и ковыряясь ложкой в стряпне Ёгана:
– Дурень ваш камин-то топить умеет, а вот убираться и готовить – нет. Кухарка вам нужна, и еще одна баба для уборки и стирки.
– Стирать вы себе с Агнес сами сможете, да и готовить тоже, – отвечал Волков.
– На всю вашу ораву готовить я не буду, и не думайте даже, – заявила красавица, – и еду мне теперь пусть наверх подают, там буду есть.
Кавалер был согласен, есть крестьянское варево, что готовил Ёган, ему тоже не хотелось, кухарка им требовалась. Он встал и, идя в свои покои, сказал, даже приказал Брунхильде:
– Ко мне приходи ночью.
Девушка только зыркнула в ответ зло, но спорить не стала.
Брюнхвальд нанял мастера-строителя, и тот помогал людям его строить дом, работа шла быстро, Волков смотрел, как на холоде работали солдаты, они были почти раздеты и не мерзли, от рубах едва пар не шел. Работа продвигалась споро, они ставили уже второй этаж. Мальчишки Хельмут и Вильгельм вертелись тут же; без доспехов, что были им велики, и мушкета они выглядели естественно и хорошо, деньги пошли им на пользу. Они прикупили себе хорошей одежды и в ней носили стропила для дома. Они низко кланялись кавалеру, видя его.
В кузне тоже было жарко, Яков Рудермаер, трезвый и сосредоточенный, то колдовал у горна, то работал малым молотом на наковальне. Ковал ствол. Роха находился тут же, сидел на рогоже, что укрывала корзину с углем. Он тоже купил себе новую одежду, шляпу, подровнял бороду, в руке у него была бутылка вина.
– Мы нашли одного кузнеца, – говорил он, – он знает, как просверлить длинный ствол, просит дорого, но мы еще поторгуемся.
– Делайте, делайте мушкеты, – отвечал кавалер, – на них будет спрос, ты ж видел, как они бьют.
– Видел, Яро, видел, мы научимся их делать, не волнуйся. Я с него, – Роха кивнул на кузнеца, – с живого не слезу.
Когда Волков ехал к себе, его окликнула маленькая девочка лет девяти, перевязанная теплым платком:
– Господин Фолькоф, купите булку, вашей жене понравится. Тут в ней масло, яйцо и даже сахар, – она держала в руках короб со свежими булками, – пять пфеннигов всего.
– Ты что, меня знаешь? – удивился кавалер.
– Конечно, вы нам святыню привезли, про вас все говорят.
– И что, хороши булки у тебя?
– Хороши, такие ангелы едят на небе, тут в булках одного масла на крейцер. Да сахар, да тонкая мука из лучшей пшеницы. Ваша жена будет довольна.
– Ну, давай четыре, раз ангелы их едят.
– Четыре! – обрадовалась девочка, принимая деньги. – Храни вас Господь.
– И тебя, девочка, пусть хранит, – он откусил еще теплую, мягкую и сладкую булку, она оказалась очень вкусной, на пальцах от нее осталось масло, – неплохо, неплохо, кто ж делает такие булки?
– Мама моя, и сестра моя ей помогает.
– Скажи матери своей, что ищу я кухарку, живу я на улице Форели, у монастыря Святых вод Ердана. Если муж ей позволит, пусть приходит.
– Нет у нее мужа, – обрадовалась девочка, – сейчас побегу скажу ей, значит, на улице Форели, дом у монастыря.
– Беги, – позволил кавалер и поехал.
И девочка кинулась бежать, разбрызгивая грязь и снег, стуча деревянными башмаками по мостовой.
Волков ехал по городу и ел жирные булки, а люди ему кланялись, его все узнавали, и все у него было хорошо, ну разве что томили его два дела: уж больно много он платил за постой лошадей и подвод и за склады. И еще кавалер думал, как быть с епископом Вильбурга, как сказать ему, что раку забрал его брат архиепископ? Впрочем, оба дела решались, епископу он собирался написать письмо и вернуть деньги, что жирный поп дал на поход. Ну, а товар нужно было продавать побыстрее, и чтобы не тянуть. Волков сейчас же, прямо с булками, поехал к банкиру, чтобы пригласить на торги представителя штатгальтера императора. И банкир заверил его, что Дессель будет у складов завтра поутру. И забрал у него одну булку.
Когда кавалер подъехал к дому, у ворот он нашел нестарую женщину, та была на вид бедна, но опрятна и приятна. Его увидала – низко кланялась.
– Ты кто? – спросил кавалер.
– Меня зовут Марта, дочь моя сказала, что вам булки мои понравились и вы звали меня в кухарки.
– Булки вкусные; ты и другую еду готовить можешь?
– Конечно, господин, все могу, я у пресвитера нашего работала, пока он не помер.
– И какую плату ты попросишь? – Женщина замялась, боялась спросить лишнего, боялась, что откажут. – Ну, – торопил ее Волков, – говори.
– Так коли дадите кров мне и двум моим дочерям, так полтора талера попрошу, а коли без крова, так два.
– Дам кров и талер, – сказал Волков, – и разрешу печь булки.
– Я согласна, – кивнула Марта обрадованно.
– И когда придешь?
– Так сейчас приду, скарб соберу, его у меня немного, и дочерей возьму и приду.
– Жду, хочу узнать, как готовишь.
Ёган дров не жалел, кидал их много, пришлось сказать ему, чтобы экономил. Но дом стал теплым. Кухарка Марта привела своих дочерей, обосновалась в одной из комнаток, что были на первом этаже. Агнес спустилась к ним, она была старше девочек, да еще и грамотна, ей пришлось по вкусу, что Марта и ее дочери зовут ее госпожой и восхищаются тем, что она села с монахом читать Святую книгу. И читала ее на языке пращуров громко и четко, как поп, и тут же толковала текст, переводя его. Брат Ипполит и брат Семион сидели за столом напротив нее, только кивали, соглашались, и немудрено, все ею восхищались, она и вправду была умна на редкость.
К ним спустилась и сама госпожа Брунхильда. Господин пришел с улицы и ждать ночи не стал, взял ее у себя в покоях, не сняв с нее платья, и теперь валялся на перинах, а она спустилась узнать насчет ужина, так он был голоден. А заодно и поглядеть на новую кухарку. Увидев Хильду, монахи встали, поклонились, а кухарка и ее дочери приседали, тоже кланялись. Считали ее за жену господина.
– Господин ужинать желают, когда готово будет? – высокомерно спросила красавица.
– Скоро уже, госпожа, – отвечала Марта. – Заяц почти готов.
– Заяц? – Брунхильда поморщилась. – Не люблю зайчатину. А еще что у тебя есть?
– Еще нога козленка, с вином и анисом. Капуста с уксусом, вареные яйца.
– И козлятину я не люблю, – привередничала красавица.
Ёган уже был готов сказать пару не очень вежливых слов, да она глянула на него так зло, что он не решился. Только
