- Здесь Арт, пришли четверо. Похоже, окруженцы. При стволах. Сейчас между мной и вами.
- Понял тебя, Тоха. Работаем «мышеловку», - прошелестел наушник.
«Мышеловку» мы иногда применяли на наших играх. Суть ее в следующем: два-три бойца изображают из себя полных лохов (шумят, курят, сидят спиной к противнику с оружием в положении «а-хрен-его-знает-где-мой-автомат»), в то время как остальные, тщательно замаскировавшись, или обойдя противника с тыла, готовятся пленить, или уничтожить противника. Обычно мы применяем этот прием против маленьких, в три-пять человек, групп. «Работать сыром» - то еще развлечение… Тут важно вовремя упасть и прикинуться ветошью, иначе нахватаешь не только от врага, но и от своих. В этот раз «сыром» пришлось поработать Казачине и Дымову. Для антуража им дали игрушечные парабеллум и карабин, порекомендовав не геройствовать, а по команде прятаться под стол.
За то время, пока ночные гости дошли до сараев, парни успели даже свечку на столе зажечь.
Согласно приказу командира, я страховал наших с тыла. Вот, окруженцы сгруппировались у двери сарая, стараясь через щели рассмотреть, что же там происходит внутри. Тихий возглас: «Пошли!». Распахнув дверь, они заскакивают внутрь… Грохот и мат - это добрый Люк перегородил проход, разместив на уровне колена приличных размеров слегу. И, сразу вслед за криками, сарай как будто вспыхивает изнутри - это ребята осветили непрошеных гостей двумя тактическими фонарями по сто сорок люмен каждый. «Мышеловка» захлопнулась. По приказу Фермера на посту меня сменил Док. Когда я вошел в «наш» сарай то увидел вполне ожидаемую картину - четыре человека сидели на коленях с руками, сцепленными за головами, а вокруг стояли, наведя на них стволы, Люк, Бродяга и Фермер. Причем, судя по зажмуренным глазам и мотанием головами, наши пленные ничего не видели. Ну, еще бы, представьте, идете вы по ночному лесу, напряженно вглядываетесь в темноту, спичка вам костром кажется и тут вам в рожу - прожектором светят. Могу поспорить, «зайчики» в глазах еще минут двадцать скакать будут.
- Старшой, заходи, - поприветствовал меня Фермер, - гляди, каких фруктов поймали.
Фрукты были как фрукты - артиллерийский лейтенант, сержант тех же войск и два бойца непонятной принадлежности. «Наган» командира и СВТ одного из бойцов уже были нагло экспроприированы Фермером и Люком, в то время как короткий артиллерийский карабин был за ненадобностью отброшен в сторону.
- Товарищ майор, разрешите доложить! - несколько официально начал я, - больше в лесу никого нет!
Судя по тому, как разгладилось лицо лейтенанта, в лесу кто-то еще был. По-прежнему щурясь от бьющего в глаза света, он заговорил:
- Назовите себя!
«Да, наглый, как танк!» - подумал я. Похоже, что наш командир был того же мнения:
- Лейтенант, а вы не забываетесь? - холодно поинтересовался Саша. - Вроде это мы вас в плен взяли, или я что-то пропустил? - и тут же резко, каркающим голосом добавил, - Фамилия!? Часть!?
Летеха вздрогнул как от удара и попытался привстать, но Люк тут же упер ему ствол «эсвэтешки» точно в центр лба, и артиллерист обреченно осел.
Тут в нашу «домашнюю заготовку» совершенно неожиданно вмешался Дымов. Выбравшись из-под стола, он обратился к Фермеру:
- Товарищ майор госбезопасности, но ведь это свои, наши, советские бойцы?
Ледяным тоном Шура осадил доброхота:
- Свои в это время дома сидят, теле… - он осекся, - Устав на ночь учат!
И продолжил допрос:
- Ваши документы, лейтенант!
Тот, видимо поняв, что цацкаться с ним не будут, но и, услышав, что пленили его свои, пусть и суровые, энкавэдэшники, качнув головой ответил:
-Тут они, в нагрудном кармане.
Люк, передав мне винтовку, ловко вытащил из указанного кармана командирское удостоверение и передал его Фермеру.
- Так, Сотников Сергей Степанович, двадцать второго года рождения… командир отделения ПТО 134-го опулб… Ну и где же ваше отделение, товарищ лейтенант?
- Да вот оно и есть, - мотнул головой пленный.
- Товарищ лейтенант, - обратился наш командир к Люку, - у сержанта документы проверьте!
Достав из нагрудного сержанта серую красноармейскую книжку, Люк протянул ее командиру.
- Так, Несвидов Емельян Васильевич, одна тысяча шестого… Из старослужащих или мобилизованный? - спросил Саша сержанта.
- Старослужащий, - буркнул тот.
- … командир орудия отделения ПТО 134-го опулб… - продолжил чтение командир. - Так, бойцов отведите в большой сарай… И поесть им захватите, а мы с начсоставом пока побеседуем… - принял он соломоново решение. - Лейтенант, вы можете встать. И вы сержант - тоже. Нет, оружие мы вам пока не вернем, - остановил он сержанта потянувшегося, было, за своим карабином.
- Товарищ майор госбезопасности, там, в лесу еще наши остались, - просящим голосом сообщил лейтенант.
- И сколько там «еще ваших»? - поинтересовался Фермер.
- Трое. Но двое из них раненые.
- Так, Казачина и Дымов, вы - идете с … сержантом. Ты, Ваня кликни Дока, и вперед - за ранеными… Товарищ старший лейтенант - это уже мне, - смените военврача на посту.
Еще через сорок минут суеты, перемещений и хлопот, все окруженцы были размещены на постой в большом сарае, где Док и занялся ранеными), рекомендовал ему не светить перед окруженцами иновременными приблудами, а постараться оказать первую помощь, и плотнее заняться целительством завтра поутру, на что Серега, как истинный медик, послал меня далеко и надолго). На посты были отправлены Ваня и Люк. Тотен контролировал окруженцев.
А командование, пригласив меня присоединиться, занялось беседой с артиллеристами.
…………
Из разговора с молоденьким, только весной прибывшем из училища, лейтенантом, и старым, опытным сержантом, мы узнали, что набредшие на нас семь человек - это остатки гарнизона одного из узлов Минского Ура. Летеха (с помощью сержанта, конечно) командовал двухорудийным капониром, что стоял у шоссе в районе села Лумшино, примерно в десяти километрах к северо-востоку от Заславля. Когда немцы начали ликвидацию «котла» артиллеристы успешно отбили первые атаки, и, даже, по их словам, подбили два танка, но потом части немногочисленного пехотного заполнения куда-то подевались, и гарнизоны капонира и двух ближайших пулеметных дотов оказались предоставлены сами себе. Без связи и с весьма ограниченным запасом еды, они отбивали атаки немцев еще три дня, но когда у них на глазах немецкие саперы один за другим подорвали два дота, расположенные примерно в километре по левому флангу, лейтенант Сотников принял решение прорываться к своим. Десять дней назад, когда они, подорвав оборудование дотов и спрятав на болоте два «максима» и одну «сорокапятку», вышли на прорыв, их было двадцать семь человек. К своим вышло семеро.
- Вы, товарищ майор, дайте команду доставить нас в Минск. Вы поймите, я не в тыл рвусь. Я знаю, артиллеристов сейчас не хватает! Особенно противотанкистов. А у нас опыт есть! Товарищ майор госбезопасности…
На лицо Фермера мне было больно смотреть.
- Вы, лейтенант, успокойтесь… - медленно и горько сказал он. - Но в Минск я вас отправить не могу. Немцы взяли его двадцать восьмого июня, а два дня назад ликвидировали остатки оборонявших город наших войск. Мы прибыли сюда по заданию командования для организации действий партизанских отрядов…
В этот момент Сотников, неверяще смотревший на нашего Сашу, заплакал… Заплакал по-мальчишески, навзрыд, вытирая глаза грязными кулаками… Мы остолбенели.
Саня откашлялся, а потом протянул Сотникову свою флягу:
- На, выпей лейтенант. А потом спать иди. Это приказ.
Артиллерист схватил флягу и сделал здоровенный глоток. Ух, еж твою… Глаза у него полезли из орбит, слезы брызнули с новой силой, он разевал рот как рыба, выброшенная на берег. Из жалости я сунул ему в руку стакан с водой. Я на вас бы посмотрел, если бы вы напиток «Специальный» так маханули. Это командир не подумал. В «Специальном» 64 градуса будет и травок разных много, поэтому во рту крепость не ощущается, но для непривычного горла - кошмар.
Поняв, что разговора сегодня не получится, командир сказал сакраментальное:
- По команде «Отбой!» наступает темное время суток! - и добавил свою любимую предотбойную присказку, - кто последний спать ложится - тот дурак, и гасит свет!
…………..
Утром меня разбудили голоса, доносящиеся снаружи. Спал я в большом сарае на чердаке, бок о бок с Бродягой, который наотрез отказался уходить от своих любимых радиоигрушек.
Подойдя на четвереньках к слуховому оконцу, в котором даже стекла не было, я выглянул во двор. У большой бочки умывались Люк, Казачина и хмурый, не выспавшийся Док, а чуть поодаль толпились четверо вчерашних окруженцев. Интересно, что двое из них, совершеннейшие щеглы лет по девятнадцать, заинтересовано разглядывали «наших», но не знали, как завязать разговор, а вот двое бойцов постарше (явно больше четвертака служивым), настороженно присели в тенечке у забора. На лбу одного из них лиловела здоровенная шишка, которую я разглядел, даже не смотря на, то, что нас разделяло метров пятнадцать-двадцать. «Да, крепко его вчера приложили!» - подумал я и стал спускаться с чердака.
