Ознакомительная версия.
Красный дракон смутно осознавал, в чем причина его беспокойства. Сила стихии, которая дала ему так много и даром. Мондрагон всегда ощущал, что ему нечто – или некто – помогает. Когда-то, в другой жизни, именно эта сила наделяла его сверхъестественной хитростью, позволяла много лет убивать, оставаясь незамеченным. Когда он выбирал и заманивал своих жертв, некто словно управлял его языком, подсказывая ему, неприятному и косноязычному, правильные слова, внушающие доверие тем, кто иначе и близко бы к нему не подошел… Если бы дракон помнил – он узнал бы эту силу. Она пребывала с ним всегда. Но она была – не он.
А если она внезапно уйдет? Что от него останется?
Мондрагон, скользя взглядом по развалинам Амаро, вдруг заметил знакомый мостик. Ага! Он в два шага добрался до него, глубоко проваливаясь в грязь, шипевшую при соприкосновении с его огненной чешуей. Пустые дома смотрели на него окнами, словно глазами масок, сквозь клубы пара. Что-то догорало, потрескивая в тишине.
– Эй, – неуверенно позвал он громким шепотом. – Феличе?
Черная вода стояла под мостом неподвижно, как старинное зеркало. Мондрагон ощутил непонятный страх, но все же подполз и заглянул, уже чувствуя – ничего хорошего он там не увидит.
И оказался прав. Из темной воды на него смотрел сам Змей Бездны – красный дракон, страшный, как смерть!
Мондрагон дико перепугался, шарахнулся прочь, поломав мостик, и уже готов был нырнуть с головой в ближайшую грязь, когда до него дошло, кого он увидел.
«Это не Змей Бездны, – догадался он, – это же я!»
Он снова подполз к воде и опасливо заглянул в воду. Ну до чего же тот дракон страшен! Нет, не может быть, чтобы это был он! Сам себе приснишься – помрешь от ужаса…
«Так вот почему прячется Феличе! – внезапно сообразил он. – Она меня боится! И неудивительно, я даже сам себя боюсь…»
– Я же не знал! – позвал он в туман. – Не бойся, выходи! Я внутри совсем не такой!
Туман не ответил.
– Хочешь, я докажу? – продолжал уговоры Мондрагон, пока его горящие глаза обшаривали развалины. – Помнишь, ты мне когда-то сказала: «Ты во мне, а я в тебе – мы одно целое, когда любим!» Я не помню, когда и зачем, но слова не забыл! Я ведь так и не понял, как такое может быть – ты во мне? Это что же, сожрать тебя надо? Нет, иначе, сказала ты. Так объясни, как же иначе-то?! Я же иначе не умею!
Мондрагон умолк и прислушался, почти веря, что вот-вот получит отклик. Но никакого ответа не последовало. Красный дракон испустил вздох, поднявший волну в мирной протоке. Нет ее здесь, опять она спряталась! Как долго им еще быть в разлуке?!
Огненные слезы, шипя, закапали в воду…
… а Грег уже давно смотрел глазами Мондрагона, думал Мондрагона мыслями, и в его душе бурлил такой запутанный клубок переживаний, что он даже не мог понять – какие из них принадлежат ему, а какие чужие. Он уже забыл про печать огненного глаза; он забыл даже, кто он сам. Губы его шевельнулись и произнесли незнакомое имя.
«Бруно!»
Мондрагон застыл, как громом пораженный. А голос в голове у него спросил с душераздирающей грустью:
«Бруно, зачем ты убил меня?»
– Я не убивал! – вырвался дикий вопль у Мондрагона. – Ты сам туда упал!!!
«Неправда», – печально прошептал голос.
Грег замолчал. Он прекрасно понимал, почему Мондрагон отказывается увидеть правду. Клубок чувств распутался, смятение отступило. В этот миг он чувствовал только сострадание. Он проник в память и сознание Мондрагона, в самые скрытые, потаенные его уголки. Если дойти до конца – что там будет?
На миг яркое видение посетило его: два мальчика стоят на горе под вечерним небом. Черная, словно обугленная вершина, под ней – долина Мондрагоны, уже укрытая вечерней тенью, усеянная тысячами золотых огоньков, а вдалеке шумит огромное синее море…
Потом видение исчезло, и пришла тьма.
Когда Грег очнулся, то обнаружил, что лежит во дворе башни, на том же самом месте, где он открыл Вилли огненный глаз. И, судя по всему, пролежал он тут довольно долго. Небо было темное, зловещее – то ли уже настал вечер, то ли собиралась гроза.
Грег оперся на локоть, сел и обнаружил, что поблизости, закатив глаза, валяется Вилли. В душе Грега шевельнулось раскаяние. Пережил ли вендел еще одну попытку воспользоваться печатью? Грег прислушался и ухмыльнулся – Вилли не только дышал, он еще и похрапывал! Ну до чего живучее существо!
Кстати, огненный глаз у него был закрыт. Грег не припоминал, чтобы закрывал его. Неужели Вилли ухитрился сделать это сам? Грег покачал головой. Похоже, они с Вальтером кое-кого сильно недооценили…
С трудом поднявшись на ноги, Грег оставил вендела валяться на земле, а сам отправился в башню. Ему нужно было поговорить с Аличе, захочет она того или нет. Сведения, которые он добыл, важнее обид. Он теперь понял, что такое Пожиратель Мира. И знает, почему Мондрагон ищет ее, и что от нее хочет получить.
И как можно прекратить войну одним ударом.
Грег добрался до комнаты Аличе, постучал, окликнул ее – она не ответила. Тогда он толкнул дверь, и к его удивлению, она открылась. Окно тоже открыто нараспашку.
Вот только Аличе в комнате не было.
– Ого, какая туча! – озабоченно произнес Даниэль, глядя в грозовое темно-синее небо. – С юга наползает! Прибавим ходу, сейчас как польет – насквозь промокнем…
Лука, Вальтер и Даниэль шагали по мостовой главной улицы Фиоре, направляясь в сторону муниципалитета. Немногочисленные прохожие, тоже опасаясь грозы, быстро проходили мимо, исчезая в переулках и глубоких подворотнях. Вдалеке, за рекой, уже началось. Зарницы полыхали в синеве, на миг озаряя шпили и купола базилик мертвенно-белым светом. Стрельчатые окна главного собора были ярко освещены, изнутри доносилось торжественное хоровое пение, которое то и дело заглушали раскаты грома.
– Дивная погода, не скажите, – возразил Вальтер, вдыхая полной грудью. – В самый раз для прогулок! Чувствуете, какой воздух? Он насквозь пропитан энергией! Прекрасный вечер для новых начинаний!
Отблески молний вспыхивали у него в глазах, как будто там и рождались.
Даниэль бросил на него кислый взгляд.
– Знаете, я бы лучше наслаждался погодой, глядя на нее из окна уютной, сухой гостиницы…
– Кстати, господа! – раздался зычный голос Луки. – Обратите внимание на фасад школы искусств!
Чудо-кузнец остановился посреди опустевшей из-за непогоды площади напротив магистрата и взмахнул ручищей.
– Такого красивого портика нет во всех Пяти Герцогствах!
– Теперь-то уж точно нет, – пробормотал Даниэль.
– Намекаете на Амаро? – не смутился Лука. – Напрасно, там и до разрушения не было ничего достойного упоминания. Вы только посмотрите на эти статуи, ну разве они не прекрасны?
– И какое разнообразие сюжетов! – подхватил Вальтер. – Посмотрите направо – Змееборец! Посмотрите налево – какая неожиданность, опять Змееборец!
Даниэль вздрогнул – ему на лоб упала большая холодная дождевая капля. Камни брусчатки начали быстро покрываться темными пятнами.
– Может, все-таки поторопимся?
Лука ухмыльнулся, даже не думая двигаться с места.
– Вы посмотрите, посмотрите…
Площадь перед муниципалитетом в самом деле украшали две статуи Змееборца. Одна, из белого мрамора, стояла прямо по центру. Другая, бронзовая, скрывалась в тени портика школы искусств, словно выступая оттуда при каждой вспышке молний. Оба Змееборца были чрезвычайно искусно сделаны и при этом – разительно непохожи.
Мраморный Змееборец смотрел в небо спокойным грозным взглядом, держа наготове Копье Света. Вся его поза выражала готовность самоотверженно сражаться до конца.
Бронзовый стоял, слегка пригнувшись, держа у бедра короткий меч. Он глядел прямо перед собой, сосредоточенный и собранный, похожий на готовую к броску змею. Красивое лицо Змееборца не отражало никаких эмоций, но, несмотря на это, при взгляде на статую пробирала дрожь…
– Вот каждый раз иду через площадь, смотрю на них и думаю, – заговорил Лука. – Видите этого мраморного? У него на лице написано – с места не сойду, погибну с честью за родной город! Хорошо и славно, но городу-то с этого какая радость? Это очевидный путь. Мы помолимся в соборе, выйдем в поле, соберемся вместе и погибнем со славой, обороняя город в безнадежной борьбе с Мондрагоном. Но мы же не хотим умирать… И тогда, – Лука совершил оборот вокруг себя, – я смотрю на бронзового и понимаю – выход есть!
– Какой же? – спросил Вальтер, с любопытством внимая этому необычному экскурсу в искусствоведение.
– А вот другой – он не собирается погибать. Он слишком ценит себя. Поэтому он – победит!
Даниэль пожал плечами, натянул на уши берет и поднял воротник.
– От того, что кто-то любит себя, он не становится неуязвимым. Должна быть иная, принципиальная разница…
Ознакомительная версия.
