Перекрыв яму горбылем, он на следующий же день запер двери и уехал на Асфальтовую Гору, хотя даже не надеялся до нее добраться, ведь ему нужно было както переехать через Туху, а потом еще через куда более полноводный Пшиш. Митяй все же добрался до места всего за полдня и без какихлибо особых проблем. Туха, оказывается, в своем верхнем течении текла в трех километрах от ледника, к которому он подъехал вплотную, а потому ее, как и Голышку, питали добрых три десятка ручьев. Поэтому за ним она была довольно мелководной, а Пшиш и в каменном веке не представлял из себя ничего грозного, хотя и был намного полноводнее, но в районе будущего Хадыженска он нашел удобный брод легко его переехал. Все правильно, ведь он поехал туда на «Шишиге», а не на какомто там «Рейнджровере», которому даже и не снилась такая проходимость. Приехав на место и побродив три дня по территории этого, еще не существующего даже в проекте, поселка, а все это время шел дождь, он нашелтаки выходы асфальта на поверхность и занялся раскопками. Асфальта там оказалось немного, но это для промышленных разработок, а так, по расчетам Митяя, ему этого добра точно хватит на семь жизней. Наколупав добрых пять тонн асфальта и найдя жилу шикарного плотного песчаника, он вернулся к родной землянке и на следующий день, дождь как раз закончился, принялся обжигать четыре больших лотка для разогревания асфальта.
На следующий же день, когда деревянная крыша просохла под палящими лучами солнца, он оббил ее, пользуясь чопиками вместо гвоздей, рейкой сечением два на три сантиметра и принялся укладывать на древесину горячий асфальт и укатывать его тяжелым дубовым катком почти метрового диаметра. Вот теперь он был полностью уверен, что когда зарядят дожди, то в его землянке все равно не просочится ни капли воды. Покончив с крышей, он покрыл асфальтом подсыпку вокруг землянки и настелил его при входе, под навесами, чтобы не таскать грязь в нее. Митяй хотя и построил всего лишь землянку, делал все основательно и на совесть, но до полного окончания работ было еще далеко. Как только он изготовил гидроизоляцию на крыше, причем такую, что ее не всякий медведь вскроет, то оббил бревна снаружи рейками и оштукатурил землянку известковым раствором, после чего облицевал кирпичом откосы при входе. Однако, и на этом его работа не закончилась. Митяй принялся класть две печи, одну дровяную, другую работающую на солярке, а как только покончил с этим, то сложил из кирпича ледник и оштукатурил его известковым раствором. После этого, в ожидании того дня, когда раствор высохнет, он занялся сбором семян для Гоши, хотя и взял с собой для него изрядное количество корма.
Увы, но все это время бедный попугайчик сидел на одних только сухарях, да, еще арахисе, который Митяй для него мелко подробил. Территория, свободная от леса, имела довольно приличный размер, гектаров тысячи под три с половиной и он рассматривал ее, как свою будущую латифундию. Бродя по ней в поисках съедобных семян для попугайчика, близился сентябрь и практически все злаки давно уже созрели, он несколько раз копал ямы и убедился, что там, где пониже, плодородный слой раза в два толще, чем на вершине холма, так что он мог смело пахать землю. Правда, вскопать под огород все поле, он не смог бы физически при всем своем желании даже используя в качестве тягловой силы свой мотоцикл. Ну, с этим делом он не торопился, хотя коекакие посадки и собирался сделать под зиму. Например высадить топинамбур, который вез в горы, чтобы посадить на кордоне и приманивать к нему кабанов, а также чеснок. Все остальное земледелие Митяй оставлял на весну.
Правда, ему сначала нужно было отгородиться от леса высоким забором, иначе все его огородничество намахнется в три дня. Кабаны уже заглядывали к нему чуть ли не в землянку и с этим делом он решил не затягивать. Поэтому, как только Митяй собрал для Гоши четыре мешка самых разнообразных семян, то снова взялся за бензопилу и принялся с помощью второго подъемного козелка, на этот раз уже высотой в восемь метров и лебедки «Шишиги», строить из сосновых бревен, длиной по двадцать пять метров, укладывая их друг на друга горизонтально, сажая на дубовые штифты через пять метров и через каждые десять метров вкапывая столб, Великую китайскую стену с тремя воротами для выезда с охраняемой территории. Мачтовый лес он пилил буквально в пятидесяти метрах от стены, а потому работа у него шла быстро и споро. Ему постоянно приходилось работать бензопилой, а он к ней уже приноровился так, что валил сосну максимум за пятнадцать минут, а также заниматься такелажными работами с помощью «Шишиги», топлива пока хватало, и потому стена росла очень быстро, до сотни метров в день и даже больше. Мелкое зверье и люди могли ее преодолеть, но это вряд ли смогут сделать носороги и мамонты, да, и махайроды тоже, если он утыкает ее острыми кольями, выставленными наружу. Со стороны Тухи к нему мог пробраться весной, летом и осенью только самый тупой махайрод, а зимой ему будет на все наплевать.
Зимой Митяй намеревался не заниматься ничем, кроме охоты и праздного времяпрепровождения. Если, конечно, ему позволят обстоятельства и обитатели здешних мест, которые пока что ничем ему особенно не досаждали. Скорее всего только потому, что от него было слишком много шума и вони, а вскоре количество вони должно было резко увеличиться, ведь после возведения стены, которая, благодаря лебедке росла довольно быстро, он намеревался съездить за льдом и затем поохотиться, форель ему уже приелась, а потом заняться сбором нефти и ее перегонкой в бензин, надеясь, что движки не станут он него чихать. Строительство стены высотой в шесть метров, усеянной поверху, для красоты, острыми кольями, которое Митяй вел ударными темпами, завершил в середине сентября и, не приходя в сознание, тут же принялся срочно сооружать на берегу нефтесборную яму и деревянное боновое заграждение. Рыба уже пошла на нерест и ему следовало поторопиться, так как это форель домоседка, но его интересовал лосось и, особенно, его икра, которую он очень любил, да, очень уж она была дорогая, ему не по карману, а тут маячила роскошная и, главное, безразмерная икорная халява.
Длинную и узкую нефтяную яму он копал с помощью мотоцикла в двадцати метрах от реки чуть ли не круглосуточно, благо почва в районе бывшей будущей улицы Девятого января, где как раз находилась автозаправочная станция, оказалась довольно рыхлая, по большей части глина с большим количеством песка. Набив руку пропашном рытье котлована под землянку, Митяй управился с куда большей по объему работой всего за неделю, что и понятно, ведь ему была нужна длинное и узкое нефтехранилище, которое он мог перекрыть крышей и возвести вокруг него стены. Еще три дня он занимался тем, что укладывал на дно и стены асфальт, чтобы собранная нефть не впитывалась в почву, и поднял кирпичные стены чуть ли не на метр. Нефтехранилище у него получилось знатное, на шестьсот двадцать кубов, но и намаялся он за эти те недели, что строил его, крепко. Зато когда Митяй установил на берегу, под углом в тридцать градусов, стрелу из целой сосны и опустил в воду длинную, дубовую доскубон, с привязанными к ней камнями, чтобы та не всплывала, повесив ее деревянные брусья, нефть довольно быстро потекла по керамической трубе, проложенной по узкой канавке, в яму нефтехранилища и после нефтесборника на поверхности воды осталась одна только тонкая, радужная пленка, но и та вскоре исчезла.
Зато в длинную яму шириной в четыре метра, огороженную глиняным бруствером и стеной в один кирпич, «оштукатуренной» асфальтом изнутри, не такой уж и тонкой струйкой полилась нефть, смешанная с водой. За сутки нефти стекало в яму литров триста и теперь Митяю пришлось снова срочно взяться за бензопилу, чтобы соорудить над нефтехранилищем навес от дождя и загородить его стенами от снега. Только в конце сентября он управился с ним и немедленно поехал за льдом, чтобы успеть заготовить как можно больше лосося на зиму. Для себя Митяй отгородил в землянке комнату размером три с половиной на пять метров. В ней же он разместил и слесарнотокарную мастерскую. Второе помещение, немного побольше, пять на пять метров, служило ему отапливаемым складом, а третье, такого же размера, обложенное кирпичом и оштукатуренное, с асфальтовым полом и двумя входами, изнутри и снаружи, он превратил в холодный склад, установил в нем полки, завез в него льда рассыпал по полу более, чем полуметровым слоем и засыпал опилками. Холодильник получился довольно серьезный, с температурой воздуха не выше минус шести градусов осенью. Зимой будет еще холоднее.
После этого Митяй с чистой совестью отправился на реку со спиннингом и принялся выуживать из воды все, что попадалось на удочку. За какихто две недели он уложил в грубо сколоченные деревянные ящики и пересыпал колотым льдом добрых пять тонн рыбы, две трети из которой были лососями, причем еще не начавшими нереститься. Заодно он заложил на лед почти тонну икры в глиняных горшках и лишь небольшое количество, килограмм пятьдесят, засолил, чтобы побаловать себя. Теперь зима Митяя уже не страшила и он, наконец, начал исследовать самую ближнюю территорию, разъезжая по своим владениям на мотоцикле «ИЖ49», способном проехать где угодно и при этом с довольно большой скоростью. В первую очередь его интересовала высококачественная глина и вскоре он нашел на берегу Голышки то, что искал, почти белую глину, без малого чуть ли не чистый каолин, и сразу же занялся ее добычей, пока не зарядили сплошняком дожди. Вместо навеса над первой печью для обжига он построил из оставшегося леса большой, непродуваемый сарай с двухскатной крышей. В нем ровно треть площади занимал здоровенный деревянный бассейн для замачивания глины. В дополнение к первой, он сложил вторую, печь для обжига, еще большего размера, изготовил из толстых досок сушильную камеру и у него осталось еще довольно много места.
