Кронпринц, следящий за нами словно за ссорящимися мальчишками, хотя сам не старше нас обоих, безразлично дернул щекой:
– Дозволение на свою деятельность тан л’Зорназа получил лично от его величества. Только сам Император может отменить это решение. А как все мы знаем, его величество не любит отменять собственные решения. Он считает это несолидным жестом, умаляющим честь и достоинство нашего семейства. Посему с подобной просьбой вам лучше ко мне не обращаться. Зато я могу сказать вам, что вы свободны в выборе действий в данный момент. Ваши полномочия остаются при вас, как и возложенные на вас задачи. Найдите убийц де Моранжаков, выявите и найдите заговорщиков, плетущих интриги против империи, найдите убийцу, сдирающего с наших подданных кожу. Справитесь, и вас возвысят до небывалых высот. Оплошаете, и вас принизят. Примерно на длину одной головы. Я достаточно прозрачен?
– Кристально.
– Замечательно. А теперь выскажите вопрос, который терзает вас. Я же не слепой, тан л’Мориа.
– Боюсь, что не понимаю вас, ваше высочество.
– Вы думаете о чем-то постороннем. Говорят, в вашей голове умещаются многие мысли одновременно, так о чем же вы думаете, глядя сквозь меня?
– Я задал себе вопрос, почему при его высочестве нет ни одного серебряного часового? Это все.
– Вот как? – Он широко и открыто улыбнулся. Обманчиво открыто. Я видел эмоциональный фон его высочества, за улыбкой и ложно расслабленной жестикуляцией лежало нечто, похожее на стальную колонну, тяжелое и непробиваемое, предельно твердое, сосредоточенное, прямое. Внутренний стержень. – Я и сам могу отлично себя защитить. Неужели вы думаете, что мне нужны телохранители?
– Даже боги нуждаются в защите, что уж говорить о нас, смертных. Прошу дозволения покинуть вас, ваше высочество.
– Ступайте.
– Тан л’Зорназа.
Себастина развернула и покатила меня прочь, а я не прекращал думать о том, почему Император не послал вместе со своим наследником ни одного серебряного часового, и почему кронпринц так и не удосужился дать прямой ответ? Я вижу всплески эмоций, я могу узнать, когда мне лгут, а когда говорят правду, но если допрашиваемый уклоняется, не лжет прямо, все усложняется многократно.
Что ж, и на этот раз спонтанная и грубая, но хорошо исполненная ложь, подкрепленная центнером невероятной удачи, спасла меня. Сколько еще будет везти порченому тану, пока удача не повернется кормой?
Проклятая паровая повозка скрипит и шипит, подпрыгивая на каждом неровном булыжнике. Лошади, хоть и боятся меня до чертиков, но все же привычнее. Столичные улицы завалены снегом, освещены тускло из-за низких густых облаков. Зима постепенно теряет свое очарование в моих глазах. Прежде ее свежесть, объединенная с печальной холодной грустью Старкрара, заставляла мою душу испытывать совершенно неповторимый покой. Именно он раньше тянул меня обратно в столицу, куда бы ни перебросило наши полки высшее командование. Я потерял ощущение, что эти улицы и переулки – мои собственные охотничьи угодья. Когда-то я был самой зубастой рыбиной в пруду. Теперь с каждым днем я все больше и больше чувствую себя глупым старым карасем, за которым стремительно плывет голодная щука.
Инженеры и рабочие начали строительство стальных опор и системы каркасов, чтобы установить на верхушке Скоальт-Ярда паровые краны и приступить к реконструкции. Этот город легко умеет заращивать раны, ведь он почти вечен.
Я снова погрузился в мутный бульон фактов, улик, докладов. Картины, слова, цифры плавают где-то за глазными яблоками. Именно так я представляю себе то, что творится в моей голове. Где-то за глазами, в бурлящем резервуаре, смешивается и пенится все, что я знаю. Что-то ускользает от меня. Я слеп, я глуп, я не вижу чего-то, что лежит на поверхности. Меня пытались убить, заманить фальшивым вызовом в Башню и взорвать. Заложили ли они взрывчатку незадолго до произошедшего или же в тот самый день, когда брали Скоальт-Ярд штурмом? Это важно? Не думаю. Почему они попытались это сделать именно сейчас? Я знаю, что они следят за мной, я знаю, что это не паранойя, а значит, я оказался слишком близко… К чему? Именно в этом и проблема, мои враги думают, что угроза от тана верховного дознавателя возросла, в то время как сам я лишь бестолково тыкаюсь в непробиваемые стены. Чего же я не вижу?
«Розовый бутон» вновь гостеприимно открыл для нас… свои лепестки? Пожалуй. Инреш сразу же предупредила, что хозяйки нет, но заведение полностью к нашим услугам.
– Жаль, что нам не до услуг заведения.
Я обнаружил Инчиваля все в том же состоянии. В кресле-качалке, укрытый пледом, дремал маг-целитель.
– Разбудить его, хозяин?
– Не стоит. Мне нужно просто побыть здесь и немного отдохнуть. Нас пытались убить сегодня, второй раз за два дня, неприятно, не правда ли?
– Теракт был направлен против вас, хозяин?
– Не уверен. Все зависит от того, насколько быстро распространяются новости в Старкраре. Вчера взорвали мое агентство, на следующее же утро л’Зорназа собрал эту свою комиссию и объявил о ее первом заседании. Он всю ночь собирал тех, кто готов за ним пойти. Артель гробовщиков. Сколько времени прошло? Считаные часы. И тем не менее бомбист оказался на месте, должным образом замаскированный и готовый к свершению смертоносного замысла. Чтобы синтезировать стрецарий в таких количествах, нужно как минимум трое суток беспрерывной работы, его на коленке из пыли и воды не замешаешь.
– Это значит?
– Это значит, Себастина, что один из тех, кому он предлагал место в комиссии, связан с врагом. Заговорщики среди нас, Себастина, они занимают должности и носят титулы, возможно, заседают в Парламенте. Возможно, собирают экстренные комиссии.
– Вы думаете…
– Нет, просто не могу отметать эту возможность. Наблюдение за л’Калипса ничего не дало, л’Зорназа постоянно на виду, за ним несложно следить. Я ведь изучаю этих танов годами. Л’Зорназа высокомерный злобный засранец, умеющий долго и страстно ненавидеть, копящий силы для мести всем, кто перешел ему дорогу. Видит Силана, ему есть, за что желать моей смерти. Но вместе с тем он чистокровный тан, не трус и не предатель, фанатик идеи нашего превосходства и верный слуга правящей династии. Он не стал бы вредить государству ни за что. Такой легко ударит в спину конкурента, но закроет собой спину Императора. Древние клятвы связывают всех нас. Л’Калипса такой же.
– Благородный дом л’Дреморов.
На этот довод я могу лишь досадливо поморщиться.
– Не предатели. Дураки. Они искренне верили, что достойны занять трон, что имеют право крови. Император резко переубедил их.
И теперь члены дома л’Дреморов коротают свои жизни в уютных камерах Черепа-На-Костях или долбят скальную породу на самой ужасной каторге в Мескии в теле Кахаронского хребта. А единственный свободный носитель этой фамилии вынужден содержать бордель. Есть ли участь позорнее для тани, рожденной повелевать?
