Выпили молча, не чокаясь.
Первым заговорил Женя Сомик.
– Я бы тоже так уйти хотел, – сказал он, вытирая лицо – то ли от снега, то ли еще от чего-то. – Как и подобает витязю – в бою. Самим собой точку поставить. Охотника, который столько нам крови попортил, братьев наших губил, угомонить – ради этого и жизни нисколько не жалко.
– Не факт, что именно Охотника он угомонил, – неохотно возразил Антон, явно не желая поднимать тему давнего спора, но все-таки не удержавшись, чтобы не высказаться. – Не доказано это. Мало ли чей труп обгоревший на пепелище нашли. Идентифицировать тело не удалось все-таки, по каким только базам ни пробивали.
– А ты думал, Охотник специально для тебя паспорт в несгораемом сейфе рядышком приготовит? – цыкнул на него Сомик.
– Тайник с оружием опять же нашли… – проговорил Артур, как-то неуверенно глянув на своего коллегу по ведомству.
– Два месяца уже от Охотника ни слуху ни духу, – поднял голову Борян. – Ни покушений новых, ни убийств, ни прочих гадостей. Если б это не он обнаружился там… с Двухой вместе, не Охотник, разве ж он за два месяца-то не дал бы о себе знать? Какой смысл ему на дно ложиться? Ждать, пока мы палестру достроим? Он именно этого и стремился не допустить…
– Палестра построена, – выдохнул вдруг Олег, до сих пор не вступавший в общий разговор. И посмотрел в темное лицо Двухи, словно ожидая от него какого-то одобряющего знака. Вроде дружеского подмигивания…
Ирка, поджав губы, взяла его под руку, словно опасаясь, что он прямо сейчас покинет их, побежит опять к этой чертовой кривой башне, будь она проклята… Но Трегрей никуда бежать не собирался. Он только кинул взгляд на светящиеся окна палестры. И снова обернулся к бронзовому Двухе.
– Вы лучше скажите, граждане чекисты, – обратился к сотрудникам Управления Сомик. – Чего это вы так у нас загостились?
– Прогоняете? – тут же откликнулся Антон.
– Да упаси Бог. Интересуюсь. Надо ж кому-то и родину защищать, а вы тут прохлаждаетесь…
– Имеем право, – коротко ответил Артур Казачок. – Отпуск потому что. Еще вопросы есть?
– Длинный у вас отпуск получается, – добродушно усмехнулся Семеныч. – Мне бы такой…
– Олег! – окликнул Трегрея Антон. Поднятая им тема все-таки не давала ему покоя. – Ну скажи им! Ты ведь снимал психоэмоциональные отпечатки с останков! Это же Охотник? Да?
– Пожалуй, – ответил Трегрей. – Но наверное сказать нельзя. Одно бессомненно: на останках был его отчетливый отпечаток. Как и повсюду.
– Еще бы! Ведь он там логово себе устроил!.. Оттуда и совершал свои вылазки… Как там его отпечаткам не быть? И если он действительно какого-нибудь бедолагу приволок, которого вместо себя положил, куда ж с останков отпечатки денутся?
– Это все равно… – мотнул головой Женя. – Давайте отталкиваться от фактов. Кто мог с Двухой справиться? Уж никак не обычный человек, пусть даже прошедший какую-нибудь суперподготовку. Факт? Факт. После гибели Двухи и… Охотника – покушения на нас прекратились? Факт! Какой из этого следует логический вывод?
– Что людям свойственно выдавать желаемое за действительное, – сказал Антон.
– Да ну тебя!.. Разве нельзя по психоотпечатку сказать, – обратился Сомик к Олегу, – жив его обладатель или мертв? Между прочим, экстрасенсы из «Битвы…» это прямо с налету определяют.
– Ты бы еще на Хрюшу и Степашку сослался из «Спокойной ночи…», – фыркнул Антон.
– Да шучу ж я, понятно… Ну а все-таки, Олег… Олег?
Ирка торопливо передала стоявшему рядом Нуржану свой недопитый стакан, покрепче прижала к себе Олега – ей показалось, что он вздрогнул. Ирка с вопросительной тревогой заглянула ему в лицо, прошептала, стараясь, чтобы ее не услышали:
– Ты чего?
– Погоди сюминут… – сквозь зубы пробормотал Трегрей.
– Ох… Опять?
Он крепко зажмурился, потом снова открыл глаза. Мир вокруг снова был зыбким, ненастоящим, потерял свою цельность, став словно состоящим из великого множества мельтешащих точек. И снова что-то – подобно сильному порыву ветра в узкой трубе – подтолкнуло его в спину, повлекло куда-то, неясно куда, потому что никакого направления в сплошном мельтешении угадать было нельзя. И снова где-то недалеко будто открылось окно и почудился оттуда щемящий сердце зов…
Олег очнулся за десяток метров от памятника – у самого склона холма. Первым делом он оглянулся – кажется, никто не обратил особого внимания на его уход. Это потому что Ирка все еще была рядом с ним, все еще держала его за руку. Ну, отошли люди; может, посекретничать им о чем-нибудь понадобилось, супружеская все-таки пара… Только Амфибрахий Сатаров смотрел на Трегрея с напряженным вниманием. Впрочем, встретившись с Олегом взглядом, Фима тут же понимающе отвел глаза.
– Все, – сказал Олег Ирке, – уже все. Не в этот раз…
А она до боли сжимала его руку. Будто надеялась удержать.
– Не в этот раз… А в какой? Значит, уже скоро? – проговорила она.
Отрицать очевидное, успокаивая ее, не имело смысла.
Первый такой приступ случился с ним прошлой зимой. Олег находился тогда в кривочском офисе «Витязя». Ввиду позднего времени никого уже не было в офисе, и сам Олег уже собирался уезжать. Он поднялся из-за стола, сгреб ворох чертежей в папку…
И вдруг – удивительное чувство охватило его. Чувство, будто кто-то зовет его издалека. Словно открылось где-то окно, и повеяло оттуда… но не зимним холодом, как можно было ожидать, а чем-то нездешним, но в то же время полузабыто родным. Как летний детский смех, как звонкий запах растертой в ладонях травы, как голос мамы… словом, как то, чего очень хочется, но чего никак не может быть. И окружающая реальность стала распадаться на мелкие-мелкие неистово кружащиеся частицы, и сквозь эту круговерть проступала иная реальность… Дом, знакомый с самого раннего детства, очертания улиц, впитавшиеся в память давно-давно и навсегда…
Олег испугался тогда – как-то инстинктивно, неразумно. Рванулся назад – но не телом рванулся, а сознанием. И наваждение отступило. Он снова ощутил себя в настоящей действительности. Ощутил себя сидящим на полу посреди кривочского офиса компании «Витязь». Лицо его было мокрым от невольных слез.
Ему незачем было задаваться вопросом – что это такое произошло. Тут уж ошибиться было нельзя: неведомая сила, перенесшая его когда-то из мира, где он родился, в этот мир, – снова нащупала его.
Чтобы вернуть обратно.
Он вскочил.
Какое-то время он метался по офису, натыкаясь на мебель, сбивая на пол вещи. Он чувствовал себя ребенком, опоздавшим на поезд, который увезет его домой, домой… он безумно досадовал на свой первоначальный порыв, вероятно, помешавший этому.
А потом пришло отрезвление.
– Но я еще не закончил! – взмолился он, сам не понимая кому. – Палестра еще не достроена! Никто ведь, кроме меня!.. Если я уйду сейчас, что станется со всем тем, что я уже сделал?.. – Он замолчал, внезапно осознав, что никто его не слышит и никто ему ничего не ответит.
Несколько минут он собирался с мыслями. Потом вернулся за стол и раскрыл только что закрытую папку с чертежами. Надо было спешить. Надо было довершить начатое. И, чтобы притупить острое чувство стыда перед соратниками, которых чуть было подло не оставил, поддавшись чувствам, он с головой погрузился в работу.
Такие приступы повторялись еще трижды. Два раза – когда вокруг никого не оказывалось. И один раз – предпоследний, – когда рядом с ним была Ирка. Олегу пришлось все ей объяснить.
Она выслушала все молча, даже не заплакала, пока он говорил. И, когда он замолчал, медленно и тихо проговорила:
– А я ведь ждала чего-то подобного… Уж очень ты… нездешний. Как яркая заплата на сером одеяле.
Сказала и ушла в ванную. И включила там воду. Но даже и сквозь водопадный шум было слышно, как она всхлипывает…
Верные соратники негромко переговаривались, сгрудившись у постамента, на котором безмолвно улыбался бронзовый Двуха. А Ирка, все сжимая руку Олега, снова спросила его:
– Значит, уже скоро?
– Вестимо, – произнес Олег. – Уже скоро…
– Ну, конечно… Палестра ведь построена. И тебя больше ничего здесь не держит.
Олег ничего не ответил.
– А ты ведь знал об этом, – произнесла еще Ирка. – Еще раньше того, как стал чувствовать, – знал. Догадывался. Потому и не решался сказать мне… то самое слово. Это чтобы… лишние обязательства на себя не брать, да? Или чтобы мне легче было тебя отпустить? Глупо…
Олег молчал.
– А ты скажи, – вдруг вспыхнув, вдохновенно попросила она. – Скажи, а? Что, если это помешает?.. Что, если это… ну, как закрывающий код? Что, если это услышит тебя и поймет, что тебе лучше остаться?..
– Это?.. – переспросил Трегрей.
– Это… – повторила Ирка, угасая. – Как это назвать? Сила… которая тебя тащит отсюда? Магнит иного мира?..
