Девушка нервно дернулась и беспрекословно полезла вверх по ледяной лестнице.
На этот раз Кенниг сразу создавал ступени по обе стороны забора – пусть было больше опасности, что кто-то заметит, но при этом можно не сидеть на верхотуре, ожидая, пока нарастут сосульки, – а потому, стоило только беглянке скрыться за стеной, мужчина повернулся к ведьме:
– Пошли.
Ей действительно пришлось помогать забраться наверх: ноги девушки скользили, она с трудом подтягивалась на руках и, казалось, не знала, куда ей ступить. Винтару приходилось бережно поддерживать ее, ведьма часто вздрагивала – похоже, мужчина вновь и вновь прикасался к незажившим ожогам. Но самое странное: что в доме, что на улице девушка не проронила ни слова…
И лишь когда все трое беглецов оказались на улице, водяной маг понял, почему вторая пленница так дрожит: колдун совершенно упустил из виду, что в отличие от незнакомки, на которой был хотя бы дирндль из плотной ткани, единственной одеждой ведьмы была рваная рубаха до пят.
Тихо ругнувшись сквозь зубы, Кенниг рванул завязки плаща и, стянув его, накинул на плечи беглянке – той, ради которой он, как идиот, и пришел в дом инквизитора. Пленница судорожно вцепилась руками в ткань, запахнулась, но по-прежнему не проронила ни звука.
Зато ожила вторая – или первая, как посмотреть. Честно говоря, Винтар рассчитывал, что к тому моменту, как он с ведьмой выберется из двора, незнакомка уже сбежит. Увы, не сбылось.
– Где мы? – девица нервно оглядывалась по сторонам, что, впрочем, было неудивительно: в царящей темноте было сложно рассмотреть что бы то ни было, и даже единственный фонарь почти не давал света.
– Бирикена, – мрачно буркнул колдун. Кажется, у него теперь к одной головной боли – зачем он вообще полез спасать ведьму? – добавилась еще и вторая – что делать с лишней девицей.
Но его собеседница внезапно ожила. Шагнула к мужчине, вцепилась ему в локоть – только что ведьму в сторону не оттолкнула:
– Отведите меня домой! Пожалуйста! Я… Я сейчас не пойму, где мы, сама не доберусь, пожалуйста, отведите меня домой!
Кажется, забрезжил лучик надежды…
– Куда?
– Улица Серой Мари.
Название Кеннигу ничего не говорило. Надежда умерла, так толком и не родившись.
– Это в южном квартале, рядом с центром.
Ну, по крайней мере, южный квартал от северного водяной маг отличить мог. В северном находился храм, где служил раньше отец Рабангер, через ворота южного Винтар въехал в город. Примерно сориентироваться можно. Главное, чтоб молчаливая ведьма, судорожно кутающаяся в плащ колдуна и натянувшая капюшон почти до самого носа, в обморок не свалилась. Она и так стоит шатается.
Ведьма в обморок не свалилась. Медленно брела рядом, вцепившись в локоть Кеннигу, запинаясь при каждом шаге, но по крайней мере на руках ее нести не приходилось, что уже плюс.
Незадачливая троица добрела практически до самой ратуши – пара улиц осталось, не больше, – когда незнакомка забеспокоилась:
– Мы почти пришли! – И, не обращая никакого внимания на едва движущихся спутников, рванулась вперед. Причем как она ориентировалась в непроглядной тьме, царящей в городе, осталось для водяного мага загадкой.
Остановившись под какой-то вывеской, девица, совершенно не беспокоясь, что может разбудить кого не надо, отчаянно затарабанила в дверь:
– Папа! Мама! Пустите меня!
По крайней мере, от одной девчонки Кенниг избавился. А проверять, не ошиблась ли его спутница адресом, колдун не собирался, он и так потерял уйму времени.
Кажется, к тому времени, как маг и ведьма повернули за угол, дверь наконец отворилась.
До таверны, где мужчина снимал комнату, пришлось идти еще дольше: девушка окончательно сдала, запиналась на каждом шагу, шаталась, как пьяная, часто останавливалась… Наконец путешественники перешагнули порог трактира. Винтар сразу поволок свою нежданную спутницу наверх – благо та была в плаще, и можно было не беспокоиться, что кто-то из завсегдатаев засмотрится на ее чересчур откровенный наряд или заинтересуеся ее синяками и ранами, но внезапно дорогу заступил давешний вышибала:
– Деньги вперед.
– Что? – не понял колдун.
– Ты девку привел. Будет здесь как минимум ночь. За нее отдельная плата.
Как под скрывающим полностью фигуру длинным плащом, да еще с капюшоном, можно было разглядеть половую принадлежность, осталось для Винтара тайной. Впрочем, было бы хуже, если б вышибала решил, что колдун притащил к себе в комнату парня.
Порывшись в тощем кошельке, мужчина нашел монету в пфенниг и кинул ее вымогателю. До комнаты после этого удалось дойти без происшествий. Учитывая, что и в коридоре, и в номере темно, хоть глаз выколи, было это достижением.
Переступив вслед за безмолвной ведьмой порог, мужчина аккуратно прикрыл дверь и не придумал ничего лучше, как начертить в воздухе короткий знак льда: в комнате и без того холодно – дует из разбитого окна, – так что хуже не будет, а освещение хоть какое-то он дает.
Девушка, осторожно ступая босыми ногами, прошла вперед – босыми! Кровь Единого! Босыми! Она же по холодным камням босиком шла! Поэтому и запиналась на каждом шагу! – медленно опустилась на мятую кровать, провела покрытыми сеткой царапин ладошками по голове, скидывая капюшон… и повалилась набок.
Перепуганный Кенниг рванулся к ведьме…
Та спала.
Пропажу первым обнаружил Одильхох. Именно в его обязанности входило следить, чтобы пленники не умерли раньше необходимого, а потому на рассвете парень, как обычно, отодвинул тумбу, закрывающую спуск в подвал, и, коротко кивнув напарнице – Лиубе, оставшейся наверху, медленно пошел по ступеням вниз. А уже через пару минут парень, выпучив глаза, выскочил в коридор:
– Их там нет!
Почему именно Лиубу поставили ему в напарники, оставалось для Одильхоха тайной. Молчаливая и рассудительная, девушка разговаривала крайне редко, да и вообще практически ни с кем не контактировала. Честно говоря, не участвуй Одильхох полгода назад в поимке двух близняшек с одинаковым даром, он бы вообще засомневался, что у нее есть какие-нибудь способности. Но раз хозяин так сказал…
Лиуба подняла на парня удивленный взгляд:
– Что?
– Там пусто! Понимаешь, пусто!
– И… что теперь?..
– Теперь я труп… – И, нервно передернув плечами, Одильхох осторожно потер шею, скрытую за высоким воротником-стойкой…
Инквизитор слушал сбивчивую речь слуги молча. Лишь тонкие пальцы, барабанившие по подлокотнику, выдавали те эмоции, что клубились под низко надвинутым капюшоном.
– …Я спустился, а там пусто, – выдохнул последнее слово Одильхох и замер, сжавшись в комок, ожидая вспышки гнева, после которой уже ничего не поможет. Даже собственный дар.
Но, к его удивлению, хозяин, казалось, не сердился. Капюшон задумчиво качнулся из стороны в сторону – а слугу вдруг посетила запоздалая мысль: «Он что, и спит в плаще?» – а потом высокий резкий голос коротко приказал:
– Приведи к подвалу Гвиллу.
Приказ был исполнен практически мгновенно: несмотря на то, что у служанки еще не до конца зажили ожоги, появившиеся после посещения рата, спорить с инквизитором не решился бы никто. Конечно, позволяя девушке сопровождать его во время посещения ратамана Таузига, инквизитор оказал ей великую честь, но, честно говоря, врачуя вчера свежие раны на шее, Одильхох про себя радовался, что сия чаша минула его.
Инквизитор шагнул к девушке, нервно приглаживающей коротко, по-мужски стриженные волосы, и ровно приказал:
– Вперед, ищейка.
Последним, кто решился спорить с хозяином, был Рикмир – да и то это было до того, как парень с сестрой «поступили на службу». И чем это закончилось, знал каждый из жителей дома. Повторять ошибки слепца не собирался никто – своя шкура дороже.
Девушка шагнула вперед и медленно опустилась на колени рядом с открытым подвалом. Провела ладонью рядом с отодвинутой тумбой…
По телу служанки прошла судорога, а когда Гвилла вскинула голову, Одильхох с ужасом увидел, что глаза ее залила неестественная белизна, словно бельма появились. Раньше парень ни разу не видел «ищейку» за работой… И честно говоря, сейчас он жалел, что ему довелось это узреть.
Гвилла медленно повела головой из стороны в сторону и тихо выдохнула:
– Их было двое. Один отсюда, второй – пришел извне.
– Лиуба, – сладко протянул инквизитор, – ты сегодня опросишь всех слуг. С пристрастием, – помолчал и ласково, почти нежно, добавил: – Как это было у госпожи Аурунд.
Бледные щеки девушки покрылись багровыми пятнами, но спорить она не стала:
– Да, господин, – а инквизитор благосклонно кивнул, обращаясь к Гвилле:
– Продолжай.
Ищейка медленно встала, шумно вдохнула воздух, словно принюхиваясь, и коротко выдохнула:
– Ушли туда, – и махнула рукой в сторону кухни.
– Ну что же… Пора заняться серьезными поисками, – ласково протянул хозяин дома. – Одильхох, ты следишь, чтоб никто не умер во время допроса, – не вздумайте только оба отлынивать, а Гвилла покажет дорогу мне и Фалько. – И, уже шагнув за «ищейкой», инквизитор внезапно вспомнил: – Закончишь допрос, пошли четверых на ворота – пусть моим именем запретят кому бы то ни было выезд из города, а остальные пусть продолжают заниматься переездом.
