В целом, пока все складывалось удачно: куда идти я представляла, на след наш еще не вышли, скорость, надеюсь, теперь тоже прибавится. Отношения с парнями в общем-то нормальные, Всеслав, конечно, при случае выдавал порцию ядовитых замечаний, но меня они особо не задевали — у самой яда полно, в тех же когтях, например, или в лезвиях волос.
Откровенно говоря, несмотря на высказывания вампира, как таково от человека во мне был только внешний облик — магистр Ольмек старался не выходить за общепринятые стандарты. Допустим, по глазам, их цвету и размеру чужаки не догадаются об остроте зрения или умении видеть в темноте. Зато в волосах были серебристо-стальные пряди, пропитанные ядом на концах. Пришлось даже для их применения разработать специальную технику боя. Как я уже говорила, магистр Ольмек был натурой увлекающейся, чего еще он напихал в меня, я, несмотря на кучу опытов, не знала до сих пор. Сильно подозреваю, что он и сам с трудом представлял себе возможности своего любимого детища.
— А вот мне интересно, — как ни в чем ни бывало продолжил разговор Искрен, — ты иногда такие выражения странные употребляешь, я даже не всегда тебя понимаю. Тут все так говорят? — до чего же любознательный экземпляр.
— Нет, просто еще с Альстар Университета привычка осталась.
— Неужели ты училась в Университете? — обалдел он.
— У меня даже диплом об окончании есть, между прочим, с отличием, — недвусмысленно предупредила я.
— И что, тебя вот ээ… такую так просто взяли? — либо я ошиблась с его происхождением, либо уроки дипломатии Всеслав проигнорировал за ненадобностью.
— Я имею в виду, — поправился он, — твои преподаватели знали, что ты…особенная, — внял предупреждению про диплом и решил не нарываться в открытую.
— Некоторые знали, другие нет, но на мои способности и знания это не влияло.
Да уж, вряд ли магистр Ольмек, затевая эксперимент по моему созданию и добавляя в мою структуру собственную кровь, предполагал такое развитие событий. Я втихую магичила довольно давно, но после одной из полевок, когда в живых из всей группы остались только я и мальчишка-ученик, взятый в качестве наживки, нам сделали серьезное сканирование памяти, вследствие чего в Цитадели разразился настоящий скандал. Хорошо хоть в благодарность за свое спасение малыш Дневор каким-то образом смог частично закрыться и мой действительный потенциал так и остался невыясненным. Однако сам факт наличия такого рода способностей у искусственно выращенного существа наносил серьезный удар по престижу магов. Ведь только благодаря им они могли диктовать условия окружающим, и если способности можно создавать специально, то система существования Орденов, как и всего магмира, обрушится. Одновременно с этим открытием ныне покойный глава Совета впервые серьезно заболел, и страсти вокруг меня накалились до предела. Ольмек, не рассчитывая на понимание коллег, под предлогом полноценно развиваемого эксперимента, решил сплавить меня из Ордена на учебу. Как ни странно, ему это удалось, и в Альстар Университете появилась оччень необычная студентка.
В отличие от своих сокурсников, меня не слишком беспокоила учеба: память у меня прекрасная и способности действительно неплохие. Зато я искренне не понимала, почему люди смеются, зачем танцуют, чем, кроме физиологии, мальчики отличаются от девочек. Меня интересовала тысяча мелочей, известная всем простым людям и совершенно не затрагивавшаяся в многочисленных опытах Ордена. Еще мне здорово повезло с соседкой по комнате — Всемилой, которая хоть и поражалась моему дремучему невежеству, но списывала его на мое южное происхождение (такую легенду придумал Ольмек, на случай, если моя необычность и наивность в некоторых вопросах будут привлекать внимание). Под ее чутким руководством я научилась носить платья, к концу второго курса я поняла, что многие считают меня привлекательной девушкой, а к концу четвертого у меня прорезалось чувство юмора, правда, весьма своеобразное. Его первой жертвой стал Таарос — мой главный наблюдатель из среды студентов в Университете.
Орден не оставлял меня без своей опеки, а преподаватели не всегда имеют возможность проследить за своими учениками, в отличие от таких же братьев-студентов. Таарос учился курсом старше и его кумиром на тот момент был магистр Навислав. Естественно, он не мог отказать тому в просьбе и добровольно принял на себя обязанности шпиона, хотя и испытывал при этом противоречивые чувства: с одной стороны, он был рад и горд оказать любезность многоуважаемому магистру, ведь это значит, что тот по достоинству оценил его таланты. Но с другой стороны, необходимость тратить свое драгоценное время на столь недостойное существо, как я, его сильно раздражала. Несколько лет подряд он всегда находился поблизости с таким видом, будто у него непреходяще ныли зубы. Через три года он действительно меня уже видеть не мог.
Всемилу такое отношение со стороны привлекательного парня к своей подруге сильно задевало, в тайну своего происхождения я ее не посвящала, а она, если и подозревала о чем-то, тактично не спрашивала. Впрочем, это не мешало ей язвить в отношении Таароса по всякому удобному поводу, а когда у него возникало желание проучить языкастую малолетку, появлялась я и аккуратненько оттирала девчонку себе за спину — связываться со мной, зная о моем полевом опыте, он не рисковал: еще чего доброго проиграет, потом позора не оберется. Таким образом, из перспективного задания я постепенно стала его персональным кошмаром.
Верно оценив его состояние, я решила окончательно деморализовать противника, как учили меня на всех занятиях в Ордене по тактике и стратегии боя. Праздник весны, отмечавшийся в знакомом кабаке, подходил для этой цели идеально: подговорив еще пару девчонок с нашего курса, мы сели кружком за стол парней. Таарос к тому времени уже привык и не вскакивал презрительно из — за стола при моем приближении, только губы кривил. Видя, что противник теряет бдительность, мы с подружками подливали соседям по столу вина и после каждого танца менялись местами так, чтобы я в результате оказалась как можно ближе к своему объекту, а уж затем бросить ему в стакан болван-настой оказалось делом техники. Когда парня развезло, я взяла его под руку и тихонько увела. Никто, за исключением Всемилы, не обратил внимания на наш уход. По нашей договоренности, соседка осталась ночевать у одного «очень милого» молодого человека, так что ничто не мешало мне осуществить свой план. Главная потеха была назначена на утро: очнувшийся с тяжелой головой Таарос услышал за спиной мой слабый голос с просьбой дать стакан водички с тумбочки. Не веря в происходящее, он слепо ощупал рукой простыню, понял, что абсолютно голый, покраснел и потащил на себя одеяло сильнее, практически полностью стянув его с меня и еще какое-то время, по-прежнему находясь в полной прострации, тупо разглядывал мою голую грудь.
В общем, воды тогда я так и не дождалась, зато Таарос показал чудеса скорости без всяких магических ухищрений: никогда не видела, чтобы столь быстро одевались. Даже в полевках, когда голодная обарзина сидела у нашей палатки, мы не вскакивали так споро. Хотя больше всего меня удивило окончание этой шутки: на следующий день, как и во многие последующие ночи Таарос приходил ко мне уже сам. Человеческая душа — поистине загадка. Я впоследствии намекнула магистру Ольмеку, что ему неплохо было бы взять себе смышленого ассистента, на роль которого мой бывший недруг подошел идеально.
От приятных воспоминаний о студенческих годах меня отвлек странный звук: полувизг-полувой на грани осязания. Вампиры явно его тоже слышали и настороженно оглядывались вокруг.
— Это суххкры, и они взяли след, — развеяла я их сомнения, типа, вдруг просто зверек какой голодный, маму зовет.
— Сколько у нас времени? — деловито поинтересовался Всеслав, — успеем подобрать подходящее место, чтобы отбиться?
— Судя по звуку, они пока идут одни, без магов, это упрощает дело. Бить их надо только в точку на горле, поэтому наблюдайте за мной. Шкура у них сходна с вашей, нуу, с нашей, — поправилась я, — в другом месте не пробьешь. Все понятно?
— Конечно, о наш прекрасный предводитель, — видимо, на фоне погони у Искрена ирония развилась, лучше бы паранойя проявилась, толку больше.
— Ты в этом виде останешься или опять перекинешься? — удивил меня своим вопросом Всеслав.
— А какое это имеет значение?
— Ну, если будет совсем плохо, можно будет улететь, — без тени смущения пояснил Искрен.
— Какой врун летописец назвал вашу расу самой воинственной?
— Мы просто поумнели за это время.
— В таком случае вскоре вас всех окончательно пустят на магические декокты.
— Приятно, что ты за нас беспокоишься, — на редкость мирно ответил Всеслав, — не переживай, отобьемся.
