Какое-то время мы молча смотрели друг на друга. Я тихо восхищался ее красотой и недоумевал, отчего же я не влюблен в нее? Считается, что каждому тэнкрису определена своя половинка, но никто не обещает, что в течение жизни удастся ее встретить. Со временем дети Луны перестали искать и начали заключать браки по расчету, укреплять межклановые связи. И вот я вижу перед собой чудо и понимаю, что не люблю и не смогу полюбить его никогда, а ведь где-то есть тан, который ищет ее.
В жизни своей никому не признавался, даже Себастине, но я раздумывал о том, учтены ли братья из Темноты? Темные родичи тоже ищут любовь? А если так, то разве найдется в мире под Луной кто-то… Хотя что я говорю! Мои отец с матерью родились по разные стороны от границы, но когда встретились, у них не возникло сомнений. Остается узнать, найдется ли в подлунном мире кто-то, кому предназначен порченый тан?
– Скоро утро. Надо хотя бы попробовать немного отдохнуть. Слава Силане, хотя бы Кожевенник успокоился.
Не стоило напоминать ей об уличном кошмаре посреди ночи, подумалось мне. Хотя, как оказалось, она не особо взволновалась.
– Спокойной ночи, Аноис.
Дворец правосудия, серая кубическая громадина на севере Эддингтона. Из этого угрюмого уродца служба государственных обвинителей зорко следит за соблюдением закона во всех делах имперских ветвей власти. Малейшее отступление от буквы закона, малейшее подозрение в коррупции или несостоятельности, и верховный обвинитель возбуждает против подозреваемых дело. Именно к Дворцу правосудия вызвали меня и еще нескольких видных чиновников Скоальт-Ярда.
Пришлось прорываться сквозь блокаду столичных журналистов и корреспондентов заграничных изданий. Себастина вкатила меня в холл, и охранники закрыли перед пронырливыми газетными хорьками двери. Повсюду здесь сверкает начищенный желтый и белый мрамор, напротив главного входа в стену вмурован огромный герб службы обвинителей, выполненный в бронзе и покрытый серебром.
– Тан л’Мориа.
– Господин Морк! Здравствуйте!
Себастина помогла мне избавиться от верхней одежды, и я протянул руку хозяину Башни.
– До недавнего времени я полагал вас мертвым.
– Я всего лишь калека, но еще не труп!
Я похлопал по подлокотнику своего кресла. Ходить у меня пока плохо получалось, чувствительность возвращалась ногам медленно, и я решил еще некоторое время изображать безногого, пока не пройду домашний курс восстановления. Возможно, эта уязвимость заставит моих врагов действовать менее осмотрительно.
– Я проезжал сегодня мимо Скоальт-Ярда, рад, что удалось все потушить.
– Все, что могло сгореть, уже сгорело.
– Если не возражаете, хотелось бы получить списки моих сотрудников, погибших в огне и пропавших без вести, как можно быстрее.
– Обязательно, но сейчас у нас с вами есть гораздо более насущные проблемы.
– Л’Зорназа собрал экстренную комиссию из компетентных экспертов и уполномоченных лиц, которые всю ночь разбирали плоды моих трудов, не так ли?
– И мои дела тоже.
– Ваши? Вы же безукоризненный управляющий.
– Который позволил группе боевиков разгуливать по своему ведомству, убивая служителей закона. Мне кажется, л’Зорназа хочет как можно глубже похоронить вас, тан л’Мориа, но попутно он не против вырыть еще пару могил. Просто потому что может.
– Тогда мне придется испытать на себе возмездие рода л’Зорназа как оно есть.
– Зря улыбаетесь, тан, все очень серьезно.
– Ну, разумеется!
– Будет присутствовать принц.
– О!
– Да. Император счел замысел верховного обвинителя недостаточно важным, чтобы присутствовать лично, но достаточно интересным, чтобы прислать наследника.
– Тогда поехали. Хочу быстрее с этим разобраться и в бордель.
– Ну, знаете ли, тан л’Мориа!
– Да-да, в бордель! Это архиважно!
Л’Зорназа не поленился и выбил для своего выступления зал заседания верховного суда Мескии. Выгнутый стол с семью креслами для судей, обширный подиум для выступления защитников и обвинителей, трибуны для наблюдателей. Все стены в панелях из драгоценного медового дерева и колонны золотистого мрамора.
Трибуны были уже заняты, но места судий пока что пусты. Как и места для обвиняемых. Все это напомнило мне военный трибунал, в котором я вынужден был участвовать однажды… Правда, тогда я давал показания.
– Заседание экстренной комиссии по вопросам государственной безопасности прошу считать начатым! – провозгласил Огарэн л’Зорназа, едва появившись в зале. Следом за ним вышли еще пятеро танов. Вместе с самим л’Зорназа всего шестеро членов комиссии. – Прошу должным образом почтить присутствие его высочества кронпринца мескийского!
Уважаемое собрание поднялось, приветствуя огромную фигуру в белоснежном кителе с серебряными эполетами. Ощущение его мощи заполнило зал, заставляя всех испытывать невольное желание подчиниться любому приказу, вытянуться по струнке, отдать честь и отправиться на фронт, дабы выполнить приказ. Аура власти императорской династии действительно обладает чудовищной силой. И один лишь я в этот момент продолжал греть сидение инвалидного кресла, хотя вполне мог встать. Это настолько меня шокировало, что я даже пропустил первые слова л’Зорназа.
Он разошелся не на шутку. Можно смело сказать, что свои выдающиеся ораторские способности юный Микар унаследовал от отца. Все тэнкрисы харизматичны, но некоторые харизматичны по-особому, именно они становятся лидерами среди лидеров. Огарэн говорил пламенно, яростно, красиво и эмоционально жестикулировал, а ненависть к моей персоне придавала его речи особый убеждающий окрас. Как и я, он может отлично манипулировать эмоциями толпы, словно из податливой глины лепя из них все, что заблагорассудится. Вот только ему для этого не приходится пользоваться Голосом и перенапрягаться до полусмерти. Л’Зорназа сыпал фактами, выявлял и указывал на недоработки, косвенно наталкивал слушателей на мысль, что все беды Мескии идут от моей личной некомпетентности и несостоятельности как верховного дознавателя. Меня косвенно обвинили в том, что я едва ли не потворствую террористам, закрываю глаза на чудовищные похождения Кожевенника и вовсе наплевал на безнаказанность убийц господина де Моранжака и его несчастной семьи. Разумеется, л’Зорназа не упомянул о том, что я полез на верную смерть в Квартал Теней, расследуя дело, что я неоднократно подставлялся под пули и мечи врагов империи, что я потерял ноги, исполняя свой долг. И пусть ноги ко мне вернулись, но этот лицемер пока что не мог знать о чудесном исцелении. И уж конечно, он даже и не рассматривал возможности того, что теракт в Скоальт-Ярде был направлен не только против моей службы, но и против меня. Я должен был находиться в штабе Ночной Стражи и погибнуть от взрыва или сгореть живьем. Но кого это волнует, когда говорит верховный государственный обвинитель? Меня, да и только. В своей обвинительной тираде л’Зорназа задел и Морка, и еще нескольких слуг закона, например Онро Рогельта, майора и старшего офицера столичных ош-зан-кай. Едва ли он был виноват в моих неудачах, но, видимо, обвинитель имел личные счеты к люпсу, как и к остальным «провинившимся».
