Ознакомительная версия.
К утру кофе закончился. Голова пухла от обилия информации, большей частью бесполезной, но я не удержался от соблазна взглянуть на жизнь Инквизиторов изнутри.
Строго говоря, любопытство и стало решающим стимулом. Если бы требовалось установить преступника по досье, я бы дважды подумал, прежде чем подписываться на авантюру. Это вам не гопника Герасимова за руку поймать. Для меня досье Инквизиции представляли почти академический интерес. Помочь следствию я рассчитывал иным способом.
Закончив с материалами, я принял контрастный душ, на скорую руку соорудил яичницу и плебейский бутерброд с копченой колбасой. Завтрак пролетария. Интересно, как скоро это слово окончательно забудут? От молодежи его уже не услышишь, но в разговорах старшего поколения нет-нет, да проскочит. Пусть зачастую и в шутку.
Позавтракав, почистил зубы, сменил белье и рубашку и сбежал по ступенькам прямо в душные объятия крымского полдня. С машиной возиться не стал, взял первое попавшееся такси и упал на заднее сиденье, пропустив цену мимо ушей.
Добрались быстро. На сей раз охранник оказался на месте. Судя по пышущей жаром красной ауре, он был оборотнем, причем довольно сильным. В Инквизицию вольнонаемных шавок из подворотни не брали. Оборотень кивнул вместо приветствия и сообщил, что меня уже ждут.
Джованни сидел в холле и с чопорным видом разглядывал золотые запонки. Гавайку сменил темно-синий пиджак, сандалии – остроносые лакированные туфли. Выглядел он крайне недовольным.
Вскоре выяснилась причина – полная беспомощность вампира Карла. Короткий и не слишком информативный рассказ о двуликом призраке так и остался единственной зацепкой. Да что там зацепкой – всего лишь информацией к размышлению. Большего ни из пациентов, ни из персонала вытянуть не удалось. В заключение вампир еще раз пожаловался на мастерство «хирурга» и посетовал на полное отсутствие у того фантазии.
– Надеюсь, хоть ты меня порадуешь, – закончил короткий рассказ Инквизитор.
– Будем импровизировать, – оптимистично сообщил я. – Полагаю, ты не утратил интереса к театральным постановкам?
– Готовишь мне роль клоуна? – без энтузиазма предположил Джованни.
– Отнюдь, кукловода. Да не хмурься, у нас есть прекрасный набор из двенадцати кукол.
Джованни шумно вздохнул.
– Боюсь спросить о декорациях и сценарии.
– Сценарий подкинула жизнь. А декорации, – я широко развел руки, – вокруг нас.
– Браво, – вяло похлопал Инквизитор. – Философия, метафоры, актуальность… Может, и выступишь вместо меня?
– Увы, статусом не вышел. – Я похлопал Инквизитора по плечу. – Нет, дружище, в следующем акте ты незаменим, а я, пожалуй, понаблюдаю с галерки.
Джованни сложил руки на груди.
– Что ты задумал?
– Объяви всеобщую реинвентаризацию. Дескать, в течение ближайших дней специальная комиссия проведет повторную опись пылящихся на складе артефактов. Состав комиссии якобы не утвержден. Срочность объясняется… да хоть блажью начальства. Главное, чтобы объявление достигло адресатов – наших главных подозреваемых.
– Гм, – поскреб подбородок Джованни, – надеешься, клиент ударится в бега?
– Ровно наоборот. Надеюсь, что он постарается решить проблему. И просто вернет камеру Локка на место. Установить слежку за хранилищем, думаю, проще, чем за каждым индивидом в отдельности. Заодно узнаете, как он обошел сигнализацию.
– Сомнительно как-то, – пробормотал Джованни. – И почему ему просто не сбежать?
Я пожал плечами.
– А зачем? Он не знает, что нам известно о камере. Побег выдает его с головой, а так он останется при своих. Хотя, бесспорно, от любителя можно всего ожидать. В том числе и необдуманных решений. Но на вашем месте я бы поостерегся устанавливать персональную слежку. У нашего маньяка явно есть карты в рукаве, очень уж сложные трюки он проворачивает. И если заметит наблюдение, предсказать его действия будет трудно.
– Можно подумать, сейчас легко, – проворчал Инквизитор.
– Сейчас мы на шаг впереди. Он знает, что подчистил все следы в пансионате. Знает, что убрал Герасимова до того, как мы его допросили. Да, он наверняка нервничает, но полагает, что ситуация под контролем. Стоит этим воспользоваться.
– Как-то просто все у тебя выходит, Юра, – скептически отозвался Джованни.
Я выразительно приподнял бровь.
– Просто? Я бы сказал, нам неимоверно повезло. В том, что Герасимов обнаружил квартиру до того, как рассеялась магическая аура. В том, что проявил сознательность и позвонил в Дозор, а не залег на дно. В том, что я успел прочесть воспоминания до того, как он простился с жизнью. Это чистое, незамутненное везение. Как, впрочем, и обнаруженный местной ведьмой пансионат.
– Знаю… И, положа руку на сердце, это везение пугает меня едва ли не больше, чем творящаяся вокруг чертовщина. Словно нами играют в шахматы. Один игрок ставит задачи, другой помогает их решить…
Я усмехнулся.
– Видишь ли, без везения нельзя поймать преступника, который не оставляет следов. И тогда расследование Великого Сыщика быстро и бесславно заканчивается. О нем не складывают песен, не пишут книг. Лишь иногда вспоминают перед камином тоскливыми осенними вечерами… Нет, друг мой, не стоит множить сущности. Как ни посмотри, а удача есть необходимый компонент всех начинаний.
Джованни криво улыбнулся в ответ.
– Надеюсь, Юра. Ты даже не представляешь, как я на это надеюсь.
* * *
– Не знал, что в душе ты аскет, – с чувством проговорил я.
– Смейся-смейся. – Джованни опустился в пыльное, покрытое сомнительными пятнами кресло, закинул ноги на кривоногий журнальный столик. Острые носки туфель уставились в потолок. Стоили туфли поболее всего содержимого гостиничного номера. Подозреваю, с небольшой доплатой на них можно было купить всю гостиницу с персоналом в придачу.
Обставили комнату по-спартански. Две кровати, столик, ныне служащий подставкой для ног, рассохшаяся ветхая тумба и дышащий на ладан платяной шкаф. Довершал картину притулившийся на подоконнике одинокий кактус в побитом глиняном горшке. Ни телевизора, ни кондиционера.
Впрочем, заоконная жара обошла номер стороной. Кто-то из Инквизиторов расконсервировал «заначку» – стеклянный шар с фрагментом украденной осени. Или весны – сразу не определишь. Тяжелый затхлый запах, пропитавший гостиничный номер, перебивался знакомым с детства ароматом влажной земли и свежей хвои. Знакомым с детства…
Надо же, сколько столетий прошло, а я до сих пор помню наш лес. Давно вырубленный, выкорчеванный, расчищенный под пахотные земли… Интересно, что на том месте сейчас? Жилой квартал? Завод? Или разбитое шоссе с одинокими бензоколонками?..
Я опустился на кровать. Хлипкая конструкция скрипнула, подозрительно качнулась, но устояла. Где только Инквизиторы выкопали столь блестящий образчик убожества?..
– Прошу прощения за обстановку, но эта… гхм… гостиница обладает… э… определенным стратегическим значением. – Джованни уловил ход моих мыслей.
– Боюсь спросить, кто тот стратег.
Инквизитор посмотрел на меня укоризненно.
– Юра, ты должен понимать, что я не могу рассказать тебе все подробности…
– Расскажи не все.
Джованни вздохнул.
– Вьете из меня канаты.
– Веревки, – поправил я.
– Веревки, – согласился Инквизитор. – Веревки тоже вьете. Если коротко, в хранилище Инквизиции нельзя войти через Сумрак. И через обычный портал тоже нельзя. Но если открывать портал… э-э… определенным образом из определенного места в определенное время…
– То можно, – закончил я. – А определенного места поприличнее не нашлось?
Джованни развел руками.
– К сожалению, нет. Но чтобы скрасить вахту… – Он расстегнул плотную сумку тигровой расцветки, извлек несколько бутылок темного стекла и объявил: – У меня есть несколько прекрасных образцов из личной коллекции. Вот это, – он поднял первую бутылку, – я называю «Слезы Пьемонта»: тамошние монахи-виноделы рыдали бы от зависти. А вот это, – он подхватил вторую, – «Слезы Христа»…
– Я думал, ты моложе.
Джованни непонимающе посмотрел в мою сторону.
– Раз, попробовав твоего вина, рыдал сам Христос, – пояснил я.
– Тьфу на тебя, Юра! – Джованни набожно перекрестился. – Нет, просто у меня небольшой виноградник в Кампании, прямо на склоне Везувия. Уникальный вкус, нотки вулканических пород… – Джованни причмокнул. – К своему большому стыду, я не эксперт в белых винах. Потому творю Lacryma Christi по классическому рецепту. Ну, почти.
– Белого мне оставьте, – донесся из-за стенки голос Меган.
Инквизитор смерил фанерную перегородку неодобрительным взглядом.
– И наконец, последний штрих – Тоскана, – недовольно закончил он.
– Чьи слезы пролились среди зеленых холмов?
Джованни недоверчиво посмотрел на меня и внезапно оживился.
– Юра, мы же были в Тоскане! Ты искренне и восторженно превозносил «Кьянти»… Кажется. Я плохо помню те дни.
Ознакомительная версия.
