Игнат обернулся за неделю, привезя с собой четыре дюжины олродов. Митяю требовались рабочие руки и эта поездка оказалась весьма своевременной и не последней. В феврале месяце началась такая оттепель, что даже реки местами вскрылись. Зато это позволило начать большое строительство на добрых полтора месяца раньше и первым делом он собрал из чугунных отливок здоровенную, прямоугольную трубу длиной в двадцать пять метров и, собрав большую толоку, они всей толпой опустили ее на гранитное дно Нефтяной, на месте выхода нефти, и обложили ее под водой здоровенными каменными блоками. На нижней части трубы Митяй сделал широкие полки, покрыл их нижнюю часть двадцатисантиметровым слоем мастики и поскольку нефть изпод земли вытекала довольнотаки теплая, то под весом трубы и каменных блоков та должна была, нагревшись, заполнить собой все неровности и устранить возможные протечки. В верхней части трубы он устроил широкое сливное отверстие и перекрыл ее металлической крышей. Вся конструкция возвышалась над рекой почти на семь метров и уже довольно скоро в большое нефтехранилище сначала потекла нефть с водой, а затем уже и чистая. Через неделю, открыв задвижку в самом низу, нефтяники осторожно слили воду и вскоре навсегда забыли о том, что такое нефть чуть ли не пополам смешанная с водой.
О строительстве нового нефтеперегонного завода речи пока не шло, но гончары изготовили еще два керамических самовара и первым делом улучшили качество бензина. Параллельно с этим Митяй построил в феврале, прямо на красных глинищах, кирпичный завод с настоящей туннельной печью, огороженный высоким забором, он находился в двенадцати километрах от стены, на другом берегу Нефтяной, и уже в середине марта тот начал выдавать продукцию, очень нужную для строительства домов и новых цехов. Теперь у него имелось под рукой четыреста двадцать пар рабочих рук, не считая женщин и детей, так что работа продвигалась быстро, а вот обучение не очень, но и Митяй не стоял на месте и часто читал лекции своим новым друзьям. Хотя работы было невпроворот, он не вводил никакой потогонной системы, но сам ушатывался в хлам, пусть уже не физически, а скорее морально. Всетаки ему было тяжело без Тани. В литейке и в кузнице работа шла чуть ли не в ритме стахановского вальса. Митяй начал строить водяную Шишигу, а к ней в довесок еще и большую баржу. Оба судна, одно восемнадцати метров в длину, а другое тридцати двух, строились из дерева, причем довольно странным образом, кверху днищем, а рядом с ними изготавливалась стальная, паяная обшивка корпуса из стали пятимиллиметровой толщины. Увы, по другому он построить суда не мог. Паять швы обшивки на дереве - устроить пожар. Проще нахлобучить изготовленную стальную обшивку, подняв ее за ребро, проходящее по середине, талями, посадить на мастику, а потом прикрутить к рангоуту с деревянной обшивкой длинными болтами.
Народу в литейке и кузнице прибавилось основательно, а потому, заменив футеровку, чугун, начиная с середины февраля, выплавляли из железной руды ежедневно и теперь в доменку загружалась не только шихта, но и летели чугунные слитки, а также все металлические обрезки и обломки. Обе мартеновские печи, старая и новая, также не простаивали, а поскольку Митяй много времени проводил с металлургами, кузнецами, химиками и нефтяниками, приходя к ним с ноутбуком, а те частенько сами неслись к нему, чтобы срочно ознакомится с нужной им информацией, то обучение продвигалось вперед и он поражался, как быстро ведлы каменного века постигают столь мудреные науки. Еще больше он поражался тому, что сам стал разбираться в самых сложных технологических вопросах на порядок лучше. Хотя ни у кого из вчерашних олродов не было говорящих кристаллов, став ведлами они прогрессировали буквально на глазах. Особенно поражал Митяя Игнат. Этот парень сделался его правой рукой и сам, без какихлибо дополнительных подсказок, разобрав до последнего винтика маленький токарновинторезный станок, за месяц изготовил из липы точно такой же, только в пять раз больше размером, по этим моделям отлил все заготовки из отличной стали, а затем довел их до ума и собрал в отличный станок с патроном на пятьсот миллиметров, так что теперь они моли протачивать на нем не только валы, но и чугунные колеса.
Расплавленный металл подчинялся ему беспрекословно. Дело дошло даже до того, что Игнат научился отливать заготовки даже не из чугуна, а из стали чуть ли не с ювелирной точностью и это была еще та сталь, именно такая, какая требовалась. Митяй тоже умел проделывать такие трюки, но этот парень его просто поразил. Игнат, в числе прочего, смастерил второго трехколесного Ижика, пусть потяжелее первого, но гораздо прочнее и, установив на него стальные колеса, часто мотался по галечникам, вооружившись специально распечатанным для него справочником по минералам. Так он стал еще и до безобразия пытливым ведломгеологом. Поначалу, вернувшись из Первомайска, Митяй хотя и пытался организовать свой собственный рабочий день максимально эффективно, сам же постоянно вносил в свои действия много сумбура потому, что пытался все проконтролировать. Помог ему покончить с этим не ктонибудь, а Игнат. Парень поступил на диво мудро, переговорив с ведламимастерами из первого набора, он быстро организовал толоку и в один прекрасный день в Большой дом ворвалась целая толпа революционеровподпольщиков с инструментами и строительными материалами.
Быстро возведя леса вокруг наблюдательной башни, они в какихто пять дней соорудили над ней надстройку, значительно расширив крышу, а в ней устроили просторный, четырехсветный кабинет лабораторию с огромным, круглым, дубовым столом, почемуто с дыркой посередине, установили у окон отлично сработанные верстаки и другие рабочие столы, занесли в нее весь малый мехпарк Митяя, провели туда проводку, а затем занесли и его самого, усадив в деревянное кресло, и Игнат сказал:
- Митяй Олегович, с этой высоты, посмотрев в любую сторону, ты увидишь все, что захочешь. Ты наш учитель, а мы твои ученики. Ты будешь сидеть за этим столом с Тошибой, а мы станем приходить к тебе за знаниями. В центре стола я ставлю эту бронзовую жаровню и когда ты захочешь, то станешь говорить с нами глазами через огонь. Не гоже тебе бегать по всему Дмитрограду и самому проверять, как идут дела. У тебя для этого есть мы и другие ведлымастера.
Вот и говори после этого, что яйца кур не учат. Еще как учат. Все это произошло десятого марта и с тех пор Митяй почти ничем уже не занимался, кроме педагогической деятельности и общего руководства. Ведламмастерам, вкусившим сладких плодов науки, хотелось поскорее достичь совершенства. Вот этого он как раз и не ожидал от вчерашних дикарей и что самое главное, теперь ему приходилось учить всего тридцать шесть мужчин и женщин. В том числе Ольгу с Денисом и Антона с Софьей. Да, с того момента дело быстро пошло на лад и он, подходя то к одному, то к другому окну видел, как строятся новые дома вокруг большого дома, как распахиваются поля, как отступает от Дмитрограда лес. Кузнецы изготовили отличные шестикорпусные плуги по его эскизам. Такой колесный плуг легко тащила за собой пара шерстистых носорогов, всего же плугов было пять штук, а еще у ведловаграриев имелись бороны, сеялки и картофелесажалки. Поэтому они быстро вспахали и засеяли здоровенный клин зерновыми культурами и засадили плантации овощными, но самое пикантное заключалось в том, что посеянные им самим семена упали на благодатную почву, они натаскали из леса несколько тысяч саженцев дикой яблони и груши и теперь высаживали их возле каждого строящегося дома.
Плотники тоже не ударили в грязь лицом. Выше литейки, на берегу Марии они построили новую норию высотой в сорок метров и огромную водонапорную башню из дуба, от которой провели дубовый акведук к городу. Ну, а каменщики уже строили на холме вторую водонапорную башню, уже гораздо большего объема. Все это они могли увидеть на генплане, распечатанном Митяем на принтере и склеенном из листков формата «А4» и вывешенном в прихожей на первом этаже, на большой доске. Там же строители могли увидеть трехмерные эскизы и поэтажные планы домов, но тем не менее старшие ведлы довольно часто поднимались в Хрустальную Башню Знаний, чтобы поговорить о своих проблемах. Так прозвали его просторный и светлый рабочий кабинет стеклодувы. Сам же Митяй называл его чупачупсом. Уже через две недели он попросил ведлов забрать из него все станки и верстаки, а вместо них велел столярам изготовить удобные парты для своих учеников. Его изо всех сил тянуло в мастерские и он не мог постоянно сидеть в четырех стенах с множеством окон. С того момента, как Игнат построил для него профессорский кабинет, дела пошли вперед семимильными шагами. В первую очередь увеличилась общая производительность труда. В основном потому, что каждый мастер стремился натянуть нос коллеге.
