Белокурая женщина лишь кивнула и осталась сидеть, она была красива, у нее глаза цвета весенней зелени, что оттеняют ковер на полу, и светлые волосы, каскадом ниспадающие по плечам, достигая пола, когда она сидит. Фенэ поджала губы – слишком красива для тарийки, но лицо бледное, а глаза печальные и пустые.
– Это Мастер Перемещений Алсая Ихани и комендант башни Та-Мали Мастер Мечник Даржи Марто.
Фенэ сделала над собой усилие и тоже наклонила голову, хотя благородной к'Хаиль это не стоило делать. Женщина – Мастер Силы? Одаренная? Она прониклась к белокурой красавице еще большей неприязнью.
Фенэ конечно же не стала спрашивать разрешения присутствовать при их беседе. О чем таком женщина может говорить с ее мужем, чего не следовало бы знать жене? Она присела на софу рядом с Алеем.
Гости, которые, по-видимому, говорили до момента ее прихода сюда – теперь словно набрали в рот воды.
– Можете чувствовать себя свободно при моей жене, – подбодрил их Алей, – я доверяю ей, как себе.
Алсая Ихани окинула Фенэ рассеянным взглядом, зато Даржи Марто, казалось, пронизал ее насквозь голубыми своими глазами. Дерзкий у него взгляд. Разве так смотрят на к'Хаиль?
– Так что ты скажешь, Алей, о заслоне с севера? – спросил Даржи Марто таким же холодным, как и его глаза, голосом.
– Даржи, – ответил Агаят, тяжело вздыхая, – я бы пошел куда угодно. За то дело, о котором ты говоришь, стоило бы даже жизнь положить. Но у меня приказ. Как я могу повернуть на север, когда король повелевает двигаться на юг?
Фенэ насторожилась. Куда призывает его этот Даржи Марто? За какое дело стоит умереть?
– Король скоро изменит свой приказ. Как только ему станет известно, что происходит в Городе Огней, – возразил Марто.
– Если вы не поможете, Мастер Агаят, – вступила в разговор женщина. Теперь в ее глазах печаль сменилась гневом, – то север Тарии обречен! У вас здесь три тысячи человек, еще по десять тысяч у Мастера Дофа и Мастера Мая! У Марто только две тысячи, считая охотников. Эти две тысячи смарги Древнего сметут в первой же атаке.
Смарги Древнего? У Фенэ екнуло в груди.
– Мастер Ихани… – Алею трудно было это говорить. – Даже если я соглашусь и мои люди пойдут за мной, то Мастерам Дофу и Маю я не указ. Май старше меня в звании. Ты же знаешь это прекрасно, Даржи! Почему ты не обратишься к королеве Алинии?
– Нет. В Город Семи Огней нам нельзя! Мы пришли к тебе, Алей, – ответил мужчина, – потому что тебя я знаю с юности, а Мая и Дофа не видел ни разу. Я понимаю, что тебе трудно пойти против приказа Короля, но согласись хотя бы отправиться к другим Командующим и помочь нам их убедить.
– Это можно, – кивнул Агаят.
– Вот увидишь, – продолжил Марто, – не сегодня завтра решение о походе на Чатан будет отменено. Королю-Наместнику приказ о наступлении на Ару отдал Верховный, а Верховный – тот, кто пробудил Атаятана…
Атаятана?! Пробудили?!
– Что? – Фенэ вскочила, даже не придав значения приличиям, не позволяющим к’Хаиль так себя вести. Они говорили о пробуждении самого Атаятана-Сионото-Лоса так обыденно, словно об утренней песне Мудрецов! – Объясни мне, Алей, о чем идет речь! – потребовала она.
Годже Ках
– Зачем ты это сделал, Годже? – спрашивает Верховный; он настолько удивлен, что даже не пришел в ярость. Он ищет объяснение, почему Ках отпустил мальчишку, – и не может найти такового… И не найдет никогда, а если Годже скажет почему – то не поймет…
Они вновь собрались в зале, где совещался обычно Первый Круг. Кресло Динорады пустует, как и кресло Майстана, а Эбан уже не вправе сидеть там, где он сейчас сидит. Сидит, согнувшись, обхватив голову руками, уперев локти в колени, трясется и рыдает. Он еще не верит, точнее – хочет не верить… Себя-то не обманешь… Сколько отдал бы Годже, лишь бы поменяться с ним местами!
Сам Годже спокоен, необычно спокоен для него. Годже всегда был непоседой, он не мог надолго принимать одну позу, его пальцы всегда искали себе работу, то выстукивая ритм, то теребя одежду, то поправляя бесконечно косу, его глаза всегда видели все, что происходит в комнате, его ноги были более привычны к ходьбе, даже просто из угла в угол, чем к покою… А сейчас он просто сидит каменной статуей, вперившись в пол перед собой, и молчит. Так, будто огонь его замерз… И ему все равно… Проклятую связь не разорвать… никогда не разорвать…
– Ты испугался, что он сделает с тобою то же, что с Эбаном? – снисходительным тоном, словно обращаясь к нашкодившему ребенку, продолжал Верховный.
«Я испугался, что не сделает, и не зря испугался…» – думал Годже и молчал.
– Ты слишком мягок, Годже! – Еще недавно фраза эта вывела бы его из себя, это то, что он ненавидел слышать больше всего на свете, но не теперь… – Тебе нужно было просто уйти оттуда, Фаэль бы не успел ничего сделать. Годже, он угрожал тебе?
Нужно сказать ему, что он отпустил Фаэля осознанно и специально: может, тогда Эбонадо рассвирепеет и убьет его… Верховный найдет способ… и он станет свободен…
– Это ведь не навсегда? – поднял вдруг Эбан осунувшееся лицо; он заискивающе смотрел на Атосааля пустыми глазами. – Дар ведь вернется? Не так ли?
Верховный проигнорировал его, по-прежнему обращаясь к Годже и говоря о пострадавшем Советнике, словно того здесь и не было:
– По словам Митана, Вирд Фаэль заявил, будто исцелил Эбана; ты знаешь, что именно сделал Вирд?
Годже пожал плечами: он действительно не знал… увы, не знал… Но Вирд Фаэль был прав, связь с Древним – это болезнь, которую нужно исцелять… Хотя он совершенно не представлял себе – не видел как…
– Годже! Я смотрю, ты не настроен вести беседу. Пожалуй, следует оставить тебя в покое. Но приходи в себя поскорее! Недопустимо, что в такое время, когда мы и так потеряли двоих из Первого Круга, ты ведешь себя, словно вытянутая из раковины устрица.
– Ках просил Фаэля о чем-то! – снова вмешался Эбан. – Просил его освободить! Он даже на коленях перед Фаэлем ползал! Он перерезал веревки и оковы снял!
– Заткнись, Эбан, – прервал его Верховный негромким, но ледяным тоном.
– Если Фаэль его так… исцелил, разорвав связь и отняв Дар, – вмешался в разговор Абвэн, – то не следует ли нам теперь опасаться любого Целителя?
– Сейчас выясним, Карей, – отвечал задумчиво Эбонадо. – Пригласи сюда Хайшо… – Целитель из Второго Круга Верховного, Созидатель, но не чистый, конечно, других Целителей с таким же Даром, как у него, Годже пока не встречал – «сильным и чистым», раздери его Древний…
– И Эльси заодно, – добавил Верховный, когда Абвэн уже, подойдя к двери, отдавал приказы дежурящим там Тайным. Эльси тоже Целитель, но у нее преобладает Дар Отсекателя. Она также во Втором Круге, но уже у Абвэна.
– Ках может меня исцелить! – вновь начал свое нытье Эбан, пока они ожидали приглашенных. – Если один забрал, другой может вернуть! Ках может это сделать! Пусть он исцелит меня! Пусть вернет мой Дар!
– Ты можешь это сделать, Годже? – спросил у него Верховный без особой надежды в голосе.
На этот раз он счел нужным ответить:
– Нет, Эбан! Вернуть Дар, который ушел, как и вернуть жизнь, когда огонь уже потух, я не в силах. Останься в тебе хотя бы искра, я бы смог ее раздуть… Но твой Дар – мертв…
Эбан посмотрел на него так, словно он только что всадил тому в сердце нож. Так же смотрел на него когда-то Аса Фаэль… когда он вогнал иглу с ядом в грудь Ювелира… Точно такой же взгляд… Годже горько ухмыльнулся и отвернулся от несчастного Эбана.
Низкий полноватый Хайшо с седеющими черными волосами и совсем юная еще, но некрасивая Эльси наконец вошли, кланяясь Первому Кругу; вернее, тому, что от него осталось.
– Скажи мне, Мастер Хайшо, – обратился к мужчине Верховный, – не видишь ли ты какой-либо… болезни, требующей исцеления, в ком-то из нас. Исцелять не пытайся, только посмотри.
Хайшо кивнул и замер, призывая, как догадался Ках, потоки Дара. Он исследовал присутствующих одного за другим, затем, мельком тревожно взглянув на Эбана, доложил Верховному:
– Никакой неполноценности с точки зрения Дара Созидания ни в ком из вас нет, Верховный, но незначительная часть Отсекателя во мне воспринимает чем-то лишним… эм-м… – он замялся, и Эбонадо закончил за него:
– Связь с Древним, так?
Хайшо поклонился, утвердительно отвечая на вопрос.
– А… исцелить… это… ты мог бы?
– Нет, – Хайшо был удивлен вопросу, но в ответе уверен, – здесь нужен сильный Отсекатель. – И он посмотрел на Эльси.
– Мастер Эльси, – Верховный сверлил глазами теперь уже эту молодую женщину, – ты, как Отсекатель в большей степени, чем Хайшо, чувствуешь это?
– Да, – сразу же ответила она, скорее всего, тоже исследовала присутствующих вместе с Хайшо, не дожидаясь приглашения.
– А могла бы ты… отсечь связь? – вновь спросил Верховный. И Годже напрягся, ожидая ответа с волнением: может, то, чего он так жаждет, способен дать не только Вирд Фаэль?
