Ознакомительная версия.
– Ба! – Настасья продолжала смеяться, – Международный женский день. Ты думаешь, мы совсем деревня?
– Нет, – Оля потихоньку приходила в себя, – просто неожиданно.
– Ладно, пойдем чай пить. Расскажу тебе про наши народные гулянья.
Скинув с девушки плед, она бросила его на соседнее кресло и, мурлыкая что-то себе под нос, прошла на кухню. Ольга поспешила за ней, однако сон в кресле дал о себе знать, и она с досадой чертыхнулась.
– Ну-ну, – донеслось из кухни, – ты же девушка!
Снова покраснев, Ольга поплелась на кухню, прихрамывая на обе ноги. На столе уже стояла большая кружка чая, а рядом – корзинка с пирожками и булочками. От них так пахло сдобой, что Оля удивилась, как раньше не услышала аромата. Стряпню она обожала.
– Сознаюсь, что праздник этот мы как бы украли. Иногда мы выбираемся в люди, вот и разузнали про этот женский день. У нас тут, видишь ли, что ни день – то мужской. Развели, понимаешь ли! А мы тут с девками посовещались, да и выдали на пятаке, мол, весь мир празднует, и мы хотим. Еще лет пятьдесят назад за такие слова нас бы выпороли, а то и хуже. Но связь с внешним миром делает свое дело. Мужики наши уже не такие кровожадные, – от этих слов Ольгу передернуло, что аж пирожок в горле застрял, – в общем дали добро на женский день. Уж лет пять, как отмечаем.
– А как отмечаете? – Оле стало интересно, какое отражение праздник, предысторией которого послужили забастовки американских женщин, нашел в этой глуши. Здешние женщины-то ни на каких фабриках не работали.
– Да по простому. Стол накрываем богатый, в гости друг к другу наведываемся. А еще холостые мужики к девкам свататься ходят.
– Вот и ждем толпу ухажеров с минуту на минуту, – в дверях появился Максим. Настасья зарделась и кокетливо отмахнулась.
– Доброе утро, – все еще жуя, прочавкала Оля.
– Доброе. А ты, мать, не скромничай. Она, – Максим обратился к Ольге, – первая красавица на деревне, хоть и вдова. По нашим обычаям ей можно снова мужа иметь, а она все кочевряжится.
– Да ладно тебе, – Настасья присела на стул, – тут каждая собака Семена знала. Как-то не по себе мне с ними женихаться.
В доказательство слов сына, раздался стук в дверь.
– Открывай, невеста, – Максим рассмеялся.
Хозяйка обтерла руки об полотенце, поправила серое платье и поспешила в сени. Не прошло и полминуты, как она ворвалась обратно и прижалась спиной к двери.
– Уходите! – крикнула она и еще сильнее вжалась в дерево, но напора женщина не выдержала и в следующий миг уже оказалась около стола, успев развернуться и оправиться от толчка.
А на пороге появился вчерашний мужчина в овчинном тулупе. За его спиной стояло еще несколько человек.
– Все свататься? – усмехнулся Максим и вышел вперед, заслоняя собой и мать, и перепуганную девушку.
– Не смешно, – мужчина в тулупе сделал шаг вперед и вскинул руку в сторону Ольги, – Ей не место среди нас.
– Она находится здесь по праву, – Максим не думал сдавать своих позиций, – И уйдет она, только когда я скажу.
– О каком праве ты говоришь? – усмехнулся усатый мужчина позади главаря.
– Я спас ей жизнь и теперь она принадлежит мне, – и Макс повысил голос, – Или что-то изменилось за последние несколько минут?
– Это правило касается только наших семей, – мужчина в тулупе окинул взглядом кухню, как будто просматривая пути наступления, – Ты знаешь это!
– Он знает, – Настасья подошла к сыну, – Два дня назад я благословила сына и скрепила его союз с этой девушкой кровью. Теперь она – член семьи. Нашей семьи.
По толпе покатилась волна голосов.
– Ты хитрая лиса, Настя, – хозяин тулупа вплотную подошел к женщине. Его глаза отливали ярким желтым светом и больше напоминали фонари, чем зрачки, – Но ты слишком многое взвалила себе на плечи. Смотри, не унесешь.
– Не бойся, – она ехидно улыбнулась, – Я справлюсь.
Несколько минут они молча смотрели друг другу в глаза, а усатый тем временем выпроваживал из сеней всех собравшихся. Через пару минут развернулся и ушел мужчина в тулупе. Настасья, не опуская гордо поднятой головы, двинулась за ним и закрыла двери. Максим обернулся к Ольге. Она растерянно моргала глазами и шевелила губами – пыталась что-то сказать, но никак не находила слов.
– Ты в порядке? – Макс попытался улыбнуться, но улыбка получилась натянутой.
– Нет.
– Этот мужчина и твой брат…
– Я знаю.
Оля уставилась на него, не веря, что он действительно понимает, что она хочет сказать.
– Нет, ты не знаешь. Они, кажется…
– Волки? – Макс сказал это так спокойно, словно речь шла о погоде.
– Ты знаешь, – она опустила глаза, – Они хотят убить меня.
– Уверена?
– Нет, – Оля уставилась на него, как будто видела в нем последнюю возможность разобраться со всем, что случилось, – Я уже ни в чем не уверена. Но Алекс… Почему?
– Не думаю, что он причинил бы тебе вред, – и он усмехнулся, – Он у нас ручной.
– А что говорила твоя мама? Ну, про кровь. Что это значит.
– Так у нас заключают браки, – и Макс вновь протянул ей руку, – Ты дрожишь. Пойдем, я разведу огонь в камине.
– Ты серьезно? – Оля взяла его за руку, но все еще не двигалась с места.
– Серьезно, – он засмеялся.
– Что смешного-то? Я не собиралась так рано замуж! И уж тем более не собиралась делать это без сознания.
Максим продолжал смеяться:
– Расслабься, этот брак действителен только здесь. Когда вернешься к себе домой, забудь про него и все.
– И про братца-волка тоже забыть?
– О да, – он остановился и взял ее за руки, – И книжек не пиши.
– Но…
– Я все тебе расскажу, но позже.
– Когда?
– Позже, – и он потянул ее в гостиную.
Маленький огонек в камине еле слышно потрескивал, пытаясь заняться сильнее. Ольга молча наблюдала за обитателями этого дружелюбного, но такого странного дома. Максим, раздув пламя, уселся на соседнее кресло, а Настасья, все еще напевая себе что-то под нос, вытирала пыль с маленького столика.
– Неси стаканы, – обратилась она к Максу, – разговор будет долгим, без бутылки не обойтись.
Оля и раньше слышала эту поговорку. Так часто говорил ее отец матери, когда в гости заглядывали коллеги-профессоры или соседи с разными болячками. Поговорить о простудах, поносах и прочих заразах любили все жители их дома, а отец, не гнушаясь общением даже с самыми ворчливыми из них, все слушал и слушал их жалобы. Потом сам вещал о достижениях современной медицины, о лазерах и крутых агрегатах, но все равно давал на вооружение только народные рецепты. Мама постоянно жаловалась, что в доме, как у сапожника без сапог – ни одной новомодной таблетки, а все только травки да настойки. Тем не менее, ни Оля, ни Анна Павловна уже и не помнили, когда последний раз болели. А сам Михаил Михайлович, в быту просто Михалыч, слыл самым здоровым мужчиной во всей округе. Кто-то говорил, что он втайне от всех принимает западные таблетки молодости, кто-то и впрямь верил в чудесную силу травок-муравок, а кто-то злостно помалкивал. Не всем по душе приходилось это розовощекое семейство: и достаток у них, и здоровье, и дочь-красавица. А Оля никого не слушала и знала, что сам отец в свои сорок с лихвой до сих пор по утрам закаляется и бегает в любую погоду, мать каждый вечер, обтянувшись лосинами, скачет у экрана телевизора, а сама она через день ходит на волейбол да на лыжи. Плюс хорошее питание. Вот и весь сказ. И никаких молодильных таблеток и дорогих операций.
От этих мыслей у Ольги защемило сердце. «Сколько еще здесь сидеть? Домой, я так хочу домой!» Она уже представляла, как прижмется к матери и простит ей все обиды. А потом подойдет отец и возьмет их в охапку. И она будет рыдать и обещать, что больше никогда не попрется в такой рискованный поход. И что будет хорошей девочкой. И мама всплакнет, а папа рассмеется.
«Ни к чему мне все эти истории про волков, – злилась она про себя, – все равно уеду и забуду. И никаких дурацких книжек писать не буду!»
На столе тем временем объявился бутыль с оранжевым содержимым и три стаканчика.
– Я, наверное, не буду, – Оля раньше никогда не пила спиртного, и начинать не хотела.
– Да ладно тебе, – Настасья подала ей стаканчик, – это легкая настоечка на рябине. Она только согреет и успокоит. Не бойся, не опьянеешь. Если только всю бутыль залпом не выпьешь, – и она снова засмеялась.
Их веселье злило Ольгу еще больше. Где-то на улице рыщет волк Алекс, в деревне, наверняка, уже строят план, как ее убить. Каким-то образом она, чужеродная девчонка, смешалась кровью с Максимом и стала его женой. В другой раз, она, конечно, от такого жениха не отказалась бы, но сейчас, вдали от семьи, в этом доме… А они веселятся… Им самим-то не страшно? И с этими мыслями она неожиданно для себя сделала глоток. Горько-сладкий напиток приятно обжег горло и разлился в животе, от чего она наконец-то немного обмякла.
Ознакомительная версия.
