Демонстрация зрителям понравилась, потому что они начали выкрикивать его имя, а некоторые ряды даже затянули песню о непобедимом воине по имени Железная Кожа. Из чего Регарди сделал вывод, что парня знают и любят. Сильнее, чем драгана с Севера в нелепой маске жука, который должен был стать противником народного любимца.
– Заканчивай представление, паучок, – недовольно пробурчал Регарди. – Кажется, тебе сегодня не повезет.
Аль Рат дрался почти совершенно. Прыжки, нырки, уклоны, повороты, сложные комбинации из ударов, обманные выпады и резкие смены позиций выдавали в нем мастера. Но он не умел летать, а его тело не было покрыто смертоносными шипами. И он не знал солукрая, иначе не умер бы через минуту после начала боя.
«Поражение противника в один миг» – так называл это иман. Неожиданно приблизиться и нанести удар телом, духом и клинком из пустоты. Ученик Сохо оказался нанизанным на саблю Арлинга, словно паук, проткнутый булавкой на листе коллекционера. У него оказалась обыкновенная кожа, а из раны, оставленной клинком Регарди, полилась кровь – густая, теплая, пахнущая быстрой смертью.
Тишина, воцарившаяся над руинами Рархгула, была тяжелой. Зрители молчали, не веря, что поединок закончился так скоро. Арлинг и сам в это не верил, с трудом сдерживая разочарование. Но ошибок быть не могло – сабля выскользнула из умирающего тела Аль Рата.
Вопросительно склонив голову, Регарди ждал, но со стороны зрительских рядов раздавались совсем не те звуки, на которые он рассчитывал. Шорохи, возня, вздохи – да, но не восторженные крики ликования и не бурные приветствия победителя. Обойдя лежащего на песке ученика Сохо, Арлинг толкнул его ногой, показывая, что враг мертв. Или почти мертв – он чувствовал, как жизнь утекала из тела Аль Рата, который с каждой секундой дышал все тяжелее и медленнее.
«Что не так? – хотелось крикнуть ему. – Где ваш восторг, люди? Где лепестки цветов и шелковые ленты? Мы здесь умираем и убиваем для вас! Почему молчите?».
Порыв ветра принес муху, которая с громким жужжанием приземлилась на лицо мертвого ученика Сохо и, спасаясь от непогоды, заползла под маску. Аль Рат по прозвищу Железная Кожа умер. Только сейчас Арлинг заметил, как усилился ветер. По арене ползли уже не буруны песка, а песчаные вихри, достигающие до колен. Один из них накрыл тело соперника, насыпав сверху песка, словно торопился скорее похоронить человека. Только это было неправильно, потому что кучеяры не хоронили своих мертвецов. Они оставляли их сушиться на высоких башнях под палящим солнцем, где тем суждено было со временем превратиться в воздух и стать частью мира.
Когда с неба раздался гром, гулко прокатившийся по низким тучам, Регарди едва не втянул голову в шею. Казалось, что прямо над ним образовалась дыра, в которую заглянули все боги Сикелии разом. Еще миг, и они обрушат свой гнев на человека, осмелившегося оскорбить их слепотой. Если и вправду взгляд слепого обрекал зрячего на несчастье, скольких людей проклял сегодня Арлинг?
Тебя убьют молнией, сказал он себе, принюхиваясь к запаху дыма, который появился в воздухе. Но молния не пахла дымом, а странный звук, который раздался вместе с запахом, стал повторяться снова и снова, то приближаясь, то удаляясь. Факелы! Он должен был догадаться раньше. Солнечный свет больше не пробивался сквозь тучи, песок не обжигал ступни, а воздух остывал, принимая привычную для сикелийских ночей температуру. Солнце село, а значит, Рархгул закончился.
Арлинг покинул арену в полном смятении. Он согласился бы скорее на оскорбления, чем на то мертвое молчание, которое сопровождало его до самых ворот. Что не так было в его победе? Он дрался честно, но проклятые кучеяры не принимали игру по правилам.
Когда раздался голос Азатхана, Арлинг понял, что сидел на полу подземной комнаты, крепко стиснув голову руками, словно проверяя ее на прочность. События дня помнились смутно. Разве что муха, заползающая под паучью маску. Он уже знал, что этот образ будет сниться ему по ночам, являясь в худших кошмарах.
– Что ты сказал? – переспросил он полукровку, пытаясь собраться с мыслями.
– Он сказал, что ты молодец! – прокричал Сейфуллах, подбегая к решетке. – Пятьсот тысяч султанов! Ты не представляешь, как это много! Пусть отнимется моя правая нога, если это не чудо. Хоть ты и драган, но пройти второй круг… Я не хочу знать, как ты это сделал. Пусть это будет божья воля, удача, твоя чертова школа или что другое – неважно. Я люблю тебя, Гракх Флерийский! Ты уже чувствуешь себя богачем? Ты уже думаешь над тем, что будешь делать со своей долей? Сто тысяч – это немало! Черт возьми, я все еще не могу поверить! Ты герой! Герой, повтори это! Аллюрда Сарадха! Эй, а почему ты за решеткой? Почему он в клетке?
Когда поток слов из младшего Аджухама иссяк, Азатхан неспешно произнес:
– Считается, что в участников Боев Салаграна может войти дух Нехебкая, что небезопасно для других людей. Поэтому на время соревнований воинов помещают в такие комнаты. Как только игрок выбывает, его сразу освобождают.
– Тогда чего вы ждете? Мы выиграли два круга, открывайте!
– Не так быстро, – усмехнулся Азатхан. – Есть еще третий круг. Лал.
– Да кому он нужен! – фыркнул Сейфуллах. – Ты слышал, что я сказал. Мы уходим.
– Нет, – выдавил из себя Арлинг, чувствуя себя жуком, на которого наступили, но не раздавили полностью. Движения давались с трудом, а язык ворочался тяжело, словно он набил рот камнями, пытаясь их проглотить.
– Нет, – повторил он громче, опасаясь, что его не расслышат. – Я не ухожу. Пусть будет третий круг.
– Хватит с тебя, – отмахнулся мальчишка. – Это мой боец, и я могу за него говорить. Никаких больше кругов! Давайте скорее нашу награду.
– Решение принимает только воин, и никто другой. Итак, я спрошу во второй раз. Ты готов пройти Лал?
– Да, – кивнул Арлинг, не понимая недовольства Аджухама. – Разве ты не хочешь еще больше денег?
– Ты в своем уме? – искренне возмутился Сейфуллах. – Ты, конечно, герой и все такое, но Лал – это тебе не Санакшас и не Рархгул. Это Лал! Ты умрешь, и что тогда? Постойте… Вы ему не сказали, верно? Послушай меня, в этих чертовых играх новые правила. Если боец остается на третий круг и проигрывает, все деньги достаются серкетам, понимаешь? Зачем отдавать такую огромную сумму каким-то монахам? Давай начистоту. Сколько шансов, что ты выживешь? Один из ста? Один из тысячи?
– Один из миллиона, – вмешался в разговор Азатхан, заставив Регарди внимательнее отнестись к полукровке. На миг ему показалось, что этот человек действительно не хотел, чтобы он продолжил бои.
– Я остаюсь, – твердо произнес Арлинг, и опустился на пол, показывая, что не намерен менять решение. Попытки отговорить его были очень кстати. Потому что за минуту до прихода Сейфуллаха Регарди собирался сообщить о том, что покидает бои. Для того чтобы убивать, ему не нужна была арена. И тем более не нужны были зрители. Однако стоило Азатхану заговорить, как мысли потекли в другую сторону, напомнив то, о чем забывать не следовало.
Аджухам еще долго кричал, что он думал про его собачью храбрость и куриные мозги, но его оттащила стража, оставив Регарди наедине с полукровкой. Арлинг предпочел бы компанию молодого купца, но выбирать не приходилось.
– После второго круга выжило пятнадцать бойцов, – задумчиво произнес Азатхан. – Из них шестеро согласились на Лал. Итак, решай, кем ты хочешь стать. Человеком, равным богам, или богом, ставшим человеком?
Арлингу не хотел быть ни тем, ни другим. Поэтому он просто сказал:
– Оставь свои игры для других и отведи меня на арену, когда придет время.
Кажется, полукровка говорил что-то еще, но Регарди его не слушал, погрузившись в собственные мысли, в которых тщетно пытался навести порядок. Очнулся он лишь тогда, когда скрипнула дверь – за ним пришли.
Мысленно Арлинг был уже на там, на арене. О том, что должно было произойти, он не думал. Рархгул мало отличался от Санакшаса, вероятно, и третий круг будет чем-то похожим. Возможно, снова выпустят серкетов-воинов, а может, это будут хищные звери или рептилии. Или ему, наконец, посчастливится, и он встретит противника, по-настоящему владеющего солукраем. Бои Салаграна его разочаровали. Убийство, которое он творил в Балидете, мало отличалось от убийства в древних руинах. Смерть везде была одинаковой и по-прежнему не спешила раскрывать ему свои тайны.
Задумавшись, Регарди едва не налетел на спину Азатхана, который неожиданно остановился. Группа людей, от которых исходил густой аромат цветочного нектара, приближалась к ним по коридору. Здесь, в подземелье, он казался почти горьким. Серкеты. Завидев их, полукровка напрягся и выпрямился, словно хотел стать выше. Решив, что их появление не было предусмотрено каким-то ритуалом перед третьим кругом, Регарди тщательно их «осмотрел», но ничего необычного кроме запаха не нашел. Если бы они встретились на улице, он прошел бы мимо, даже не останавливаясь.
