Терри Гудкайнд - Исповедница

Серия «Легенда об Искателе»

Terry Goodkind

Confessor

© Terry Goodkind, 2007

© Перевод. О. Колесников, 2009

© Издание на русском языке AST Publishers, 2016

Второй раз сегодня на Ричарда накинулась женщина с ножом. Вырванный из объятий сна приступом боли, он мгновенно вцепился в жилистое запястье, не позволив раскроить свое бедро. Грязное выцветшее платье, застегнутое до самого горла, обтягивало ее сухопарую фигуру. В тусклом свете далеких лагерных костров Ричард заметил, что кусок ткани у нее на голове, завязанный под костлявым подбородком, был просто потрепанной мешковиной.

Несмотря на хилое телосложение, впалые щеки и сгорбленную спину, она обладала взглядом хищника. Женщина, набросившаяся на Ричарда той же ночью, но значительно раньше, была крупнее и сильнее. И ее глаза тоже горели ненавистью.

Тонкое лезвие второй нападавшей оказалось небольшим. Тем не менее оно оставило болезненную колотую рану, а разрежь она мышцу бедра, как и намеревалась, если судить по тому, как именно держала нож, дело закончилось бы весьма плохо. Армия Имперского Ордена не имела обыкновения заботиться о покалеченных рабах; его просто забили бы насмерть. Возможно, в этом прежде всего и заключался ее план.

Скрипя зубами от пробудившегося гнева, продолжая удерживать запястье женщины мертвой хваткой, Ричард вывернул ее руку, двигая ее кулак с побелевшими костяшками пальцев вверх, чтобы выдернуть нож из собственной ноги. С острия падали капли крови.

Он очень легко справился с ней. Она вовсе не была опытным убийцей, чего он испугался поначалу. И тем не менее ее желание, ее настойчивость, ее страсть были так же злонамеренны и жестоки, как у любого из той орды, за которой следовала эта женщина. От боли она застонала, в холодном ночном воздухе струился пар при каждом ее приглушенном выдохе. Ричард прекрасно понимал, что любое послабление с его стороны она использует для того, чтобы попытаться завершить свою работу. Ситуация предоставила ей лишь удобный случай; а уж он-то никак не согласен дать ей еще один шанс. Все еще крепко сжимая ее руку, он вырвал у нее нож.

И он не собирался ослаблять захват ее руки, пока не отобрал оружие. Ричард мог бы даже сломать ей руку – эта женщина заслуживала никак не меньшего, – но не сделал этого. Сейчас было не то время и не то место, чтобы создавать волнения и беспорядки. Он хотел лишь отделаться от нее. Лишив возможности причинить ему вред, он просто толкнул ее в спину.

Сделав, спотыкаясь, несколько шагов, она остановилась и плюнула в его сторону.

– Вам ни за что не победить команду великого и славного императора Джеганя. Вы – грязные собаки! И здесь, и по всему Новому миру – вы лишь грязные языческие собаки!

Ричард пристально следил за ней, чтобы убедиться, что она не вытащит другой нож и не попытается напасть снова. Он осмотрелся в поисках ее помощников. Неподалеку находились солдаты, сразу за импровизированным ограждением, составленным из повозок с продовольственными припасами, но они были заняты своими делами. Так что, похоже, сообщников у женщины не было.

Когда она стала плевать в его сторону, Ричард сделал выпад к ней. У нее от страха сперло дыхание, и она тут же отступила назад. Не имея достаточно храбрости, чтобы попытаться ударить ножом человека, когда он проснулся и в состоянии защищать себя, она бросила в его сторону последний полный ненависти и злобы взгляд, а затем повернулась и исчезла в ночи. Ричард прекрасно понимал, что тяжелая цепь, прикрепленная к его ошейнику, слишком коротка, чтобы он мог преследовать кого-либо, но женщина этого не знала, и потому угроза оказалась достаточно убедительной, чтобы отпугнуть врага.

Даже среди ночи в огромном военном лагере, посреди которого она исчезла, люди везде занимались какими-то делами. Как некий громаднейший пыхтящий и ворочающийся зверь, он просто поглотил ее.

Пока большинство солдат спали, другие, казалось, беспрестанно были заняты делом: чинили обмундирование, мастерили оружие, готовили еду, ели, участвовали в попойках или слушали душераздирающие истории у костров. Вот так они проводили время, дожидаясь очередной возможности убивать, насиловать и грабить. Казалось, всю долгую ночь люди мерились друг с другом силой – иногда просто силой мускулов, а иногда с использованием ножей. Время от времени собирались небольшие группы, чтобы поглазеть на подобные состязания и сделать ставки. Патрули следили за признаками серьезных нарушений, солдаты искали развлечений, а сопровождающие армию бродяги просили милостыню или другие подачки. Время от времени солдаты подходили, чтобы оценить Ричарда и его товарищей-пленников.

В промежутках между повозками Ричард мог видеть, как некоторые из бродяг в надежде получить еду или хоть что-то перемещаются от одной группы солдат к другой, порываясь сыграть на флейте и или спеть. Кто-то предлагал побрить, сделать татуировку, постирать и починить одежду. Иногда эти напоминающие тени фигуры после короткого торга исчезали в палатках вместе с солдатами. Некоторые шлялись по лагерю, выискивая, чего бы украсть. А определенного рода типы шастали в ночи, замышляя совершить убийство.

Посреди всего этого, фактически за оградой, образованной кольцом повозок с припасами, лежал Ричард и его товарищи-пленники, привезенные сюда для участия в турнирах Джа-Ла Д’Йин. Большую часть команды составляли обычные солдаты Имперского Ордена, но здесь их нет: они спят в своих собственных палатках.

Почти у любого города, подчиняющегося Ордену, была своя команда джа-ла. Солдаты, как дети, играли в эту игру с того момента, как научились ходить. Они все предполагали, что и после окончания войны джа-ла не умрет для них. Для множества солдат Ордена Джа-Ла Д’Йин – игра жизни – сама по себе была делом жизни и смерти и по значимости сравнима с идеями Ордена.

Поэтому для сухопарой стареющей женщины, которая последовала за своим императором на войну и живет за счет остатков от награбленного им, убийство было вполне приемлемым средством помочь своей любимой команде обрести победу.

Чемпионство было источником величайшей гордости для каждого военного подразделения, как и для любого города. Карг, военачальник, в чьем ведении была команда Ричарда, тоже жаждал успеха. Команда-победительница приносила тем, кто непосредственно имел к ней отношение, множество весьма значительных привилегий, а не просто славу. Люди, содержащие наиболее сильные команды, становились очень влиятельными. Игроки провозглашались героями и получали разного рода богатые подарки, а также легионы женщин, готовых на все.

На ночь Ричарда приковывали к повозкам, на которых стояли клетки для транспортировки его и других пленников, но во время соревнований он играл в своей команде роль нападающего – ему доверялось воплощать честолюбивые замыслы Карга в турнирах, проводимых в главном лагере императора Джеганя. Жизнь Ричарда зависела от того, насколько хорошо он делал свою работу. И до сих пор он оправдывал надежды, которые возлагал на него командующий Карг.

С самого начала Ричарду был предоставлен выбор: или присоединиться к этим попыткам Карга, или оказаться подвергнутым смертной казни наиболее жестоким из всех возможных способом.

Тем не менее у Ричарда были и другие причины для такого «добровольного» участия. И эти причины были куда более важными для него, чем что-либо еще.

Он быстро огляделся и увидел, что Джон-Камень, прикованный к той же транспортной повозке, лежит на спине и крепко спит. Этот человек, работавший мельником, был сложен как дуб – кряжист и крепок. Ричард, в отличие от нападающих из других команд, стоял на том, чтобы проводить бесконечные тренировки, куда бы они ни отправлялись. Не всем из его команды нравилось такое, но они следовали его указаниям. И даже находясь в клетке, во время путешествия к месту расположения главных сил Имперского Ордена, Ричард и Джон-Камень занимались анализом и разработкой тактики, придумывали и заучивали кодовые знаки для игры и выполняли разнообразные физические упражнения, чтобы быть сильнее.

Изнеможение, несомненно, превозмогало шум и беспорядочную суету лагеря, и Джон-Камень мирно спал, как ребенок, не подозревая, что их репутация выгоняет в ночь людей, которые хотят лишить их команду шансов на успех еще до начала соревнований.

Будучи таким же уставшим, Ричард лишь время от времени дремал. Он обнаружил, что ему трудно уснуть. Что-то было не так, что-то, никак не связанное с теми мириадами напастей, вихрем завертевшихся вокруг него. Это «что-то» не имело прямого отношения к обычным мирским опасностями человека в плену. Это было нечто иное, нечто внутри него, в самой глубине. Чем-то это напоминало то недолгое время, когда он болел лихорадкой, но было совсем иным. Как бы тщательно он ни пытался анализировать свои ощущения, природа этого чувства оставалась неуловимой. Столь необъяснимое состояние тревожило, и никак не исчезало назойливое беспокоящее предчувствие.