Ознакомительная версия.
– Что ж такое… – тихо сказал я.
Хотелось выразиться более ярко. Но от этой привычки меня отучили в самом начале работы в Дозоре. Точнее – сам отучился. Как увидишь раз-другой Темный смерчик над человеком, в чей адрес ты ругнулся, – сразу начинаешь придерживать язык.
Сова смотрела на меня. Ждала.
А вокруг бесились птицы. Стайка воробьев, усевшись на дереве подальше, заходилась в чириканье. Вороны были посмелее. Уселись на соседском балконе, на ближних деревьях. И каркали не переставая, временами спрыгивая с веток и кружа у окна. Инстинкты подсказывали им все грядущие неприятности от такого неожиданного соседа.
Но сова не реагировала. Плевала она и на воробьев, и на ворон. Если бы могла, конечно.
– Кто же ты такая? – открывая окно, безжалостно отдирая заклеенные рамы, пробормотал я. Удружил шеф с напарником… с напарницей…
Одним взмахом крыльев сова внесла себя в комнату, уселась на шифоньер, прикрыла глаза. Будто век тут жила. Может, замерзла по дороге? Да нет, она же полярная…
Я принялся закрывать окно, размышляя, что теперь делать. Как с ней общаться, чем кормить и как, скажите на милость, это пернатое создание может мне помочь?
– Тебя зовут Ольга? – спросил я, покончив с окном. Из щелей все равно дуло, но это оставим на потом. – Эй, птица!
Сова приоткрыла один глаз. Меня она игнорировала почти так же, как суетливых воробьев.
С каждым мигом я чувствовал себя все нелепее. Во-первых – такой напарник, с которым невозможно общаться. Во-вторых – она ведь женщина!
Хоть и сова.
Может, брюки надеть? Стою в одних мятых трусах, небритый, заспанный…
Чувствуя себя последним идиотом, я подхватил одежду и выскочил из комнаты. Моя фраза, брошенная сове напоследок: «Извините, я на минутку», была достойным завершающим штрихом к портрету.
Если эта птичка и впрямь то, что я думаю, то я создал о себе не лучшее впечатление.
Больше всего хотелось принять душ, но такую трату времени я себе позволить не мог. Ограничился бритьем и засовыванием гудящей головы под кран с холодной водой. На полочке среди шампуней и дезодорантов нашелся и одеколон, которым я обычно не пользуюсь.
– Ольга? – выглядывая в коридор, позвал я.
Сова нашлась на кухне, на холодильнике. Сидела мертво, чучелом, поставленным ради забавы. Почти как у шефа в стеллаже.
– Ты жива? – спросил я.
На меня мрачно посмотрел янтарно-желтый глаз.
– Хорошо. – Я развел руками. – Давай начнем сначала? Я понимаю, что произвел не лучшее впечатление. И скажу честно, у меня это хроническое.
Сова внимала.
– Я не знаю, кто ты. – Оседлав табуретку, я уселся перед холодильником. – Да ты и не можешь рассказать. Но вот сам представлюсь. Меня зовут Антон. Пять лет назад обнаружилось, что я – Иной.
Звук, который издала сова, больше всего походил на сдавленный смешок.
– Да, – согласился я. – Всего пять лет назад. Так уж сложилось. У меня был очень высокий барьер отторжения. Я не хотел видеть сумеречный мир. И не видел. Пока на меня не наткнулся шеф.
Кажется, сове стало интересно.
– Он вел практическое занятие. Инструктировал оперативников, как выявлять скрытых Иных. Наткнулся на меня… – Я усмехнулся, вспоминая. – Пробил мой барьер, конечно же. А дальше все просто… прошел адаптационный курс, стал работать в аналитическом отделе. И… без особых изменений в жизни. Стал Иным, но словно и не заметил этого. Шеф хмурился, но молчал. Работу я делал хорошо… в остальное он вмешиваться не вправе. Но неделю назад в городе появился вампир-маньяк. Вот мне и было поручено его обезвредить. Якобы потому, что все оперативники заняты. На самом деле – чтобы я понюхал пороху. Может быть, это и правильно. Но ведь за неделю погибли еще трое людей. Профессионал взял бы ту парочку за сутки…
Мне очень хотелось знать, что думает по этому поводу Ольга. Но сова не издала ни звука.
– Вот что важнее для сохранения баланса? – все же спросил я. – Повышение моей оперативной квалификации или жизни трех ни в чем не повинных людей?
Сова молчала.
– Обычными способами я вампиров не почувствовал, – продолжил я. – Пришлось вводить себя в резонанс. Человеческую кровь пить не стал. Обошлись свиной. И все эти препараты… да ты, конечно, их знаешь…
Заговорив о препаратах, я встал, открыл шкафчик над плитой, достал стеклянную банку с плотно притертой пробкой. Комковатого бурого порошка осталось чуть-чуть, на донышке, сдавать в хозчасть не имело смысла. Я высыпал порошок в раковину и смыл – по кухне пошел пряный дурманящий аромат. Банку я сполоснул и кинул в мусорное ведро.
– Я ведь чуть не сорвался, – заметил я. – Самым натуральным образом. Вчера утром, когда возвращался с охоты… попалась в подъезде девчонка-соседка. Я даже здороваться не рискнул, клыки уже прорезались. И этой ночью, когда почувствовал Зов, нацеленный на паренька… едва не присоединился к вампирам.
Сова смотрела мне в глаза.
– Думаешь, потому меня шеф и назначил?
Чучело. Комок перьев, набитый ватой.
– Чтобы посмотрел их глазами?
В прихожей раздался звонок. Я вздохнул, развел руками: что уж тут поделаешь, сама виновата, любой собеседник лучше такой скучной птицы. Включив по пути свет, подошел к двери, открыл.
На пороге стоял вампир.
– Заходи, – сказал я. – Заходи, Костя.
Он помялся у двери, но все же зашел. Пригладил волосы – я заметил, что ладони у него потные и глаза бегают.
Косте всего семнадцать. Вампир он с рождения, обычный, нормальный городской вампир. Очень неприятная ситуация: родители-вампиры, у ребенка в таких условиях шансов вырасти человеком почти не остается.
– Я диски занес, – буркнул Костя. – Вот.
Я взял стопочку компактов, даже не удивившись, что их так много. Обычно парня приходилось долго теребить, чтобы вернул диски: он чертовски рассеян.
– Все послушал? – спросил я. – Переписал?
– Угу… я пошел…
– Подожди. – Я взял его за плечо и впихнул в комнату. – Что такое?
Он молчал.
– Уже в курсе? – прозревая, спросил я.
– Нас очень мало, Антон. – Костя посмотрел мне в глаза. – Когда кто-то уходит, мы сразу чувствуем.
– Так. Разувайся, пошли на кухню. Поговорим серьезно.
Костя не спорил. А я лихорадочно соображал, что же делать. Пять лет назад, когда я стал Иным и мир открыл мне свою сумеречную сторону, меня ждало множество удивительных открытий. Но то, что прямо надо мной живет семья вампиров, оказалось одним из самых шокирующих.
Помню, будто это было вчера. Я возвращался с занятий, самых обычных, заставлявших вспоминать недавний институт. Три пары, лектор, жара, от которой липли к телу белые халаты: мы арендовали аудиторию у мединститута. Я шел домой и баловался на ходу, то уходил в сумрак – ненадолго, навыков еще не хватало, – то начинал зондировать прохожих. И уже у подъезда наткнулся на соседей.
Очень милые люди. Я как-то хотел одолжить у них дрель, а отец Кости, Геннадий, строитель по специальности, просто пришел ко мне и играючи помог справиться с бетонными стенами, наглядно показав, что интеллигенту без пролетариата не выжить…
И вдруг я увидел, что они вовсе не люди.
Это было страшно. Коричнево-серая аура, давящая тяжесть. Я застыл, с ужасом глядя на них. Полина, мать Кости, слегка изменилась в лице, мальчишка замер и отвернулся. А глава семейства подошел ко мне, с каждым шагом уходя в сумрак, – той грациозной походкой, что дана лишь вампирам, живущим и мертвым одновременно. Для них сумрак – нормальная среда обитания.
– Здравствуй, Антон, – сказал он.
Мир вокруг был серым и мертвым. Я и сам не заметил, как нырнул в сумрак вслед за ним.
– Так и знал, что однажды ты перейдешь Барьер, – сказал он. – Все в порядке.
Я отступил на шаг – и лицо Геннадия дрогнуло.
– Все нормально, – сказал он. Распахнул рубашку, и я увидел регистрационную печать, голубой оттиск на серой коже. – Мы все зарегистрированы. Полина! Костя!
Его жена тоже перешла в сумрак, расстегнула блузку. Пацан не двигался, потребовался суровый взгляд отца, чтобы и он предъявил печать.
– Я должен проверить, – прошептал я. Мои пассы были неумелыми, я дважды сбивался и начинал сначала. Геннадий терпеливо ждал. Наконец печать дала отклик. Постоянная регистрация, нарушений режима не обнаружено…
– Все в порядке? – спросил Геннадий. – Мы можем идти?
– Я…
– Да ничего. Мы знали, что однажды ты станешь Иным.
– Идите, – сказал я. Не по уставу, но мне сейчас было не до правил.
– Да… – Перед тем как выйти из сумрака, Геннадий на миг задержался. – Я был в твоем доме… Антон, я возвращаю тебе приглашение заходить…
Все было правильно.
Они ушли, а я сел на скамейку рядом с греющейся на солнышке бабулей. Закурил, пытаясь разобраться в мыслях. Бабулька поглядела на меня и изрекла:
Ознакомительная версия.
