Ознакомительная версия.
– Вы дважды спасли мне жизнь, – продолжил Оливер. – В первый раз – на дороге, во второй – сделав операцию. То же и с Бетти. Почему вы не хотите взять деньги?
– Не нуждаюсь, черр!
Он поднял бровь. Я прикусил язык. Черт! Проговорился. Откуда у оружейника, который недавно в городе, много денег?
– Я исполнил большой заказ, черр. Мне причитается солидное вознаграждение. Но я буду благодарен вам, съёрд, если посодействуете в другом.
– В чем? – заинтересовался Оливер.
– Я живу в чужом доме. Меня поселил в нем мастер Зак. Дом принадлежит мастеру Клаусу, вернее, принадлежал. Говорят, что Клаус уехал в Глен, но я сомневаюсь, что это так. Есть основания полагать, что он погиб. В последний раз мастера видели на пути к месту высадки мятежников. Думаю, он попал им в руки и был убит. Если человек мертв, суд берет под опеку его имущество. До появления наследников судья вправе распоряжаться наследством. Например, сдать в аренду, назначив соответствующую плату.
– Хм! – сказал Оливер. – Вы хорошо формулируете. Учились праву?
– Немного.
Он усмехнулся.
– Откуда знаете указ о наследстве?
– От мастера Клауса остались книги.
– И вы их прочли? Похвально. Мне доложили: у вас был спор с тросканцами. Расскажите!
Я подчинился.
– Блестяще! – заключил Оливер, когда я умолк. – Особенно фраза: «Вы утверждаете, что подпись вдовы значит больше, чем подпись короля?» После таких слов остается сдаться на милость победителя. Вы необычный человек, Айвен. С крошечным ножиком бросаетесь на четырех солдат и одерживаете верх. Делаете операции, каких не знают наши врачи. Боу говорил, что не видел подобных, и я ему верю. Наконец, вы побеждаете в споре прожженного ростовщика. Сколько вам лет, Айвен?
– Много, черр. В два раза больше, чем вашей дочери.
– Тридцать восемь?
– Черре – девятнадцать? – удивился я.
– Зимой исполнилось, – кивнул он. – Понимаю ваше удивление. Бетти маленькая и худенькая – вся в мать. – Взор его на миг затуманился. – Но она совершеннолетняя.
Никогда бы не подумал! Впрочем, они тут все мелкие. Взять Тибби…
– Думаю, вы лукавите, – сказал Оливер. – Вам нет и тридцати. Подведем итог. Умелый воин, оружейник, доктор, законник – и все это один человек. В вашей стране много таких людей, Айвен?
– Нет, черр!
– Слава Спасителю! – улыбнулся он. – Не то я бы испугался. Мне за пятьдесят, но я не знаю половины из того, что вы умеете. Я выполню вашу просьбу, Айвен. Сколько вы намерены жить в городе?
– Месяц-другой.
– А потом?
– Уеду.
– Почему?
– Здесь мало заказов.
– Там, где их много, хватает мастеров.
– Я делаю то, чего они не умеют.
– Возможно, – улыбнулся Оливер. – Но я хотел бы посмотреть. Покажете?
– Как пожелаете! – заверил я.
– После того как поправлюсь! – кивнул он. – А сейчас оставьте меня, мастер. Слабость…
Слабым съёрд, откровенно говоря, не выглядел, но я не стал спорить – поклонился и вышел. Лэнс встретил меня в коридоре. В этот раз лошади нас ждали. Дорогой я размышлял над словами Оливера. Чего ему нужно? Что-то подозревает? Пусть. Лишь бы с мастерской помог. Зак меня выкинет – можно не сомневаться. Отдельный дом в Иорвике снять трудно – я узнавал. Снимать комнату и жить в тесноте – засветить протезы. Они из углепластика. Такого материала здесь нет и появится не скоро. Протезы сочтут творением дьявола. На костер не пошлют – здесь это не принято, но засадить в подвал могут запросто. Нам это надо?
Через день после разговора с Оливером в мастерскую заглянул уже знакомый мне судебный пристав.
– Я насчет мастерской, – начал смущенно. – Съёрд распорядился…
– Имущество описать? – догадался я.
– С целью сохранения оного и последующей передачи законным наследникам, – подтвердил пристав, подняв к небу палец.
– Дело ответственное! – согласился я. – Негоже приступать, не отобедав. Я как раз собрался. Не присоединитесь?
– С удовольствием! – оживился пристав.
Мы прошли в дом, где отдали должное стряпне Салли и некоему напитку, который Лэнс окрестил «Слезой Спасителя». «Слеза» привела пристава в такой восторг, что он перепоручил составление описи временному владельцу, то бишь мне. Сам пристав после застолья был в состоянии написать лишь одно слово, да и то – на заборе. Я честно внес в список здания и сооружения, станки, верстак, мебель и даже матрас с подушкой. О книгах, инструменте и материалах скромно умолчал. Угрызения совести меня не мучили. Не поговори я с Оливером, родственники Клауса, буде такие объявятся, не получили бы совсем ничего. Зак бы постарался.
– Завтра принесу договор об аренде, – заплетающимся языком сообщил пристав, забирая опись. – У вас найдется еще бутылочка этого замечательного напитка?
– Не сомневайтесь! – заверил я, и мы расстались, довольные друг другом.
Назавтра я подписал договор и с чистой совестью отвез Заку исправленные пистолеты – всю партию. Проверив парочку и выслушав ценный совет насчет пороха, он предложил мне выплатить мою долю сразу, исходя из цены в крону за штуку. Я согласился при условии, что он купит и пистолеты гленских солдат, которыми я обзавелся после схватки на дороге. Мы ударили по рукам. Свои кроны и силли я получил немедленно – деньги у старого скупердяя, как я и предполагал, водились. После чего Зак заикнулся об освобождении мастерской. В ответ я продемонстрировал ему арендный договор.
– Тибби! – заорал лавочник.
Мальчишка вбежал в лавку.
– Ты рассказал Айвену о Клаусе? Не вздумай врать: больше некому. Вон из лавки! Чтоб ноги твоей здесь больше не было!
Глаза Тибби налились влагой.
– Выгоняете? – спросил я, кладя мальчику руку на плечо.
– Именно! – подтвердил Зак. – И жалованье за последний месяц не заплачу. Мне не нужны болтуны.
– Сколько тебе причитается? – спросил я Тибби.
– Два силли, – полным слез голосом ответил мальчик.
– Держи! – я протянул ему монеты. – Пойдешь ко мне? Жалованье положу в два раза больше.
Тибби схватил деньги и закивал. Оставив пораженного Зака, мы вышли на улицу.
– Что я буду делать? – шмыгнул носом мальчик. – Пистолеты вы сдали, а более заказов нет.
– Ошибаешься! – хмыкнул я. – Работы невпроворот. Умеешь рисовать?
Тибби покраснел.
– Откуда вы знаете?
Оттуда. Как-то я увидел: Тибби угольком набрасывает на столешнице мордочку Мирки. Заметив мой взгляд, он смутился и мигом стер нарисованное рукавом. И тут же получил от Иллинн подзатыльник – за испачканную рубаху.
– Нам нужны бумага, кисти, краски, – сказал я. – В Иорвике это есть?
– Я знаю, где! – загорелся мальчик.
Принадлежности для рисования нашлись в мелочной лавке. К моему удивлению, в Иорвике ими торговали. Видимо, не слишком успешно: узнав о цели нашего прихода, хозяин прямо расцвел. Мы накупили сотню листов бумаги, акварельных красок (других не было), кисточек и даже карандашей – свинцовых и графитовых. Последние представляли собой толстый стержень, обклеенный ленточкой, не позволявшей пачкать пальцы. Стоили карандаши недешево, но скупиться я не стал. Тибби сложил покупки в корзину и благоговейно прижал ее к груди.
В мастерской я велел мальчику для пробы нарисовать портрет Мирки. Горностайка, как всякая женщина, позировать согласилась. Пока Тибби корпел, она сидела на моем плече, с любопытством посматривая на художника. Наконец Тибби сказал: «Вот!» и повернул к нам лист. Я едва сдержал восклицание. С бумаги, как живая, смотрела Мирка. На мордочке читалось лукавство, горностайка скалилась и, казалось, готова была застрекотать. Рука Тибби точно схватила характер плутовки. У мальчика имелся несомненный талант.
Мирка, спрыгнув на стол, подошла к портрету и восторженно чирикнула. Тибби смутился.
– Ей нравится, – пояснил я. – Кто учил тебя рисовать?
– Отец. Он тачал сапоги, шил портупеи, пояса и кожаные колеты. Бывало, заказчики не могли объяснить, какой им нужен узор, тогда отец рисовал. И меня этому учил. Говорил, помогает в ремесле.
– Тебе нужно писать портреты, Тибби!
В ответ он вздохнул. Кто станет учить живописи сына сапожника?
– Ладно, – сказал я. – Мы к этому еще вернемся. А сейчас – за дело!
В сарае моих компаньонов в больших бочках пыхтела брага, сварганенная по земным рецептам. Со дня на день она грозила поспеть, а аппарата у нас не было. Я обещал Мэгги, что сделаю его сам, но, поразмыслив, понял, что не потяну. Обратиться к медникам? Те обязательно спросят, для чего агрегат, и тогда прости-прощай секрет качественной перегонки. Следовало заказать детали разным кузнецам, но для этого требовались чертежи. Не на пальцах же объяснять? На Земле чертежи делали комы, но в Запасном мире их не было. Сам я рисовал, будто курица лапой.
Ознакомительная версия.
