Эрио смотрел на своего Владыку и друга и очень хорошо понимал, что тот сейчас чувствует. Найти свою истинную возлюбленную, для которой и ты являешься единственным, – очень большая редкость. Стаурусу повезло, он не только нашел Ирэн первым, но и она откликнулась на его любовь. Но он не смог ее уберечь, и она умерла триста лет назад. Все эти годы Эрио видел, как страдает его друг, и ничем не мог ему помочь. Разве что составить молчаливую компанию в попытке утопить хоть часть этой тоски в вине. Это, правда, тоже не помогало. Как назло, Стаурус не пьянел, а с каждым бокалом становился все мрачнее и мрачнее, но все равно из года в год в этот день он пытался залить боль вином, чтобы хоть немного притупить чувство одиночества и тоски.
От внимательного взгляда телохранителя не укрылось, как Стаурус чуть дернулся и напрягся.
– Что случилось?
Ничего не ответив другу, Стаурус быстро перегнулся через столик и взял его за руку. Тут же в голове Эрио прозвучал встревоженный и взволнованный голос Люциара:
– Владыка! Я нашел ее!
– Где твое обычное «наверное»? – Стаурус даже не пошевелился, а в его голосе не было радости, только странная отрешенность и равнодушие. Сколько таких заявлений было за все эти годы, трудно и сосчитать.
– Владыка, на этот раз я уверен, что нашел Ирэн.
– Ты уверен? Как ты можешь быть уверен в этом? – с тоской и безнадежностью в голосе произнес Стаурус, продолжая спокойно потягивать терпкое вино из бокала. Эрио заметил, как задрожали его руки.
Последние несколько десятков лет Стаурус уже не вздрагивает, и его сердце не выпрыгивает из груди, когда он слышит эту фразу Люциара. Сколько раз он с надеждой врывался к нему в лабораторию и с какой грустью и болью в сердце покидал ее. Вот уже триста лет он ищет Ирэн в разных мирах, вглядываясь в чужие лица, пытаясь рассмотреть самое дорогое существо на свете. Он так долго ждет ее перерождения, что уже потерял всякую надежду на ее возвращение.
– Не знаю, как я могу быть уверен в этом, но вам лучше прийти и посмотреть на нее самому. – На этих словах связь с Люциаром прервалась.
Стаурус отпустил руку телохранителя и, откинувшись на спинку мягкого кожаного кресла, поднес свой бокал к губам.
– Ты чего сидишь? – Эрио уже соскочил со своего места и с недоумением смотрел на Стауруса, который все еще оставался в кресле и с безразличным видом разглядывал вино в своем хрустальном бокале.
– А куда мне спешить, – тихо сказал Владыка и вздохнул, не отрывая взгляда от кроваво-красной жидкости.
– Стаурус, но… как же так? – Эрио смотрел на своего друга и не узнавал его. Он понимал, что за столько лет можно и разувериться, потерять надежду, перестать ждать, смириться. Можно, конечно, можно. Но только не в этом случае и только не Стаурус.
– Просто я уже и не надеюсь ее найти, – тихо произнес Владыка. – Снова пойти и ничего не услышать в ответ. Не хочу. Не могу больше. – И он прикрыл свои аметистовые глаза.
Это странное выражение, которое промелькнуло за миг до того, как Стаурус закрыл глаза, Эрио заметил у него впервые. Страх – вот что было сейчас в глазах Владыки, вот что он старался скрыть от своего друга. Банальный страх. Он боялся снова ошибиться и поддаться разочарованию, боялся даже представить, что может больше никогда ее не увидеть, но сильнее всего боялся смириться с утратой и потерять надежду.
– А если это действительно она, что тогда? – Телохранитель с тревогой смотрел на Владыку и пытался найти хоть какие-то доводы.
Стаурус открыл глаза и с вызовом уставился на Эрио. Мужчина отшатнулся от боли и отчаяния, которые сейчас взирали на него, но через мгновение в аметистовых глазах что-то изменилось. Стаурус ненадолго о чем-то задумался, смотря прямо перед собой и ничего не видя. Затем тяжело вздохнул и стал нехотя подниматься с кресла. Так же неторопливо и с ленцой он взял предложенную телохранителем рубашку и накинул ее на широкие плечи не застегивая.
– Еще вина, – неизвестно кому отдал он распоряжение. – Придем, надо же будет запить очередное разочарование, – ответил он Эрио на его немой вопрос и с этими словами, взяв телохранителя за руку, телепортировался прямо в лабораторию к Люциару, который при их появлении даже не пошевелился и не оторвал взгляда от туманного белого шара.
Комната, в которую переместился Владыка вместе с другом, находилась в самой высокой и самой отдаленной башне его огромного замка. В ней не было ни одного окна или двери, и попасть в нее можно было только при помощи телепортации. Люциар сам избрал ее своим местом работы и, как позднее выяснилось, местом проживания. В башне было несколько этажей, но никто, кроме Владыки, не забирался так высоко. Лаборатория представляла собой небольшое круглое помещение. В центре была нарисована светящаяся зеленым пиктограмма, посередине которой стояла небольшая бронзовая тренога со стеклянным шаром, наполненным плотным белым туманом. Ни столов со странными колбами и пробирками, ни стеллажей с древними книгами, ни странных засушенных мумий здесь не было. Только пиктограмма на полу, старая бронзовая тренога в центре и сам хозяин комнаты.
Стаурус очень осторожно подошел к шару и замер, не дойдя до него пары шагов. Эрио смотрел на него с удивлением и тревогой. Что происходит сегодня с его другом? Ведь это не первый раз, когда он приходит сюда, когда он до боли в глазах будет вглядываться в этот белый туман, когда он позовет ее и, возможно, снова не получит ответ. Тогда откуда этот непонятный страх в его взгляде, движениях, голосе? Обычно после заявления Люциара о том, что, возможно, он обнаружил Ирэн, Владыка телепортировался в его лабораторию даже несмотря на дела и посетителей. Он мог уйти прямо с заседания совета старейшин, мог выскочить из ванной и, в пене и мыле, почти голый, прикрываясь полотенцем, появиться в лаборатории, мог прервать любую работу, отдых, сон, едва услышав голос Люциара в своей голове. А вот сегодня он стоит и не может заставить себя подойти, чтобы проверить и, может быть, снова ошибиться.
– Владыка, на этот раз я действительно уверен в том, что эта девушка и есть Ирэн, – произнес хриплым голосом Люциар, не оборачиваясь и не отрывая взгляда от шара.
– Как ты можешь быть в этом уверен? – Голос Стауруса странно дрогнул.
Люциар и сам бы не смог объяснить, как работает его дар. Он просто что-то чувствовал, скорее всего, это был запах силы и крови высшего, его магия, а может быть, его аура или еще что-то. Но Люциар мог, просто глядя на человека, с большой долей достоверности сказать, что в прошлой жизни он был высшим.
– В этот раз я слышу не только запах крови высшего, но и вашу силу.
– То есть? – не понял Стаурус. – Как – мою силу?
– Вы же поставили на Ирэн свою метку. Вот ее, скорее всего, я и чувствую. Но ведь это так просто проверить. Просто позовите – и, если это действительно она, ваша метка откликнется на зов.
– Да знаю я, – буркнул в ответ Владыка, все еще боясь не только поверить, но и просто проверить эту гипотезу.
Сколько раз он вот так же звал, сосредотачивался и снова звал, но ничего не происходило, его метка молчала. Сколько раз за эти годы они ошибались. Сколько раз его сердце замирало, и он переставал дышать. Сколько раз на его глаза наворачивались слезы, и он попросту сбегал за пределы своих владений, стараясь унять боль в одиночестве и заставить себя снова ждать и надеяться.
Стаурус медленно подошел к шару и посмотрел на клубившийся там туман. Его руки дрожали, а сердце стучало через раз. Он даже вцепился в бронзовую треногу, пытаясь найти хоть какую-то опору. Вскоре туман в шаре стал медленно рассеиваться, и перед глазами Стауруса появилась незнакомая улица, странные каменные сооружения и девушка. Его сердце сжалось и на мгновение остановилось. Что такое с ним происходит?
Стаурус вглядывался до боли в глазах в незнакомое молодое лицо. Девушка в шаре была красива. У нее были пепельные волосы, огромные глаза цвета первой весенней зелени, полные и розовые губы, и над губой была маленькая родинка. Она была чужая, совсем незнакомая, хотя и очень красивая. Но вот девушка склонила голову набок, в сторону говорившего с ней, таким до боли знакомым движением пытаясь убрать надоедливую прядь волос. Этот взмах длинных ресниц, когда она удивлена, эта привычка так странно и смешно хмурить брови, когда о чем-то напряженно думает, вот так закусывать нижнюю губу, когда взволнованна, такие знакомые и родные ему движения, которые он даже за триста лет не смог позабыть, – в такое сложно было поверить. Стаурус так увлекся разглядыванием девушки, что даже не слышал, о чем и с кем она говорит. На ее щеках заиграл легкий румянец, и она потупила глаза, часто моргая черными ресницами. Что, она засмущалась? Отчего? Стаурус попытался сосредоточиться на разговоре.
– Так что ты мне ответишь? – Голос говорившего был низким, приятным, с легкой хрипотцой, значит, ее собеседник мужчина. Стаурус нахмурился и крепче сжал бронзовые прутья треноги.
