– Константин – фигура мифическая, Людвиг. Мы о нем мало что знаем, потому что, когда северные племена, предки нынешних фирвальденцев, альбаландцев и бьюргорнцев разграбили Ливетту, пострадали имперские архивы.
– Те самые, послужившие основой для архивов Риапано и Водяной библиотеки дожей. После Великого пожара, который разожгли варвары, уцелело совсем немного старых книг. Человечество лишилось множества знаний по науке, магии и конечно же истории. Потеряв знания, факты. И остались лишь домыслы об императоре.
– Ну, Мириам раскрыла для нас нечто новое.
– Пусть так. Но чтобы понять правду, реальное положение вещей, нужно отправиться в прошлое. А на такое никто не способен.
Я поежился:
– Боюсь, что теперь прошлое оказалось в настоящем и ходит по дорогам, создавая темные кинжалы.
Она заглянула мне в глаза, и я почувствовал ее дыхание на своей щеке.
– Людвиг, иногда ты пугаешь меня тем, что так веришь другим. – Она сказала это мягко, не желая меня обидеть. – Вальтер врал. Или заблуждался. Или решил подшутить над тобой напоследок своей дрянной жизни. Быть может, он и видел кого-то, похожего на Константина, но это точно не тот человек, что правил миром и владел двумя темными кинжалами.
– Почему?
Ее голова упала мне обратно на плечо.
– Потому, что ни один человек не может прожить полторы тысячи лет. Даже если у него есть светлый и темный кинжалы, и он каждую минуту будет тыкать ими в людей и души. Поверь, такое нельзя, невозможно скрыть. Чтобы поддерживать свою жизнь так долго, нужны тысячи человеческих жизней. Когда я получила от тебя письмо, я провела некоторые расчеты. Усыпальницу Константина разорили девятьсот лет назад, его останки вышвырнули из гроба в реку. От него осталась лишь память. Я как никто другой верю в мистицизм и волшебство, но всему должны быть разумные пределы.
– И объяснения, – подхватил я. – Друг Проповедник высказал одно.
Она негромко и сомнением хмыкнула.
– Он может лишь ворчать, ныть да читать при виде меня молитвы. Хотя в последнее время делает это гораздо реже, чем раньше. Ну же, пролей свет на его открытие.
– Старый пеликан считает, что Константина могли выпустить из ада, чтобы тот, создавая кинжалы, открыл врата для демонов. Пришлось разрушить его теорию, сказав, что даже если некоторые души и вырываются порой из ада, то они все же остаются душами, а не людьми из плоти и крови. А если и могут добыть себе тело, то оно вряд ли будет как две капли воды похоже на прежнее.
– Разумно, – поразмыслив, произнесла девушка. – Но у меня есть два объяснения. Оба совершенно рациональные и приземленные. Первое – этот человек просто похож на изображение, которое создал художник. Двойники в нашем мире встречаются.
– Двойник? Нет, Гертруда, он самый настоящий доппельгангер[12].
– Быть может, ты и прав, – согласилась она. – Вторая версия такая: кузнец – колдун. После событий в Крусо это неоспоримо. А многие владеющие темным искусством умеют создавать личины. Предположим, тот, кого мы ищем, без ума от императора Константина и решил стать им.
– Как бы то ни было, теперь мы хотя бы знаем, как он выглядит.
Она не спеша стала заплетать в короткую косу успевшие отрасти с зимы светлые волосы.
– Стран много. Сейчас он может скрываться в любой из них. В каком угодно городишке, поселке, лесном хуторе. Его внешность не упрощает поиск. К моему сожалению. Если бы у меня было хотя бы что-то, принадлежавшее ему… я бы попробовала найти его. – Гера вздохнула. – Слишком много «бы». Я мечтаю о том, чего не случится. А мечтами, как известно, реальные дела не делаются.
В открытое окно влетел небольшой филин, описал бесшумный круг по комнате и выпорхнул в ночь. Все произошло так быстро, что я не мог поклясться в реальности происходящего. Колдунья соскользнула на пол, босой подошла к стулу и начала одеваться.
– Что ты делаешь? – удивился я.
– Пора нанести визит главе тайной службы, – сказала она, натягивая белую рубашку с воротником-стойкой. – А затем еще в одно место.
– Сейчас? В середине ночи?!
– Ну, он большой оригинал и предпочитает работать в это время суток. Ты со мной?
– Конечно. – Я тоже слез с кровати, пытаясь в густом мраке разобраться в валяющейся на полу одежде, выудил жилет, отбросил в сторону. – Что за вторая встреча?
Она помешкала.
– Надо убить кое-кого. – Гертруда резко дунула на свечу, но та вопреки моим ожиданиям не погасла, а загорелась еще ярче, заполняя всю комнату теплым и уютным желтым светом. – С этим я справлюсь без тебя.
Она стала затягивать шнуровку на сапоге в тот момент, когда я застегивал пояс с висящим на нем кинжалом.
– Спасибо, – произнесла Гера. – Ты никогда не наседаешь и ждешь, чтобы я все сама рассказала.
– Наседать? За меня это обычно делает Проповедник. Но я не прочь узнать подробности. Всегда следует быть в курсе, в какие неприятности влипает тот, кто тебе дорог.
– Что ты знаешь о Конклаве? – внезапно спросила она.
– Лишь слухи. Сообщество магов старается не афишировать свое присутствие. О Конклаве слышали все, но каждый говорит разное. Вплоть до того, что такой организации и вовсе не существует. Мол, Церковь ее уничтожила давным-давно.
Гертруда провела в воздухе волнистую линию:
– Волшебство как река. Она протекает через наш мир, и, даже если ты поставишь плотину, которой сейчас является Риапано, оно найдет другой путь. Конклав объединяет всех носителей дара. И диких волшебников, не подчинившихся вере, и тех, кто получил патент, официально защищающий от костра.
– Риапано о Конклаве не знает?
– Знает. Пытается контролировать, во всяком случае, официальную, светлую часть. Ту, которая на виду. Но у древа глубокие корни. Клирики могли бы перерубить многие из них.
– Но, при всей их власти, не делают этого.
– Не делают, – эхом ответила белая колдунья, надевая берет с фазаньим пером. – Они довольно быстро поняли, что, уничтожив тайную часть Конклава, обретут лишь уйму работы.
– В смысле? – Я приладил палаш, проверил, как он выходит из ножен, делая себе мысленную зарубку, что завтра стоит пройтись по клинку точильным камнем.
Гертруда закрыла окно, привстав на цыпочки, подняла щеколду:
– У всех есть амбиции, Людвиг. И порой они заводят не туда. Магам, как и другим людям, требуется контроль. В первую очередь своих же… скажем так… коллег. И, поверь мне, контроль этот жесткий. Потому что сейчас создалась такая ситуация, когда ни официальные, ни дикие мастера волшебства не особо желают, чтобы среди них появился какой-нибудь… кретин. Тот, кто начнет волновать уже застоявшуюся воду в нашем тихом болоте, привлекая к людям со способностями внимание извне. Шести веков костров хватило всем обладателям дара, неважно какого мнения они придерживаются насчет подчинения Церкви, свободы магии и прочего. Конклав решает эту проблему, как только она появляется. Своими силами. Быстро и порой… жестоко. Часто нанося превентивные удары. Мы избавляемся от оступившихся, как их у нас называют. Тех, кто решил устроить проклятье в церкви или прилюдную порчу. Тех, кто заставит обычное население обратить свой гнев на ближайших носителей дара, которые ни в чем не виноваты.
– И инквизиция, зная о том, что Конклав выслеживает и режет паршивых овец, не приходит с огнем и мечом.
– Да.
– Но не всех Конклав находит. И не все ему подчиняются. Иначе колдуны и ведьмы не творили бы то, что творят. И их бы не сжигали на кострах ежегодно.
Гертруда достала из-под кровати свою рапиру, пристегнула к поясу.
– Конечно. В мире довольно много неучтенных колдунов и ведьм. Которые сами по себе. Они не собираются на шабаши, ведут себя скрытно. Получают умения обычно от родственников, или и вовсе самоучки. Эти самые опасные. Нарушая правила, которых они не знают, порой создают разрушительное волшебство. Они не ведают законов нашего сообщества, им плевать на всех, кроме себя. И действуют они только в своих интересах, привлекая к себе и к нам внимание инквизиции.
Я вспомнил рыжую монашку, которую поймал инквизитор Себастьян.
– Понимаю.
– Помнишь Ночь Ведьм? Как мы летели на карете, и нас едва не прикончил тип, который путешествовал верхом на трупе?
– Угу.
Урод в пластинчатом доспехе, чуть не задевший нас булавой. Гертруда поджарила его молнией и отправила на встречу с землей.
– За год до этого мне по жребию выпало осуществить приговор Конклава. От такого, к сожалению, нельзя отказаться. И я прикончила одного чернокнижника в Лонне. Он собирался заразить проказой весь Ветошный рынок. Короче, я напоила его его же зельем. Но, как оказалось, у этого очаровательно господина было трое братьев. Один из них как раз тот рыцарь.
– По меньшей мере двое еще живы. – Я быстро понял, куда она клонит.
– И наконец-то мы встретились в Билеско. Они знают, что я здесь. Мне надо нанести удар первой, прежде чем это сделают они.
