Его губы расплылись в улыбке, злобной улыбке. Он критически осмотрел наряд Сафи.
– Мне кажется, ты будешь похожа на карторранскую донью. Хотя это больше заслуга мастера Аликса, чем твоего самообладания. Прекрати сутулиться, ради Инан.
Скорчив гримасу, он подошел к окну и выглянул на улицу.
Сафи прикусила губу от обиды. Но она не могла позволить дяде Эрону унижать себя, как обычно. Вместо этого она расправила плечи и повернулась к нему.
– Итак, почему я здесь, дядя? Все будет идти по привычному для тебя сценарию? Игры в таро, петушиные бои, бордели? Признаться, – она лениво махнула рукой в сторону канала, – мне не хватает практики. Особенно со шлюхами. Боюсь, спрос на здоровую плоть в Онтигуа не так велик. Я не занималась этим с тех пор, как мы в последний раз были здесь восемь лет назад.
– Не валяй дурака, – ответил Эрон утомленным тоном, бросив на нее косой взгляд. – Я уже знаю, что Хабим и Мустеф случайно проговорились тебе. У нас есть планы. Большие планы, которые разрабатывались много лет, множеством людей.
– Множеством людей, – удивленно повторила Сафи. – Что же, мастер, сшивший мое платье, один из них?
Эрон заложил руки за спину.
– Да, и мастер Аликс, и я… Много лет. Как и все люди, замешанные в этом. В том числе и… – Он повернулся к Сафи. – В том числе и ты, Сафия. Сегодня вечером ты должна сыграть крошечную роль. А после ты можешь уйти навсегда.
– Погоди, что? – У Сафи отвисла челюсть. – Я могу… уйти?
– Да, – ухмыльнулся Эрон. – Ты и твоя маленькая сестра по Нити можете уплыть в закат, как вы планировали, и я не буду вас останавливать. Вы будете свободны.
Свободны. Свободны. Слова прогремели в воздухе, как финальный аккорд симфонии. Свободны. Свободны. Свободны.
Сафи покачнулась. Это было больше, чем ее ум мог принять, – больше, чем могла принять ее магия. Слова Эрона горели правдой, а другие чувства, скрытые ранее, боролись внутри.
– Почему, – Сафи начала осторожно, боясь, что одно неверное слово может стереть все, что дядя только что сказал, – ты меня отпускаешь? Разве я не нужна тебе в качестве доньи в Хасстреле?
– Теперь уже нет.
Он повернулся обратно к каналу и провел рукой по стеклу. Удивительная снисходительность.
– Титулы скоро не будут иметь значения, Сафия, и посмотрим правде в глаза: ни ты, ни я никогда не ожидали, что ты возьмешь поместье под свой контроль. Ты точно не подходишь для этого.
– А ты подходишь? – Она понимала, что искушает судьбу, но остановиться не могла. – Зачем я потратила семь лет в Онтигуа, если это и был твой план? Я могла бы просто уехать…
– Нет, это был не мой план. – Его плечи напряглись. – Но все меняется, когда война на горизонте. Кроме того, ты переживаешь за Онтигуа? Ты готова научиться защищать и отстаивать его? Я бы сказал, наша сделка полностью устроит тебя, Сафия.
– Ты думаешь? – Она выпрямилась. – Что же, я должна поблагодарить тебя, дядя, ты это хочешь сказать? Я в долгу перед тобой за то, что Хабим, и Мустеф, и Ноэль учили меня? – Сафи расхохоталась. – Я тебе ничего не должна, дядя, но им обязана всем. Так что же мне мешает уйти прямо сейчас? Выйти отсюда, – она показала на дверь, – и утвердить свою свободу?
– Не будь дурой. – Эрон приподнял светлую бровь. – Ведун крови все еще там, висит у тебя на хвосте, по твоей вине. – Он отнял руку от стекла и понизил голос. – Этот демон не может добраться до тебя, пока ты остаешься со мной. И после сегодняшнего вечера, после того как ты отыграешь роль настоящей доньи перед лицом всех, перед Карторрой, Далмотти, Марстоком, после того как они увидят это, – Ведун крови перестанет быть проблемой. И ты получишь свою свободу.
«Правда», – шепнула Сафи магия. Она медленно выдохнула.
– Как? Как вы избавитесь от монаха?
– Не спрашивай, Сафия, просто прими это. Твоя нелепая сцена с мастером Золотой гильдии чуть не разрушила все, что я задумал.
Он приложил руку к окну, и старые шрамы от ожогов на подушечках его пальцев и на ладони плотно прижались к стеклу.
Сафи ненавидела эти шрамы. Она множество раз видела эти белые рытвины, пока росла. В Праге. В Веньязе. В любом достаточно большом городе, который может похвастаться любителями игры в таро, Сафи наблюдала, как эти руки держали веер карт, а Эрон ждал от нее сигнала – скинуть карты или продолжать.
– Ты не представляешь, Сафия, – произнес Эрон отсутствующим тоном, как будто его мысли скользили вдоль шрамов, как и взгляд, – что такое война. Опустошенные армиями деревни, терпящие крушение корабли, ведьмы, способные воспламенить тебя одной мыслью. Но ты узнаешь очень скоро. Во всех красочных деталях – если не сделаешь вечером то, о чем я тебя прошу.
Слова Эрона были похожи на сказанное Мустефом, за исключением того, что Сафи знала: у ее дяди нет намерения предотвращать Великую войну.
Похоже, он хотел победить в ней. Но это не таро, где лучший набор мастей и званий выигрывал…
Или?..
– Тебе нужно воспользоваться моей магией? – спросила она тихо.
– Нет. – Эрон растопырил пальцы, стекло заскрипело, шрамы вытянулись и стали еще тоньше. – Мне просто нужно, чтобы ты сделала вид, что тебя беспокоит что-то, кроме самой себя. Выглядела довольной. Улыбалась. Танцевала. Действовала так, как будто у тебя в целом мире нет проблем. Потом, когда часы пробьют полночь, ты можешь вернуться к своему эгоистичному существованию, которое тебе так нравится, забыв обо всем.
Эгоистичная. Безразличная. «Правда, правда, правда».
– Ненавижу тебя, – прошептала Сафи. Слова вырвались прежде, чем она смогла удержаться.
Эрон улыбнулся ей. Это была та легкая улыбка, которой он награждал служанок и забавных собачек.
– Ты не ненавидишь меня, Сафия. Ты любишь меня… – Он отошел на несколько шагов, лениво разминая руки. – И ты остерегаешься меня. Это рок Хасстрелей, в конце концов. Мы горные летучие мыши, существующие для того, чтобы вселять страх в сердца наших врагов. Не забывай об этом.
Одарив ее еще одной ухмылкой, он резко развернулся на каблуках и зашагал к выходу.
Сафи смотрела, как он уходит. Она заставила себя смотреть ему вслед, на его бодрую походку и широкую спину, а по щекам текли слезы бессильной злости. Она привычно подумала, насколько по-другому сложилась бы ее судьба, если б родители были живы. Если бы брат-близнец дяди Эрона, ее отец, остался доном…
Эрон всегда обвинял Сафи в смерти родителей. Не важно, что она была только младенцем, когда они умерли. Не важно, что она была в Хасстреле, а они на пути к Праге, и не важно, что это аритванские разбойники перерезали им горло, а потом сожгли тела.
В глазах дяди Эрона это всегда будет виной Сафи.
Сафи позволила своему гневу и боли выплеснуться. Она погрузилась в нее на несколько обжигающих секунд. Эгоистичная и глупая? Возможно, она была такой, когда ей приходилось подчиняться дяде Эрону и выполнять его грязные желания, но не тогда, когда дело касалось Ноэль. Когда пришло время искать настоящий новый дом, Сафи была самоотверженной и целеустремленной.
Так что пусть дядя Эрон ведет себя так, как привык. Он дал Сафи шанс на свободу, настоящую свободу, и она не упустит его.
Она снова открыла каравенский фолиант. Пиастр светился, как роза на закате. Эта страница была особенно важной – правда, правда, правда, – и Сафи было необходимо разобраться, почему…
Она водила пальцем вдоль столбика с рангами монахов и их описаниями, пока не остановилась на одном, монахе-целителе.
Целитель, как та монахиня, которая спасла Ноэль, когда она покинула свое племя… Монахиня, нашедшая Ноэль на перекрестке возле старого маяка, к северу от Веньязы.
Перекресток. Маяк…
Ноэль хотела там встретиться. Должно быть, она планировала обойти поселок Миденци – слава богам – и отправиться прямиком к назначенному месту.
Сафи закрыла книгу. Она откинула голову и обратилась к своей магии. «Правда, правда, правда».
Сафи пока не могла пойти к этому перекрестку – даже если Ноэль уже там и ждет ее. Сафи сперва придется пережить сегодняшний вечер. Она должна была сбить со своего следа ведуна Крови, и дядя об этом позаботится. Затем, не беспокоясь о преследовании, она сможет отправиться на север и найти сестру. Конечно, Ноэль будет ждать ее.
Сафи резко выдохнула и повернулась к зеркалу. Ее дядя хотел видеть послушную донью, не так ли? Пусть так и будет. На протяжении всего детства карторранская знать считала ее тихой, застенчивой девочкой, которая прячется за спиной своего дяди, барабанит пальцами и болтает ногами.
Но Сафи больше не была той девочкой, и хотя дядя мог бы заявить, что мастерство и образование Сафи – его заслуга, Сафи знала, кто отточил этот меч в ее руках. За все, что озадачивало Сафи, причиняло ей боль и ужасно бесило, за все, через что ее заставили пройти Мустеф и Хабим, она должна быть благодарна им. Не Эрону. Ни в коем случае не Эрону.
Сафи расправила грудь, довольная тем, как платье подчеркивает ее плечи. Короткие рукава не скрывали небольших шрамов, заработанных в драке, – тех, которые она забыла обработать целебной мазью.
