Ник де Тром постучал в дверь около полуночи.
– Закончили, шпионы?
Арчи вопросительно поднял брови:
– Что закончили?
– Ну, – пояснил Ник, – Ты ж с агентами совещался.
Арчи неподдельно удивился:
– С какими агентами? Ты чего, Ник? Перегрелся?
Лабрадор застыл с приоткрытым ртом. Он не понимал – дурачится напарник или играет в конспирацию.
– А… – вздохнул он через полминуты. – Понимаю. Ладно, как хочешь. Считай, что я ничего не видел, не слышал, и ничего не знаю.
Арчи смолчал. Ему с самого начала не нравился последний приказ шефа – майора Чумаченко. Не скрывать от Ника, с которым предстояло работать спасателем, своей прежней деятельности. Понятно, не выкладывать ему на блюдечке все, что пришлось пережить. Но при случае – намекнуть, что Арчи сотрудничал с внешней разведкой.
Странный это был приказ. Нелогичный. Нарушающий все каноны профессии. Но приказы принято выполнять, не обсуждая.
– Там девчонки пришли, – сказал Ник. – С мускатом. Пойдешь?
– Ну, если с мускатом… – протянул Арчи. – Пойду.
«Надо хоть оттянуться напоследок, – подумал он. – Когда еще придется? Вот так, на море… С мускатом и девчонками.»
Он встал, нахлобучил любимую широкополую шляпу и вслед за Ником направился в темноту крымской ночи. Впрочем, здесь, в курортной зоне, темнота была достаточно жиденькая. Огни иллюминации и мельтешение дискотечных лазеров затмевали почти все звезды, кроме наиболее ярких. Только у самой полоски пляжа, цепляясь за деревца маслин, клубилась густая темень. Любимый столик спасателей прятался в этих зарослях; чья-то неведомая, но заботливая душа не поленилась бросить полевку от ближайшего домика и подвесить жестяной фонарь, хотя гораздо проще было приживить к парочке деревьев несколько химических светильников-мономорфов. Впрочем, электрический свет по яркости давал сто очков вперед мертвенному свечению существ-мономорфов. Механика неумолимо наступала на биоинженерию; все больше техногенных вещей использовалось людьми. Вот и сейчас на руке Арчи еле слышно цокали кварцевые часы, отштампованные где-нибудь в Туле или Брянске, и в узком кармане на бедре притаился стальной нож, а вовсе не живая теплая кость кинжала-мономорфа… Арчи даже сквозь плотную ткань джинсов ощущал холод металлического жала.
Арчи казалось, что это прикосновение неминуемой смерти. Не его, Арчибальда Рене де Шертарини персональной смерти, старушки с косой и в балахоне. Казалось, что мертвые изделия олицетворяют приговор целой эпохе. Что-то уходит из этого мира, Арчи это чувствовал – естеством, спинным мозгом. Меняется мир. И – увы! – не в лучшую сторону. Мертвые вещи – не причина, а всего лишь примета. Меняется что-то в психологии людей, в их отношении в жизни. Жизнь на Земле вообще разваливается на две половинки, как оброненный арбуз. На биосферу и на среду обитания человека. С некоторых пор средой обитания человека перестала быть чистая биосфера – отчасти из-за того, что в обиход стала неумолимо входить техника. И Арчи интуитивно понимал, что рано или поздно среда естественная и среда техногенная начнут конфликтовать. Мешать друг другу. Пока залогом прогресса служила одна лишь биоинженерия можно было не волноваться.
Но эти времена безвозвратно прошли.
Кто-то из древних заметил, что на рубеже столетий, и особенно тысячелетий, на мир нисходят необъяснимые потрясения. Наступление новых наук – неорганической химии, механики, электротехники и электроники – не примета ли грядущей смуты? А явление волков, людей-хищников? Ведь каким сонным, в сущности, был двадцатый век! Благоденствие и сытость. Ну, пусть в Средней Азии и в Африке народ живет не так вольготно и богато, как в Америке, Европе или Японокитае, но все же. Голод усмирили лет сто пятьдесят назад. Войны и соседские перебранки – практически сразу после биокоррекции. Была в начале века, в тысяча девятьсот втором, если Арчи правильно помнил, вспышка лавинной болезни – синдром вырожденной иммунной реакции. Много народу тогда не удалось спасти. Но все же болезнь победили достаточно быстро, благо у человечества имелся тысячелетний опыт биоинженерного вмешательства в собственный геном да и вообще в основы практически любых жизненных структур.
Благополучие девяностых годов двадцатого века представлялось Арчибальду Рене де Шертарини затишьем перед бурей. А нежданное, но предугаданное появление коллег по конторе – первым, еще легким и обманчиво безопасным порывом ветра.
Стелла, Альбинка и незнакомая Арчи девушка не стали дожидаться кавалеров – откупорили мускат, и когда Арчи с Ником вынырнули из темени и зарослей, как раз чокались после тоста «за бабское».
– Мы не опоздали? – Ник смешно повел носом.
– О! Спасатели! Налить спасателям?
– А что, – поинтересовалась незнакомая девушка приятным грудным контральто, – спасатели тоже станут пить за бабское?
– Станут! – заверил Ник, не задумываясь. – Спасатели за что только не пьют!
Альбинка ловко наполнила стеклянные (еще одна примета мертвых времен) стаканы; причем бутылку она держала на высоте не меньше чем полметра над столешницей и несмотря на это не пролила ни капли.
Стелла, предвкушая фокус ближайшей минуты, стрельнула глазами в сторону незнакомки и елейным голоском попросила Арчи:
– Эй, нюф! Шляп сними, да-а?
Арчи усмехнулся. Он проделывал это сотни раз, и неизменно повергал неподготовленную публику в секундный ступор.
Он мягким движением извлек из кармана нож и не глядя метнул в ствол ближайшей маслины – туда, где почему-то практически не было веток и в зеленой пелене шевелящихся листьев зиял лысый просвет. Нож воткнулся в дерево, отчетливо тюкнув.
Не медля, Арчи снял шляпу, взяв за полу, и метнул ее туда же, словно тарелку. Бесшумно скользнув в полутьме, шляпа повисла на ноже, словно на вешалке. Стелла и Альбинка с готовностью зааплодировали. Незнакомка заулыбалась, и чуть не выронила стакан.
– Ну и ну! – сказала она, качая головой. – А ты правда спасатель, а не циркач?
– Спасатель, – негромко заверил Арчи и пригубил мускат.
– Знакомьтесь! – оживился Ник. – Это Вика. А это наша гордость – Арчибальд Рене де Шертарини восемьдесят восьмой…
Брови Вики поползли вверх, хотя еще секунду назад казалось, что удивляться дальше она уже неспособна.
«Последний вечер, – подумал Арчи с неясной грустью. – Последний… А она ничего. Симпатичная…»
* * *
– Как мне стало известно, – сказал отмытый и обработанный медиками Гном, – спецслужбы евразийских стран начали отработку совместной операции. И, вероятно, свои собственные операции. Вкратце дело обстоит так: где-то в сибирской глуши сохранилась популяция волков, умудрившаяся спрятаться от биокоррекции тысяча семьсот восемьдесят четвертого. Некоторое время назад их засветил совершенно случайный инженер-эколог. Засветил единственным телефонным звонком. Кому именно он позвонил – волки не узнали. Поэтому они убрали этого эколога, а потом стали методично убирать всех, чьи телефоны нашлись в его записной книжке… еще не всех успели, кстати, убрать. Все это подтверждает, что изоляция волков намеренная и они стремятся сохранить инкогнито. Мое мнение – уже поздно, и стараются они зря. Но дело до конца они, скорее всего, доведут. Хотя вээровцы вполне могут им воспрепятствовать.
В кабинете шефа «Чирс» ненадолго воцарилось молчание.
– Так-так, – протянул Сулим, сохраняя на лице печать бесстрастности. – Я так понимаю, нам предстоит спланировать собственную операцию?
– Ты как всегда угадал, Сулим, – сказал Варга. – Тебе действительно предстоит спланировать, и что еще важнее – осуществить собственную операцию. Причем ты будешь вынужден обскакать всех евразиатов, как скопом, так и порознь.
Сулим задумчиво поиграл желваками на скулах.
– Какими средствами я смогу располагать? – осторожно осведомился он.
– Любыми, – незамедлительно заверил Варга. – В твоем распоряжении все агенты, любое обеспечение и любые деньги.
– Это приятно слышать…
Он ненадолго задумался.
– Хорошо. Шансы у нас есть. Я бы хотел выслушать рекомендации и пожелания руководства проекта. Что, собственно, нужно проделать? Изловить парочку волков?
– Бери выше, Сулим. Куда выше.
Сулим бесстрастно глядел на Варгу, но в глазах его явственно читался вопрос: «Как, еще выше?»
Варга водрузил локти на столешницу и свел кончики пальцев перед лицом.
– Что, вероятнее всего, произойдет в ближайшее время? – спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь, и вроде бы даже прикрыв глаза. – Давайте порассуждаем. Естественно, что известные службы ряда стран постараются нейтрализовать волков на собственной территории, и параллельно попытаются локализовать и отсечь от остального мира всю популяцию. Я не стану пока анализировать – возможно ли такое в принципе, предположим, что возможно. Когда популяция будет у них под колпаком останутся только два варианта развития событий: волки немедленно уничтожаются, а за локализованным ареалом и, скорее всего, за прилегающими областями устанавливается тщательное наблюдение во избежание утечек. Вариант второй: уничтожается бОльшая часть волков; оставшиеся поступают в распоряжение биоинженерных придатков к спецслужбам. Второй вариант сулит миру мгновенно возросшую напряженность, и от него вполне могут отказаться заранее. Но соблазн слишком велик, и всяк будет бояться, что страны-соперники все-таки решатся на какую-нибудь глупость, и чтобы впоследствии не остаться в дураках каждый попытается оставить черный ход открытым.
