Ознакомительная версия.
– Скажите, а пока вы дружили, вы не замечали ничего… странного? В поведении окружающих его людей, что они совершали какие-то нехарактерные для них поступки, или у вас у самой, возможно, случались некоторые провалы в памяти?
Женщина ощутимо напряглась, и это заметила не только я, но и остальные. Ли, который предпочел остаться стоять за моей спиной, подался вперед, чуть касаясь плеча. Хелл склонила голову набок, прислушиваясь, а Лесс задумчиво свел кончики пальцев в полусферу, приготовившись слушать.
– Откровенно говоря, – неуверенно произнесла хозяйка дома. – Такое бывало. Все, что вы описали. Иногда я не могла вспомнить, где была и что делала вчера. А еще Геррита отчего-то любили все торговцы, даже самые злобные, вечно гоняющие малышню от своих лотков, они всегда угощали его, стоило ему подойти и попросить. Но, впрочем, он был хорошим мальчиком, так что возможно, в этом нет ничего особенного.
Ей больше и не нужно было ничего говорить. Эти слова полностью подтверждали нашу теорию. Геррит Саольский и есть тот самый насылатель одержимости. Я видела, как стиснула кулаки Хелл и как Лесс прикрыл глаза, осмысляя прозвучавшее. А я, признаться, услышав это, даже слегка растерялась. Что делать теперь, когда у нас есть имена обоих заговорщиков, мне представлялось весьма смутным. Надо как-то донести до стражи сведения о Саольском, они повторно расспросят его соседку, докажут его вину. А на допросе он выдаст Мефисто, потому что вряд ли захочет гнить в тюрьме один. Вот только…
– Скажите, а господин Саольский… он, правда, был «хорошим мальчиком», как вы говорите? – неуверенно поинтересовалась я.
– О да! – горячо закивала женщина. – Он очень добрый, отзывчивый, всегда всем готов был помочь. Всегда привозил мне какой-нибудь небольшой подарок из Эскалиола, даже когда мы уже перестали близко общаться.
Хелл посмотрела на меня удивленно. В ее взгляде читалось: а это еще зачем?
Затем, что образ доброго и отзывчивого мальчика у меня никак не вязался с типом, способным убить ребенка чужими руками, заставить человека совершить самоубийство и натравить друга на друга. Я не совсем понимала, что именно толкает меня задавать еще вопросы, когда можно было уже развернуться и уйти, но странное чувство, какое-то неосознанное наитие не отпускало.
– Вы сказали – его родственники, родители и сестра, переехали в Эскалиол, так? А вы видели, как они уезжали?
Хозяйка дома посмотрела на меня, как на дурочку.
– Не только видела, но и вещи с мужем помогала на телегу грузить. Герриту предложили очень хорошее жалованье в Академии, так что они могли перебраться к нему, в столице-то все лучше и Сайле мужа хорошего проще подыскать, кого-нибудь из господ магов. А дом они на всякий случай решили не продавать, мало ли потом, когда дети совсем устроятся да семьями обзаведутся, родители и вернутся сюда, внуков нянчить. Для малышей-то у нас всяко спокойнее.
– И вы с тех пор ничего о них не слышали?
– Чай, не родня. – Она пожала плечами. – Чего им передо мной отчитываться?
И то верно.
Засим разговор себя исчерпал. Мы поблагодарили хозяйку и вышли из дома.
– Киа, а что это за вопросы были о «милом мальчике Геррите»? – спросила Хелл, когда мы уже выехали за ворота Иллета.
Я неопределенно пожала плечами.
– Вас ничего не смутило в ее рассказе?
– Хочешь сказать – что-то помимо того, что ему в Академии предложили очень хорошее жалованье? – хмыкнул Лесс.
– Это и еще другое. Саольский, насколько я знаю, живет в Академии, как все те, кто не имеет семей в городе. Но у него-то, получается, есть семья в Эскалиоле.
– Не думаю, что на те деньги, что нам платят, можно снимать большой дом, – отозвалась Хелл. – Возможно, там, где живет семейство, просто нет места. Или они так экономят.
– А еще новый адрес его семьи не указан в бумагах, – продолжала я выстраивать цепочку странностей.
Тут уж некромантка не сдержалась и скептически фыркнула.
– Да кто их обновляет и проверяет эти бумажки? Таника вон вообще все годы прожила в сожженном доме – и ничего. А сведения об учениках будут еще поважнее, чем преподавательские, чтобы в случае чего с родителями связываться.
Тут я не могла не согласиться, а потому, наконец, замолкла, продолжая, тем не менее, прокручивать ситуацию в голове.
– Считаешь, что с родителями Геррита что-то случилось? – негромко поинтересовался мне на ухо Ли, так что ни Лесс, ни Хелл не услышали.
– Не знаю, – я вздохнула, заставляя себя немного расслабиться. – Возможно, просто сказывается возросшая подозрительность.
Всякое в жизни бывает. И «хорошие мальчики» превращаются в отъявленных злодеев. И отъявленные злодеи встречаются такие, что с ними не грех и выпить стакан виски за душевной беседой…
До Эскалиола оставалось около вески пути, мы проезжали по лесной просеке, когда Лесс вдруг натянул поводья, останавливая регарда. Я выпрямилась в седле одновременно с ним, почувствовав что-то неладное. Мгновением позже Ли соскользнул на землю и коснулся ее уже мягкими кошачьими лапами, заставив лошадей заволноваться от неожиданности. Кончики пальцев потеплели, и радужный щит развернулся над нашими головами в тот самый удар сердца, когда с придорожных деревьев на нас сорвались десятки уродливых, костлявых и крылатых существ вперемешку с болтами.
– Karim-ed-herra! – в один голос припечатали Хелл и Ли.
Верлен и некромантка торопливо спешились – колдовать верхом не самое удобное занятие. А я осталась в седле, боясь отвлечься. Нагрузка на щит возрастала с каждым мгновением, и удерживать его становилось все сложнее. Твари – порождение темной магии – цеплялись за прозрачную пленку когтями и пытались разодрать, будто она была материальной. Самое жуткое – у них это, кажется, получалось.
Но и друзья времени даром не теряли. Разрушительный ураганный порыв промчался над нашими головами, расшвыривая тварей, сгибая деревья, так что с них посыпались не успевшие хорошенько закрепиться стрелки, а небо над нашими головами начало темнеть, сгущаясь темно-фиолетовыми тучами. Лесс был спокоен и сосредоточен, а от неспешных плавных движений веяло жуткой уверенностью.
Кас тонко, коротко взвизгнул, нервно переступая копытами и вынуждая меня одной рукой вцепиться в его гриву. Я обернулась и увидела, что нас окружают, – из кустов на дорогу позади нас выбралось не меньше десятка весьма решительно настроенных мужчин. Но приблизиться они не успели. Некромантка с затянутыми чернотой глазами обрушила кулак в дорожную пыль, отправляя в их сторону ударную волну. В тех, кто устоял, полетели пульсары, и, едва ли не опережая их, в бой темной молнией рванула пантера.
Другие, настоящие молнии сейчас бушевали над щитом, испепеляя все новых и новых тварей. В воздухе искрило так, что у меня создавалось ощущение, что волосы встают дыбом. Рука, удерживающая и подпитывающая силой каркас щита, начала подрагивать от напряжения. Я окинула беглым взглядом бой, поняла, что без защиты сейчас еще никак, и потянулась клыками к запястью…
В этот момент что-то громыхнуло, и ранимая единорожья душа Каса не выдержала. Он решил, что кто-кто, а он в столь юные годы помирать в бою еще не намерен. Он взвился на дыбы с истерическим ржанием, так что я лишь непонятно каким чудом удержалась в седле, и сорвался с места в галоп.
– Держи ее!
Лишившийся подпитки щит лопнул, словно пузырь на водной глади, немногочисленные уцелевшие твари устремились на меня, но куда им тягаться в скорости с обезумевшим единорогом. Ветер хлестал в лицо. Вцепившись в гриву и костеря придурочного на чем свет стоит, я с трудом нащупала поводья и стремена и наконец выпрямилась в седле.
– Да стой же ты, скотина рогатая!!!
Не знаю, чему именно внял Кас – воплю или врезающимся в губы удилам, но он остановился и даже нехотя развернулся, понукаемый хозяйкой, и тут же попятился, сообразив, что развернулся зря.
Нас стремительно нагоняли пятеро всадников.
Чтоб вас всех хриссы задрали!
Второй раз испытывать судьбу я не стала, торопливо спешилась и шлепком отправила паникера погулять, пока «мамочка» разберется с «нехорошими мальчиками». Кас медлить тоже не стал и мгновенно умчался от греха подальше.
Вернется. Если будет к кому.
Пить собственную кровь – то еще удовольствие. Врагу не пожелаешь. Но магия отзывается, даже сильнее и ярче, чем на чужую.
Сосредоточься. Не торопись. Это пусть другие торопятся к смерти в объятия. Четкие скупые движения. Привычные. Давно отработанные. Рубиновые капли, падающие в пыль. Та вспыхнула алым от прикосновения и мелко затряслась, когда по ней, словно искра по зажженному фитилю, побежали тонкие алые линии. Стремительно завершив рисунок на земле, они продолжили его в воздухе.
Лошади испуганно заржали и, роняя всадников, бросились врассыпную, когда распустившийся прямо передо мной огненный цветок полыхнул до небес. Трое из пяти. И один из троих не поднялся. А вот черный свет, мягко окутавший ладони мужчины в капюшоне, мне слегка не понравился. Вот, значит, кто у нас темными тварями балуется. Что ж, у меня тоже есть зверюшка.
Ознакомительная версия.
