— Не убивайся так. — Магнус погладил волосы Корделии. — Я должен исцелиться сам, правда? Нет-нет, сестрица, ты ни в чем не виновата, и ты не должна страдать из-за меня.
— Да как же мне не страдать!
— Просто будь такой, какая ты есть, — светлой, яркой, сотканной из солнечных лучей. — Магнус нежно поцеловал сестру в лоб. — Оставайся такой, и тогда ты сможешь сделать для моего исцеления больше, чем кто-либо другой. — Он отстранил Корделию и улыбнулся ей. — Господь видит: я готов сделать для тебя столько же, сколько ты для меня, хотя исцелить тебя я вряд ли бы смог, я могу только оберегать тебя.
Корделия взглянула на него с тревогой.
Магнус негромко рассмеялся и сжал плечи сестры.
— Нет-нет, не бойся, сестренка. Я не стану следить за тобой и докучать тебе, и даже защищать тебя не стану, если ты сама на попросишь.
Корделия улыбнулась, и они дружно рассмеялись.
Род усмехнулся и подошел к детям.
— Если не возражаете, я бы предложил тут особо не задерживаться.
Корделия оглянулась, увидела лежавшую на траве без чувств колдунью и кивнула.
— Но что же нам делать с ней?
— Думаю, стоит препоручить ее духам природы, — сказал Род, встал лицом к лесу и воззвал:
Дубы и осины,
Ручьи и трава!
Все жители леса,
Явитесь сюда!
На миг все вокруг замерло, а у колдуньи широко раскрылись глаза и она стала в страхе озираться по сторонам. От страха она так вытаращилась, что стали видны испещренные кровеносными сосудами белки. Старая ведьма жутко задрожала.
А потом зашуршала высокая трава, и из нее вышел человечек ростом в фут. Следом за ним появился еще один, и еще, и еще… После дрогнула низко нависшая ветка, и на поляне появился некто ростом дюймов восемнадцать, широкоплечий и большеголовый. Он запрокинул голову и ухмыльнулся.
— Так и думал: уж если вы пошли этой дорогой, без суматохи не обойдется.
Ведьма застонала.
— Ты прав, как всегда. — Род довольно улыбнулся. — Рад видеть тебя, Пак.
— Неужто? И что же ты для меня припас?
Род кивком указал на корчащуюся на земле старуху.
— Что-нибудь знаешь про нее?
Колдунья застонала.
Глазки Пака сверкнули в темноте, будто раскаленные угольки.
— Еще бы нам о ней не знать! Когда она сюда заявилась, она тут весь Маленький Народец распугала. Обвешала свое мерзкое логово Холодным Железом, многих ранила, а двоих и вовсе убила.
Род кивнул.
— Ну раз так, то мы оставим ее на твое попечение.
Он отвернулся, взял за руки Магнуса и Корделию и зашагал к лесной тропинке. Корделия только на минутку отошла в сторону, подняла с земли свою метлу. Она лишь немного замешкалась и поэтому успела услышать, как жутко закричала колдунья и как ее крик оборвался. Корделия поежилась и поспешила догнать отца и брата.
— Папа…
— Они по-своему милосердны, — твердо, решительно проговорил Род. — Не сомневайся: она не почувствует и доли той боли, какую приносила другим.
— Но все-таки без суда… — покачал головой Магнус.
Род изумленно взглянул на сына.
— Только не говори мне, что считаешь ее невиновной!
— Да нет, я вовсе не хотел этого сказать!
— Вот и хорошо. Не волнуйся. У эльфов все в порядке с чувством справедливости. Ни ты, ни Корделия им не понадобитесь как свидетели. И еще, сынок: фэйри никогда не сплетничают. По крайней мере смертным они ничего не расскажут.
Магнус кивнул и немного расслабился.
— Ты ничего не расскажешь Джеффри и Грегори?
— Конечно, нет. И маме не скажу.
— Если она сама не спросит, — уточнил Магнус.
— Ну… да. Но ты не переживай, она тоже умеет хранить тайны.
— Кстати, — вступила в разговор Корделия. — Почему ты призвал меня, а не маму?
Род покачал головой.
— Твою маму я не «призываю», Корделия. Зову на помощь — так будет точнее. К тому же тебя вряд ли удастся призвать вот так еще раз.
Корделия пытливо взглянула на него.
— И поэтому ты призвал меня, а не ее?
— О нет, — покачал головой Род. — Я позвал тебя потому, что лучше тебя нет целительницы, дочка. Мама отлично обучила тебя этому ремеслу. Конечно, у нее больше опыта, но талантом ты ее превзошла — хотя бы в этом деле. По крайней мере она сама так говорит. А ты не знала?
Еще раз пообещав, что никому не расскажет о ночных злоключениях Магнуса, Корделия села верхом на метлу и вскоре исчезла за пеленой предутреннего тумана. Роду и Магнусу удалось найти путь к месту ночевки, и там они нашли коня и одежду молодого человека. Одевшись и оседлав коня, Магнус почувствовал себя намного увереннее.
Из леса они выехали на рассвете. Тут Магнус вспомнил, что ему по идее следовало бы обидеться.
— Ты шел за мной по пятам, да?
Род был готов ответить, но осекся и не стал отрицать очевидного. Он старался никогда не лгать своим детям, хотя бывали случаи, когда ему казалось, что было бы лучше соврать. Сейчас случай был не такой.
— Да, сынок, — ответил Род.
— Зачем? Ты боялся, что на моем пути встретится кто-то, кого я не сумею одолеть? Ты меня ребенком считаешь?
— Нет, — ответил Род и порадовался тому, что Магнус задал сразу два вопроса. Ответив на тот, который показался ему удобнее, он добавил: — Я отдаю себе отчет в том, что ты — взрослый мужчина.
— И как же тогда ты вдруг оказался поблизости в то время, когда я попал в беду?
— Просто-напросто крестьяне попросили меня покончить с колдуньей. — Род указал в сторону деревни. — Не веришь — сам у них спроси.
Но спрашивать не пришлось. Крестьяне выходили на поля. Они только увидели Рода — и остолбенели. А потом побросали мотыги и побежали навстречу с радостными криками:
— Да это тот рыцарь вернулся!
— Живой! Победил, стало быть!
— Благодарение Богу, вы живы, сэр рыцарь!
— Да, только Бога я и благодарю, — улыбнулся Род. — Уж вы мне поверьте.
— Так вы что же, удрали от ведьмы?
— Или не отыскали ее?
— Я ее отыскал, — негромко ответил Род. — Еще как я ее отыскал — правда, сынок?
Магнус поджал губы и скованно кивнул.
Крестьяне насторожились. Пару минут они простояли молча, поглядывая то на отца, то на сына, и в конце концов, похоже, пришли к выводу, что сходство имеет место.
— А сынок ваш?
— Без него мне бы ее не одолеть, — заверил крестьян Род.
— Значит, вы таки изничтожили ее!
— Колдунья мертва?
— Маленький Народец забрал ее, — ответил Род.
— И похоже, не очень-то она им понравилась, — добавил Магнус. — Если она и не мертва, то, наверное, жалеет об этом.
Крестьяне испуганно загомонили, принялись креститься. Трудно было сказать, что напугало их больше — упоминание о колдунье или о фэйри, но уж точно, такого «коктейля» могло быть вполне достаточно для обращения к святым за помощью.
Из домов выбежали женщины, за ними — детишки. Мужчинам пришлось пересказать им новость, а потом матери долго успокаивали расшумевшихся ребятишек. Магнус воспользовался всеобщей сумятицей, склонился к Роду и прошептал:
— Ты молодец, пап. И врать не пришлось.
— Не пришлось, но зато я ухитрился произвести еще то ложное впечатление. Ну ладно, бывает, чего там… Спасибо, выручил, сынок.
Магнус собрался было ответить, но вспомнил о том, что и сам уклонился от прямого ответа, и покраснел.
Один из пожилых крестьян обернулся к Роду.
— Мы можем только поблагодарить вас от всего сердца, сэр рыцарь. Уж так давно и долго мучила нас эта треклятая ведьма, что и не сказать.
— Как же так? — вдруг встрепенулся Магнус. — Разве нет у вас господина, чтобы он защитил вас?
— От такой колдуньи? — Крестьянин мрачно насупился и покачал головой. — Даже он боялся этой злобной мерзавки, молодой сэр, да и его отец тоже опасался ее. Он в наших краях только раз в год появлялся, чтобы мы, дескать, не забывали, что имеется у нас господин. Да еще раз в месяц бейлиф сюда наезжает с охраной — подати собирает. Вот и все, что мы от господ видим, потому колдунья тоже нас данью обложила. Требовала себе полотно, пшеницу, мясо и еще много разного.
— Вот-вот, — кивнул другой крестьянин. — И денежки — когда они у нас водились.
Магнус нахмурился.
— А если вы не платили?
— Тогда она делала так, что у нас коровы доиться переставали, а то и засуху на поля насылала…
— Или же наоборот, насылала проливные дожди, — подхватил другой крестьянин. — Да что там — дожди… Наводнения наколдовывала.
«Или заставляла крестьян поверить, что все это — ее рук дело», — мрачно подумал Род.
— Понятно. Стало быть, вы боялись этого и платили дань исправно.
— Да не только этого боялись! — вскричала какая-то женщина. — Она такое подстраивала, что от мужчин наших в постели никакого толку не было, а женщины становились бесплодными.
