Все условия второй страницы договора будут аннулированы в случае, если Мерику Нихару не удастся доставить пассажира в Лейну, а также если прольется хоть капля крови пассажира или же в случае его смерти.
Сафи открыла вторую страницу, заполненную выражениями, вроде «импорт» и «рыночная стоимость». Она потерла страницы между пальцами. Они были легкими и тонкими.
Магия Слов. А так как почерк явно принадлежал Мустефу, Сафи знала, чья это магия.
Это был документ того же типа, что Соглашение о двадцатилетнем перемирии. После того как сделка будет совершена, Мерик и дядя Эрон могут изменить язык договора и общаться на большом расстоянии.
Такой документ потребовал огромного количества магии и мастерства и стал еще одним примером того, какую огромную силу Мустеф скрывал от Сафи.
Ноги Сафи подкосились. Она прислонилась к столу, желая, чтобы Ноэль оказалась рядом с ней. Ей необходима была сестра, чтобы разобраться, зачем это все было сделано.
И ей нужна была Ноэль, чтобы понять, что она должна делать дальше.
Сафи пролистала документ до конца. Он был написан на обычном языке – до последней страницы, точь-в-точь, как и Соглашение о двадцатилетнем перемирии.
Если все стороны согласны, они должны поставить подписи ниже. Если любая из сторон не согласна с вышеперечисленными условиями, его или ее имя исчезнет из этого документа.
Раздался стук в дверь.
Сафи подпрыгнула. Затем крикнула: «Минуточку», и сложила страницы документа вместе.
– Я принес вам еду, – глухо ответил голос. – Остатки еды с бала.
Куллен. Она бросила контракт на стол и отошла в глубь комнаты. Обмакнув тряпку в воду, она отозвалась: «Войдите!»
Лицо Сафи стало жестким. Она будет сотрудничать со своими новыми союзниками, но при малейших признаках неприятностей – при любом намеке, что Куллен может снова лишить ее воздуха, – Сафи будет бороться. У нее под рукой были мечи и контракт, в котором указано, что ни одна капля ее крови не должна пролиться.
Мерик ходил по верхней палубе «Яны», хмуро посматривая на солнце. Отправить Сафию фон Хасстрель в Лейну может оказаться намного труднее, чем он планировал. Она вела себя так же, как в битве и танце – толкая людей к обрыву, проверяла их возможности.
Ему только мешало, что ноги Сафии были выставлены напоказ. Они были бледнее, чем ее руки или лицо. Эта бледность нервировала Мерика. Отрицать факт, что он видел ту часть тела, которая предназначена только для глаз любовника, было глупо.
Мерик громко вздохнул. Думать о Сафии фон Хасстрель таким образом было безрассудно. Всякий раз, когда он думал о ней – или находился рядом с ней, – в груди все воспламенялось. Очень быстро и очень сильно.
Сначала он списывал это на плотское желание – просто и ясно. На протяжении многих лет он побывал с большим количеством женщин и прекрасно понимал, что значит это ощущение внизу живота, и в этом не было никаких сомнений – ведь Сафия была очень привлекательной. Она походила на неукротимую силу природы или на грозовые тучи на бушующем горизонте.
Но Мерику не нравилась необузданность. Он не любил бурное море. Он любил порядок и контроль – и идеально заправленные рубашки. Он любил спокойные волны, чистое небо и уверенность в том, что ярость удалось спрятать где-то глубоко.
Поэтому, если между ним и доньей действительно существовало взаимное влечение, ему придется упорно его игнорировать. Независимо от того, насколько заманчиво было бы поближе узнать Сафи. Независимо от того, насколько легко он мог ее рассмешить или вызвать улыбку. И независимо от того, насколько сильно его отвлекали ее голые ноги. Мерик все никак не мог укротить это звериное чувство в своем животе.
С тех пор как в столовой дожей надломилась его выдержка, по венам словно постоянно гулял ток. Он заставлял его дыхание надрываться, постоянно вызывал желание вызвать сильный, злой ветер. Это был такой же дикий гнев, который он легко выпускал на волю, когда был ребенком, – что и привело к сдаче Магического экзамена в слишком юном возрасте.
Он не мог допустить, чтобы это чувство овладело им снова.
Верные Мерику моряки – еще с его первого корабля – прекратили драить палубу и отсалютовали. Это вернуло Мерика к действительности, и он коротко кивнул, прежде чем его взгляд скользнул к рулевому, ведуну Прилива. Как и большей части экипажа короля Серафина, этому человеку не слишком нравился Мерик. Но, по крайней мере, он умело направлял «Яну».
До этого момента.
Мерик рассеянно поправил рубашку и тщательно пробежался взглядом от мачты до мачты, по такелажу, над парусами. Казалось, все в порядке, и поэтому он отправился к лестнице, ведущей в трюм. Несколько отцовских матросов косо на него посмотрели, а один пробормотал: «Эта поганая матци на борту».
По спине Мерика пробежал холодок. Ему нужно убедиться, что все заняты делом, и предупредить донью. Она попросила его об этом, и хотя это его оскорбило, но также и произвело сильное впечатление.
Сафия была преданной и свирепой – и это было то, что Мерик мог понять.
– Пошевеливайтесь! – рявкнул Мерик, ускоряя шаг. Мужчины вяло отсалютовали в ответ, но Мерик был уже в тени лестницы. Его неистовой ярости придется подождать.
Мерик прыгнул в главный трюм, приземлился… и встревоженно сказал:
– Тетя. Я имею в виду… Монахиня Иврена. – Медленно, несколько раз моргнув, он наконец-то сфокусировал взгляд на ее серебряных волосах.
Она тихо произнесла:
– Я только что говорила с ведуном Голоса Хермином, адмирал. У меня есть новости.
Мерик сжался, готовясь к худшему. Если его отец мертв, если Серафин наконец сдался этой странной изнуряющей болезни – Мерику придется с этим так или иначе справляться.
Хотя он молился Богу, чтобы его отец был еще жив.
– В монастыре, – спокойно сказала Иврена, – знают о девушках.
– А. – Мерик вздохнул с облегчением. Новости о каравенцах он мог пережить. Он кивнул на пассажирскую каюту. – Пойдем.
После того как они расположились внутри, Мерик перевел испытующий взгляд на Ноэль – ее грудь размеренно вздымалась во сне. Как кто-то может ее бояться, подумал Мерик. С другой стороны, он видел много караванов номаци в детстве. Их обычаи всегда казались ему странными, но он привык к их мертвенно-бледной коже и черным как смоль волосам.
Мерик повернулся к Иврене, которая возилась со своими опаловыми серьгами.
– Кажется, – сказала она, – монахов, которые загнали этих девушек в угол, вызвал их собрат из Веньязы. Им приказали захватить донью фон Хасстрель живой, поэтому, когда они увидели девушек, большинство из них отступило.
Что-то в уклончивом взгляде Иврены заставило Мерика задуматься.
– Почему? – спросил он. – Они что-нибудь знают? Например, того, кто нанял первого монаха?
Она покачала головой.
– Эдуан работает на высокопоставленную особу, но кто это может быть, монахи не знают. Но я знаю кое-что о нем самом. – Тяжело вздохнув, Иврена подошла к окну и посмотрела на солнце. – Эдуан – Ведун крови, и если он жив, то я уверена, что он до сих пор охотится на твоих пассажирок.
Мерик откинул голову назад.
– Ведуны крови существуют на самом деле?
Тетя мрачно кивнула, а он мысленно вернулся к сражению на маяке. Он ярко представил себе красное пламя, горящее в глазах молодого монаха – пламя, приковавшее Сафию к месту.
Но нет. Все это было на самом деле. Ведун крови был реален.
– Конечно, хотя… – медленно сказал Мерик. – Этот Ведун крови не сможет настигнуть нас, прежде чем мы доберемся до Лейны. А когда мы высадим донью, найдет ее этот монах или нет, меня больше не будет касаться.
Иврена вскинула брови.
– Ты так легко отдашь ее на растерзание волку?
– Я сделаю это, чтобы защитить свой флот.
– И все же целый флот может справиться с одним человеком. Даже с Ведуном крови.
– Без жертв не обойдется, а я не могу рисковать экипажем ради двух девушек. Независимо от того, насколько сильно нам нужен этот контракт. После того как мы высадим их, – добавил Мерик, – донье и ее подруге придется справляться самим.
Иврена сморщила нос.
– Разве прошло так много времени с тех пор, как я последний раз тебя видела?
Мерик напрягся.
– Что это значит?
– Что ты стал больше похож на свою сестру, чем на мальчика, которого я знала.
Долгое время в каюте слышался лишь скрип корабельных досок и всплески волн. Потом Мерик резко поднялся и поклонился.
– Спасибо, монахиня Иврена.
– Ты очень хорошо знаешь, что это не было комплиментом.
Мерик молчал, хотя чувствовал, как вспыхнули его глаза. И то, как гнев наполнил легкие.
– Если ты думаешь, – продолжала Иврена, разрумянившись, – что твой отец будет уважать тебя больше, если ты будешь вести себя, как Вивия – потому что это она бросила бы беспомощных девушек, – то, возможно, ты не так уж хочешь его уважения.
– Эти девушки, – ответил Мерик, указывая на Ноэль, – совсем не беспомощны. Если бы у меня были деньги, чтобы откупиться от ведуна, я бы это сделал. Но, – он вскинул руки, – у меня их нет. Так что я буду защищать своих людей, и да, я буду зарабатывать уважение своей семьи. Я командую флотом умирающего отца. Эти моряки будут бороться за него до последнего, так что если я буду вести себя, как он – или моя сестра, – и заработаю ту же преданность себе, то пусть так и будет.
