Ознакомительная версия.
За Амбарной улица расширялась, позволяя сопровождавшим колонну всадникам не зависеть от скорости телег, за которые уцепились пешие. Дракко, не дожидаясь команды, ускорил шаг, Робер отпустил повод и тронул полумориска шенкелем, позволяя перейти на хорошую рысь. Замелькали факелы и темные медленные тени – лошади, повозки, люди… Насколько же проще было крысам, у которых нет ничего, кроме них самих, хотя, может, зверушки жалеют о привычных подвалах.
Робер только сейчас вспомнил про родовой особняк и словно увидел, как по затоптанным солдатскими башмаками лестницам мимо старого гербового щита лезут в верхние комнаты мародеры. Они мало что найдут, но дело не в фамильных портретах, без которых никто не сдохнет, просто у тебя здесь был дом. Пусть и превращенный в казарму, но входили туда лишь те, кого ты пускал, а теперь особняк Эпинэ, как и десятки других, достанется сволочи, с которой ты не совладал. Тех же барсинцев можно было загодя вывести за город и перебить…
– Монсеньор, вот они.
Четыре звезды – четыре стянувшихся к одному месту факела: его преосвященство так и не расстался с Карвалем. Робер предпочел бы переговорить с кардиналом наедине, но отсылать вновь обретенного Никола было свинством, а пережидать – невмоготу. Пришлось делано засмеяться:
– Ваше высокопреосвященство, уж не обращаете ли вы моего генерала?
– Представьте себе, да. – Левий был сама серьезность, но в глазах плясала смешинка. – Барон Карваль изъявил желание перейти в изначальный эсператизм, и я только что принял его исповедь.
– В изначальный? – пробормотал Робер. – Как тварь?
– Согласен, оборот неудачен. Возвращение к святому Адриану требует иного обозначения. Моего Габетто вы уже повидали?
– Да. Где они могут быть, графиня Савиньяк и…
– Баронесса? – подсказал Левий. – У них надежный хранитель, он выведет из любого Заката.
– Кто?
– Давайте отложим этот разговор. Вы уже потрясены встречей с доблестным казароном, с вас хватит. К тому же святой Адриан не советовал сверх необходимого говорить о том, что для нас важно. Неизвестно, кто может нас услышать и как он поймет сказанное. Хотите шадди?
– Что? – не поверил собственным ушам Робер.
– Шадди, правда, пить его придется остывшим. Это не столь приятно, но морисский орех бодрит в любом виде, а дар вашего аптекаря им же и допит.
– Похоже, мне и в самом деле не помешает.
Холодный шадди казался странным, но отнюдь не мерзким. Иноходец с некоторым сожалением вернул флягу хозяину, и тут в конце улицы заслышался выбивающийся из общего обозного гула конский цокот. Робер переглянулся с Карвалем и принялся торопливо перезаряжать пистолеты.
Тревогу подняли те, кого отправили проследить за остатками банды Горшка.
– Дювье, – коротко объяснил Карваль кардиналу; Робер узнал и всадника, и коня всяко не позже самого Никола.
Дювье осадил Мэтра Жанно в шаге от начальства, и Эпинэ припомнились зимний утренний холод и дорога, пока еще только дорога, в Дору. Теперь тоже стало зябко. Сержант перевел взгляд с командиров на кардинала и обратно, он явно предпочел бы обойтись без церковника. Робер забил пулю во второй ствол, он еще ничего не знал, но ему показалось – он знает все.
– Докладывай, – велел Никола, – что наши налетчики?
– Здесь они, – с какой-то тоской доложил южанин. – Через три улицы, у Праведного Симона… Толпа, побольше той, что у парка собралась. Местные, похоже, а заводят их мародеры с лигистами.
– Чем именно заводят? – Робер убрал пистолеты, только надолго ли? – Вожаки есть?
– Так издалека не разобрать. Орут что-то про грабежи и про, уж простите, ваше высокопреосвященство, ереси. Ну и сбежавшие разбойнички дровишек подкидывают. Дескать, казну Проэмперадор увозит, а людишки так, для блезиру.
– Но пока они не двинулись?
– Стояли, как я отъезжал. Разъезд там остался, если что, доложат…
– Не хочу вмешиваться не в свое дело, – рука кардинала коснулась орденского знака, – но заставить людей идти быстрее мы не сможем?
– Попробуем, – решил за «Монсеньора» Никола, – может, и выйдет что. Тут главное, когда эта сволочь куража наберется.
В том, что наберется, не сомневался никто.
Мимо с натужным скрипом поползла допотопная колымага, за ней задирали головы рысаки Фукиано. Эти обогнали бы любую толпу, но дорогу загораживал влекомый одрами рыдван.
– Пока наша ярмарка протиснется через ворота, пройдет уйма времени, – не стал врать ни себе, ни соратникам Робер. – Не успеть…
– Что ж, Монсеньор, – Карваль свел брови и по-бычьи наклонил голову, – придется выставлять заслон и драться.
– В то, что толпу остановит пара хороших залпов, вы уже не верите? – Кардинал продолжал терзать голубя.
– Нет, ваше высокопреосвященство! – Робер с трудом оторвал взгляд от эмалевой птички. В свете факелов символ милосердия стал рыжим, как Дракко. Полумориска ночь превратила в вороного с загаром. – Не хочу вас обманывать…
– Темно, – добавил маленький генерал, – и дома́ кругом. Подберутся ведь, мерзавцы! Но пришпорить народ надо. Чем быстрее пойдут, тем меньше нам… держать.
– Правильно. Вы, Никола, займитесь головой, а я проведаю алатов. Ваше высокопреосвященство, вы останетесь здесь… И знаете что, пересядьте-ка на Сону, она лучше выезжена. Жильбер, пусть приведут. И быстро!
– Эпинэ…
– Это приказ Проэмперадора. Вы пересядете на Сону и останетесь в середине колонны впредь до новых распоряжений.
Ответа Иноходец решил не дожидаться. Он будет приказывать, хоть бы и кардиналу. Так нужно, а теперь кентером вдоль свитой из беды и надежды людской змеи. Назад, к Амбарной, и дальше по Благодатной, в сторону Святой Августы, в сторону парка, где, забыв о людях, поет вода и распускают белые венчики лилии. Даже странно, что они где-то есть.
– А-а-а…
Плачет взахлеб ребенок. Совсем рядом! Девочка лет пяти на открытой повозке, толстенькая, измученная. Не та.
– Что с ней? – Зачем он подъехал? Неужели чтоб убедиться?
– Потерялась, – с неуместной улыбкой отвечает бравый старец. – Во время драки потерялась. Рвется к матери, а где та мать? Не пускаю.
– Не пускайте…
– Плохи наши дела́, Монсеньор? Вы не бойтесь, не заору. Я в «Вороных» двадцать лет оттрубил. Навидался…
– Дела́ не ахти. – Робер попытался погладить девочку по голове, та отшатнулась, прижалась к старику, но рыдать перестала. – Но выберемся. Обещаю. Только нужно спешить.
– Ясное дело.
Ответить помешал выскочивший из-за поворота алат. Витязь пролетел бы мимо, не пошли Эпинэ Дракко наперерез.
– Ищешь меня? – Алатские слова порскнули из памяти, будто фазаний выводок из-под ног.
– Точно, гици! Гици Балинт послал сказать. Следом за нами по Благодатной валит толпа. Двое наших поскакали навстречу, их обстреляли… Хорошо обстреляли, не как горожане.
– Я понял. – Этого еще не хватало! Как бы задержка из-за Горшка не стала роковой. – Передай гици, пусть следит… или нет, я сам гляну.
Алат кивнул, но далеко они не уехали, нагнал Жильбер.
– Монсеньор, толпа двинулась! Не к той площади, где дрались, а по Колодезной.
– …!!! – Эпинэ выругался. Неожиданно даже для себя. Грязно, зло, неистово – так бранились сдиравшие с него сапоги дезертиры. Жильбер вытаращил глаза, и Робер, в сотый раз разворачивая Дракко, буркнул:
– Выходит, западня у самых ворот… Две стаи, и мы между!
– Две? – переспросил на талиг алат.
– Лэйе Астрапэ, да! А переходы к Воротной в одном месте не перекроешь. Чтобы остановить эту сволочь, придется разделиться.
Глава 8
Талиг. Оллария
400 год К. С. 8-й день Летних Молний
Кардинал не спорил, алат тоже, и это не было ни трусостью, ни уступкой, да и с чего бы церковнику с дипломатом при их эскортах уступать талигойцу? Нет, Левий с Карои признали решение Проэмперадора Олларии единственно верным, вот и не стали терять времени на разговоры. Серые гвардейцы сменили южан во главе колонны, витязи частью ускакали вперед, к Воротной площади, частью шли почти вплотную к последним повозкам. Понукаемая военными колонна изо всех своих жалких силенок спешила к воротам Лилий и, разумеется, не успевала.
– На площади защищать людей проще, чем на улице, когда они вытянутся длинной колонной. – Новый командир церковников – человек опытный, так что Левию можно ничего не объяснять, но они все еще едут рядом, не молчать же! – Ваш капитан сразу пошлет стрелков на стены прикрыть уходящих. Разумеется, охранявшая ворота стража отправится с вами.
– Их сменит Габетто, – отрезал кардинал. – Он вас дождется.
– Ваше высокопреосвященство, лучше… Пусть Габетто ждет нас столько, сколько это будет возможно.
– Мэтр Инголс сказал бы, что данная формулировка ему не нравится. Вас благословить?
– Не знаю… Нет, пожалуй, нет. Ваше высокопреосвященство, я не собираюсь умирать, я просто делаю свое дело…
Ознакомительная версия.
