Ознакомительная версия.
Наступили майские праздники. Погода на удивление стояла теплая и солнечная, уже пахло летом, поэтому Литвиновы всей семьей собрались на дачу. На деревьях распустились нежно-зеленые листочки, земля покрылась травой.
Федя выбежал на улицу: ему не терпелось поскорее уехать. Наташа с Олегом вышли следом. У Олега, уже, наверное, в десятый раз за это утро, зазвонил мобильник. Отчим, сильно не в духе, поспешно отошел в сторону. Разговаривал долго, мрачно и напряженно.
— Олег, что-то серьезное? На работе проблемы? — Наташа была не на шутку встревожена.
— Ничего, Наташенька, все хорошо. Так, текущие дела. Вы готовы?
— Да.
— Поехали. Хотя… Подожди немного, я сейчас.
Олег поднялся к себе в кабинет. Вышел минут через пять, держа в руках небольшой кожаный портфель:
— Теперь едем.
Вырвавшись из душного города, «ленд крузер» прибавил скорость и понесся по трассе. Федя задумчиво смотрел в окно. Ведь сколько раз он ездил этой дорогой! Знаком каждый поворот, каждый кустик. А сейчас… юноша видел все будто впервые. Яркое солнце заливало широкие поля, легкий ветерок игриво шевелил россыпи желтой мать-и-мачехи. Пролески вдали располагались так живописно, что дух захватывало от этой красоты. Мягкой белой ватой громоздились облака. А высоко-высоко над ними, словно нарисованные небрежной кистью неведомого художника, висели рваные полоски других, совсем тоненьких, облаков, воспаривших над реальностью. Невообразимо огромное расстояние между невесомыми белоснежными перышками в вышине и массивными грудами кучевых облаков на «нижнем ярусе» создавало невероятное ощущение простора. Казалось, будто открылось второе небо, явив на миг непостижимую красоту, приоткрыв завесу над тайной, недоступной простым смертным. Федя нажал кнопку, опустил стекло. В лицо ударил свежий ветер. Юноша вдохнул воздух полной грудью. Как хорошо…
— Закрой окно! — жесткий голос Олега вмиг все испортил.
— Но ведь…
— Закрой окно, тебе сказали!
Что-то в голосе отчима показалось Феде очень странным, он решил не спорить, поднял стекло обратно. Наташа с тревогой взглянула на мужа, но промолчала.
Через минуту у Олега зазвонил телефон.
— Да!
В трубке долго говорили.
— Я уже сказал все, что думаю по этому поводу! И больше мне не звоните! — Олег, в гневе, прервал звонок и отключил телефон.
Всю оставшуюся дорогу ехали молча. Настроение у всех испортилось, и каждый думал о своем.
На даче Федя смог наконец расслабиться. Погода стояла чудесная. Купаться, естественно, было еще холодно, но Олег уже спустил на воду гидроцикл и утром немного на нем погонял, видимо, снимая накопившиеся напряжение и усталость.
Федя лежал на пыльном шезлонге, греясь в лучах ласкового солнца, которое припекало почти по-летнему. Юноша снял легкую ветровку, свернул, положил под голову. Он полной грудью вдыхал чистейший воздух, упиваясь запахом сосен, и все его существо наполнялось необыкновенным восторгом и счастьем. Игра изменила что-то внутри, изменила очень сильно. Он совсем по-другому стал проживать каждое мгновение, полно и остро, будто только сейчас начал жить.
Юноша поднял глаза… небо распахнулось…
…невероятно синее, глубокое…
…какой простор…
…и нечто… необъяснимое словами…
…невыразимая тайна…
Такое небо только здесь, в России. Как это чувствовал Рахманинов! В голове невольно зазвучала побочная тема Фединого любимого Второго фортепианного концерта. Душа, слившись с музыкой, будто растеклась до горизонта, пытаясь охватить этот мир и раствориться…
Федя сел, задыхаясь от восторга. Взгляд упал на пирс, где на волнах поблескивал гидроцикл. Подросток, не раздумывая, направился к причалу.
Литвинов завел мотор и почувствовал, как закипает адреналин. Юноша вспомнил ощущение стремительного полета в Игре, кровь застучала в висках, и он рванул вперед, выжимая максимальную скорость, наслаждаясь каждой секундой. В лицо ударил свежий ветер, вперемешку с влажными брызгами. Взволнованно билось сердце, переполняла безбрежная радость.
Гидроцикл носился вдоль берега, выписывая немыслимые фигуры. На берегу уже собрались зрители, наблюдающие за сумасшедшим, вытворяющим на воде подобные трюки. Федя ничего этого не видел. Он упивался скоростью, ощущением экстрима. В эти минуты он по-настоящему жил.
Дэя все испортила:
— Ты на берег посмотри.
Федя быстро взглянул на берег: там стояли Олег с Наташей, что-то кричали и размахивали руками. Словно упав с небес на землю, Литвинов, с тяжелым сердцем, направил гидроцикл к причалу. В секунду дошло: со скоростью он «малость» перебрал. Взобравшись на пирс, юноша поднял глаза на мать, бледную как смерть. Наташа, задыхаясь от гнева и волнения, ударила его по щеке, повернулась и ушла. Федя, в растерянности, взглянул на Олега. Глаза отчима метали молнии:
— Ты совсем умом двинулся?! У матери чуть инфаркт не случился!!!
— Что я такого сделал?!
— Ты сам-то видел, на какой скорости ехал?! Ты соображаешь вообще, что делаешь?!
Федя опустил глаза.
— Чтоб к гидроциклу больше не прикасался! Ты понял?!
Федя молчал. Олег, в гневе, грубо схватил его за плечо:
— Ты понял?!!
Федя с силой дернул руку отчима за запястье, резко оторвал ее от себя, остановив на Олеге твердый взгляд:
— Да, я прекрасно вас понял, — голос был тихим и жестким. — Это все?
Олег внимательно посмотрел на подростка. Федя с удивлением заметил, как в выражении лица отчима что-то неуловимо изменилось, успокоилось, смягчилось, будто камень ожил, и совсем неожиданно Олег… улыбнулся.
— Идем, — уже спокойно сказал Олег, развернулся и медленно пошел к берегу по деревянной дорожке пирса. Федя направился следом.
— Ладно, извини. Погорячился, — буркнул отчим и через пару минут продолжил:
— Я не могу понять причины, но ты стал совсем другим. Видимо, взрослеешь… Не хочу больше лезть в твою жизнь с указаниями и запретами. Бери гидроцикл, когда хочешь. Но не гоняй как сумасшедший и хоть иногда думай о матери. Она тебя растила не для того, чтоб ты разбился да еще по глупости. Жизнь и здоровье намного дороже минутного ощущения экстрима и скорости. Ну все, отдыхай.
Олег направился к дому, Федя же, в растерянности, прислонился к сосне. В непростых отношениях с отчимом изменилось еще что-то. Юноша улыбнулся, немного постоял, машинально пиная сосновые шишки, и понял: нужно сходить к матери.
Наташа резала салат, вытирая слезы, и к Феде даже не повернулась. А у того сердце сжалось от жалости и чувства вины.
— Мам, ну прости, — Федя погладил плечо Наташи. — Мне вообще казалось, что я еду медленно. Ничего же не случилось, все нормально.
Ознакомительная версия.
