Ознакомительная версия.
Много столетий спустя она, уже воительница Райна, а не валькирия Рандгрид, узнала их имена.
Яддрин. Яволлир. Яймалли.
Райна потратила уйму сил (и золота), пока не добралась до правды. Но ей обязательно требовалось знать имена поверженных – пусть их духи знают, что у неё, валькирии Рандгрид, найдётся на них управа.
Она помнила, как торжествовала, узнав настоящие прозвания. Ещё лучше было бы отыскать их могилы или те места, где отгорели их погребальные костры, но так далеко удача бывшей валькирии уже не простиралась.
Отец молчит, лишь изредка бросает на свою младшую, свою Рандгрид, какие-то загадочные взгляды.
Он изменился, очень. Постарел, хотя как может постареть бессмертный бог? Но морщины на лице Отца Дружин пролегали теперь глубже, под глазами залегли мешки, от уголков глаз разбегалась паутинка. Прежними оставались усы и борода, однако и они изрядно удлинились. Раньше владыка Асгарда носил в снежно-седых волосах золотой обруч, сейчас – простой кожаный ремешок. Меховая безрукавка, расшитая по вороту оскаленными мордами невиданных зверей, то ли волков, то ли драконов. Кожа лица и рук потемнела от времени, обветрилась – а Рандгрид помнит её чистой и белой.
Но есть в её отце и кое-что новое. Упорная и упрямая уверенность в том, что он делает, не геройский порыв, как последняя атака Фригг и валькирий, нет – что-то давнее, древнее, постоянное, медленно растущее, словно сгинувшее вместе с Асгардом мировое Древо, великий Иггдрасиль.
Что они делают здесь, в Альвланде? Только ли для того явились они сюда, чтобы перековать на оружие старые инструменты?
И сколько ещё будет виться, словно утроба Йормунгада, этот тоннель?
– Всё разъяснится очень скоро, дочь моя.
Голос отца спокоен, низок, рокочущ. Полон уверенности, он словно говорит каждым звуком, каждым слогом – я знаю, что делать. Следуй за мной и верь.
Валькирия верила. Это было настоящим счастьем – снова верить, снова идти за отцом, за тем, кто знает, как надо.
Юная валькирия Рандгрид вообще ничего не ощущала бы, кроме полного и совершенного довольства, мира с собой и сущим. Наёмница Райна, однако, научилась сомнению. Века и века странствий по мирам Упорядоченного, когда она мечом добывала себе пропитание и кров – дочь О́дина бессмертна, однако еда нужна даже ей, – научили размышлять и сравнивать.
– Пове… отец, неужели никто-никто больше не выжил?
– Ты уже спрашивала, дочка. Никак не можешь поверить?
Валькирия опустила голову.
– Не могу, повелитель. Не могу не думать. Знаю, что за все эти века кто-нибудь бы проявился, но… что, если они так же прятались, как я? Что, если они до сих пор где-то скрываются?
– Райна, – перебил Старый Хрофт. – А ты помнишь, как сама спаслась?
– Ты уже спрашивал, отец. Тоже не можешь поверить?
– О, вот это мне нравится, – усмехнулся О́дин. – Уже не прежняя восторженная Рандгрид. «Да, повелитель, приказывай, повелитель, мы все умрём за тебя, повелитель!» Нет, я не смеюсь, дочка. Но неужели тебе ничего не показалось странным в собственном спасении?
Райна низко опустила голову.
– Я знаю. – Голос её упал до шёпота, полный мучительного стыда. – Позор так жить, когда все родичи доблестно пали, с оружием в руках, а у тебя не нашлось даже сил или хитрости проводить их достойным погребением.
О́дин лишь покачал головой.
– Забудь про стыд, погребения и прочее. Там, куда ушли Фригг, Тор, Локи и прочие, похоронные обряды не значат ничего.
– А… ты знаешь, куда они ушли, отец?
Старый Хрофт усмехнулся.
– Не знаю, дочка. Но догадываюсь. Однако об этом – после. Расскажи ещё раз, что случилось, когда… когда ты осталась одна?
Райна помотала головой.
– До сих пор больно, отец.
– Я знаю, – кивнул О́дин. – Но всё-таки попробуй. Уже после того, как все Молодые Боги подоспели Ямерту на помощь.
Валькирия выдохнула и кивнула.
– Явлата убила Скульд… Мы бились с Ястиром, я и Хлёдд. Копьё сестры сломалось, Ястир перерубил его играючи, смеясь. Я помню, как он смеялся, солнечным таким, светлым смехом, словно не понимая, что делает, словно кровь и смерть на этом поле – просто игра. Я ударила, попала, должна была пробить ему сердце, но наконечник моего копья просто разлетелся брызгами, древко загорелось… мы схватились с ним врукопашную, но бить его было словно бить скалу. Хлёдд сумела, вывернула ему кисть и крикнула мне «В горло!» – и… и я ударила снова, кулаком в железной перчатке, я сломала бы кадык даже ётуну, а тут… камень, отец, камень. И боль… рука словно загорелась вся.
Губы валькирии сжались горькой, скорбною складкой.
– Я не смогла. А он отшвырнул меня и вспорол Хлёдд, словно мясник, от паха до горла, и броня её горела – он бросил меч, выхватил кинжал левой рукой и вспорол. Как овце… И – её взгляд, последний… «что же ты, сестрёнка?!».
Голос Райны сорвался.
– Твоя сестра и моя дочь отомщена сторицей, – с мрачной торжественностью уронил Отец Богов. – Участь Ястира… была незавидной. Он получил своё.
– Ты говорил, отец, в самый первый раз, но так и не сказал, какой именно.
– Я сказал то, что тебе нужно знать, дочка. Остальное узнаешь в должное время.
– Повинуюсь, – склонила голову валькирия.
– У нас с тобой есть дело, – понизил голос Старый Хрофт. – Дело настолько важное, что даже месть может подождать.
– Месть может подождать? – ухватилась за отцову оговорку воительница. – Значит, есть кому мстить?
– Есть, есть, – кивнул О́дин. – И ты непременно отомстишь… или, во всяком случае, сама решишь, стоит ли мстить, и если стоит, то как. Теперь же послушай меня – и не перебивая.
– Да, отец, – вновь поклонилась Райна.
– Прежде чем начну говорить я, закончи свой рассказ. Хлёдд умерла, тебя отбросила, твоя рука горела – что случилось дальше?
– Я снова кинулась на него, замахнувшись тем, что осталось от древка. Замахнулась, и…
– И?
– И он опередил меня. – Валькирия закусила губу. Стыд, похоже, жёг её до сих пор. – Сделал выпад, но… бил мечом мне по шлему, плашмя.
– То есть оглушил, – уточнил Отец Богов.
– Оглушил. Но я устояла, только в ушах зазвенело. Ударила снова, пытаясь обмануть замахом слева, только он не поддался. Отбил, проклятый, и снова опередил, – Райна зажмурилась, на щеках горел лихорадочный румянец. – Его меч мелькнул… и я упала.
– Он оглушил тебя вторично, и на сей раз – куда основательнее, – подытожил Старый Хрофт. – Ты упала без чувств, и…
– И, когда пришла в себя, то оказалась одна, на Боргильдовом поле, средь множества мёртвых тел. Но среди них не отыскалось ни тебя, отец, ни прочих асов или асинь. Не было и Хель или Нарви, – Райна выдохнула, сжала кулаки, омертвелый взгляд устремлён прямо вперёд. – Я ходила, ходила кругом… броня моя обратилась в ничто, сталь распадалась под пальцами. Я звала… помню, что да, звала. Мне откликнулись только лунные волки. Я схватила какую-то дубину, думала, что они пришли пожирать мертвецов, однако нет, они просто выли над грудами тел, словно пели погребальную песнь. Иди, сказали они мне. Здесь больше нет живых.
– И ты пошла, дочь.
– И я пошла. Волки провожали меня с поля, указывая дорогу. Так я очутилась… нет, не в Асгарде, не в Митгарде и даже не в Ётунхейме. Это был совершенно новый мир, тёплый и ласковый. Я не знала местных языков, первые же встречные оказались работорговцами, но я собрала на Боргильдовом поле кое-какое оружие, и… меня попытались схватить, но горько об этом пожалели.
– Любой, кто попытается наложить свои грязные лапы на мою дочь, просто обязан горько об этом пожалеть, – усмехнулся Старый Хрофт.
– Да, отец. Они горько пожалели, те, кто уцелел, пали на колени и умоляли о пощаде. Слов я не разбирала, но, когда перед тобой извиваются на брюхе и рыдают крупными слезами, ошибиться трудно. Я взяла у них одежды, коня, припасов и отправилась по большой дороге. Так началась моя жизнь наёмницы, влады… отец. Я уже повествовала тебе об этом. Зачем ты хотел, чтобы я рассказывала вновь?
– Почему победители не добили тебя? – сощурился Старый Хрофт. – Почему оставили тебя жить? Тебя одну? Мне сохранило жизнь заступничество Ялини. А тебе? Ты не задумывалась над этим?
Валькирия потупилась.
– Может, они решили, что я мертва?
– Не считай Ямерта и его присных глупцами, дочка. Они всё прекрасно знали. Что, если они пощадили тебя специально, чтобы следить за тобой, чтобы все, кто замыслил бы восстать против их власти, оказались бы у них как на ладони. Ты привела б их к истокам заговоров и смут – такое не приходило тебе на ум?
Райна покраснела и покачала головой.
– Нет, отец. Сперва я просто не могла думать. А потом… потом я выживала, старательно пытаясь забыть обо всём.
– Не сужу тебя за это, дочка. Тем более что всё обернулось к лучшему – ты никого не предала невольно, никто не пострадал. Твоя тихая и незаметная жизнь наверняка убедила Ямерта и остальных в том, что и я не столь опасен.
Ознакомительная версия.
