Правда, триста лет меекханского владычества отразились на Искусствах, используемых в княжестве, однако даже Великий Кодекс не сумел сломить независимость Д’Артвеены. Аспектированные чары на три долгих столетия подчиняли местную магию, однако официальные магические искусства империи плохо работали на море. Почти все известные и используемые Меекханом Источники были приписаны к тверди. Лишь три аспекта – Раковина, Зеленый Меч и Шнур – не отступали перед мощью океана, но даже в лучшие годы в Меекхане имелась только горсточка чародеев, владеющих одним из них. А империя не для того строила в Понкее-Лаа величайший из портов континента, чтобы он стоял пустым. А потому – закрывала глаза на место, где хорошие моряки могли купить амулеты и талисманы, необязательно законные, но действенные. И все же, хоть меекханцы покинули устье Эльхарана почти четверть века назад, аспектированные чары все еще считались высшей магией, и никто из Мастеров, обучавшихся в университетах или в повсеместно известных чародейских гильдиях, ни за какие сокровища мира не признал бы любое – пусть бы даже исключительно духовное – единство с сообществом магов из Д’Артвеены. И наверняка многих шокировали бы их умения.
Здесь можно было повстречать самых разных персон. Две сканские ведьмы, привезенные – одним богам известно когда – каким-то пиратом, соседствовали с бокхенским некромантом. Старый заклинатель погоды занимал тот же жилой дом, что и троица молодых и симпатичных травниц, чьи любовные эликсиры были известны далеко за границами города. Жила здесь и старая чаровница Ментелле, повсеместно подозреваемая в отравительстве, и некий адепт таинственного гарренского искусства призывания мертвых, якобы – бывший жрец. И еще много-много других.
Д’Артвеена дарила возможность найти решение большинства проблем, беспокоящих обычных людей. Но можно было также, поведи кто-то себя не должным образом, напроситься на проблемы, значительной части обычных людей неизвестные. В контактах ее обитатели более всего ценили такт и умеренность. Даже мощная Лига Шапки старалась не конфликтовать с ними. Каждый преступник, грабитель или убийца приходил сюда исключительно на свой страх и риск.
Альтсин заглядывал в Д’Артвеену довольно часто. Главным образом, потому, что Цетрон поддерживал неплохие отношения с большинством обитающих здесь чародеев и чародеек, а нескольких даже нанимал на постоянной основе. Квартал его соседствовал с Д’Артвееной, и обе части города охотно этим пользовались и часто обращались к молодому вору как к посланнику. А потому парень нынче намеревался воспользоваться сложившимися знакомствами и проведать Зорстеану.
Он постучал в ее дверь, стараясь за равнодушной физиономией скрыть беспокойство. Та открыла лично. Из того, что он знал – за последние пятнадцать лет она лишь единожды нанимала слугу – да и то на короткое время.
Выглядела она как торговка сладостями либо бакалеей или жена пекаря. Невысокая, чуть крупноватая, на глаз – лет около сорока. Альтсин знал, что многие из ее клиентов, приходя сюда впервые, принимали ее за служанку или кухарку госпожи Зорстеан-валь-Лавеб – чародейки. Ошибка, некоторым особенно высокомерным стоившая отказа в беседе. Только когда они заглядывали ей в глаза – темно-серые, спокойные и уверенные, словно океан на рассвете, – лишь тогда они понимали, с кем имеют дело. Это не были глаза того, кто привык исполнять приказы.
Увидав его, она широко улыбнулась – и он сразу же почувствовал себя неуверенно.
– Привет, Зорстеана.
Улыбка ее погасла, она отступила на шаг, помахав ладонью:
– Фу! Нарядился как франт, а смердит от тебя хуже, чем от пьяного могильщика.
Он застонал:
– И ты тоже? У меня случилась тяжелая ночь и воистину отвратительное утро.
– Разве не так было все последние полгода?
Он осмотрелся:
– Мне нужна помощь, и у меня нет времени на ссоры. Впустишь меня?
Она приподняла красиво подведенные брови.
– Ссоры? А кто говорит о ссорах? Конечно же, входи.
Согласно неписаным правилам, в доме чародейки должно быть темно и душно, с потолка обязана свисать паутина, а на полках – стоять баночки с мумифицированной жутью. Понятное дело, пригодилась бы также парочка магических книг, просмоленный котел и какая-нибудь зверушка.
Лучше всего кот. Черный.
Зорстеана не любила темноты, питала отвращение к паукам, а при виде того, что некоторые держали в баночках, теряла сознание, даже если были это всего лишь ножки в соусе.
Кроме того, она не хвасталась книгами, а посуду всегда мыла начисто.
Ну и никогда не любила животных.
– Садись-ка там, – указала она ему на низкую софу в имперском стиле. – И ничего не трогай.
– Хорошо, госпожа, – пробормотал он, усаживаясь.
Она погрозила ему пальцем:
– Не шути мне здесь, Альт. Ты для меня тот самый говнюшонок, который некогда пытался стибрить у меня маленько серебра.
– За это я с полгода чистил котлы и полы.
– Это небольшая цена. Попытайся ты ограбить кого-то другого на этой улочке, смотрел бы на мир изнутри какой-нибудь грязной банки. Твое счастье, что я знала Цетрона.
Знакомство их началось именно с такого инцидента. Сразу после того, как Альтсин попал под крыло Цетрона, в неполных одиннадцать лет, он поспорил с коллегами-карманниками, что сумеет что-нибудь украсть в Д’Артвеене. Была это плохая идея, а когда он катался по полу в приступе, вызванном заклинанием падучей, появилась Зорстеана. Конечно, ему повезло, что она знала его патрона. Но в наказание он полгода был ее слугой. И она не жалела для него никакой – даже самой отвратительной – работы.
– Мне нужна твоя помощь.
– Наверняка, а то бы ты не нанес мне визит. К чему проведывать старую чародейку, если вокруг полно товарищей для выпивки и забав. Подожди здесь.
Она вышла.
Он же осмотрелся в комнате. Немного же тут изменилось: беленые стены, две софы, низкий столик темного дерева, несколько полок с цветами и большое окно, выходящее на реку. А мастерские Зорстеаны находились на чердаке и в подвале.
Отбыв наказание, Альтсин сделался конфидентом между Цетроном и чародейкой. В следующие годы он бывал в Д’Артвеене так часто, что кое-кто даже начал подозревать, что он учится магии. Он и вправду накопил маленько знаний о чарах, но ни его не тянуло к этому, ни Зорстеана не пыталась сделать из него ученика. Они просто испытывали с чародейкой взаимную приязнь, он порой приносил ей какую-нибудь безделушку, подарок, спертый у ротозея, у нее же всегда находилась для него чашечка горячего молока с медом. Прежде чем он сообразил, она принялась присматривать за ним – порой почти навязчиво. Закончилось все парой скандалов, после которых он на долгие дни исчезал, и через пару лет между ними установилась довольно свободная связь. Она не пыталась его воспитывать, он не злоупотреблял ее гостеприимством. Правду сказать, Альтсин уже некоторое время подозревал, что будто заменяет чародейке отсутствовавшего у нее кота. Был он беспризорником, приблудой, что появлялся лишь время от времени: вылакать миску теплого молока и вылизать, сидя у очага, раны.
Она вернулась с кухни, неся две оловянные кружки. Молча вручила одну ему.
Он осторожно понюхал. Мята. И множество прочих составляющих.
– И во что я превращусь, когда выпью эту микстуру?
Она пожала плечами:
– Без понятия. Я влила туда что было под рукою. Однако оно наверняка улучшит твое дыхание.
Альтсин глотнул. Неплохо, да еще и желудок воспринял это словно бальзам.
Зорстеана села напротив, машинально поправив волосы. Он почувствовал, как засвербело у него между лопатками.
– Ты ведь знаешь, я не люблю, когда ты так делаешь.
– Ты пахнешь странной Силой, Альт. Кто-то уже обследовал тебя нынче с помощью магии. И я жива только потому, что всегда проверяю такие вещи. Кто это был и зачем делал такое?
Он объяснил.
Она восприняла это почти спокойно:
– Что?! Меч Реагвира?! И ты только сейчас мне об этом говоришь?!
Она вскочила и рванула вверх по лестнице. Через мгновение с чердака послышался ее голос:
– Ты чего ждешь? Давай скорее сюда!
Он допил чудесный напиток и зашагал в верхнюю мастерскую.
Вот это помещение более-менее отвечало требованиям, предъявляемым к обиталищу чародейки. Правда, здесь не хватало необходимых украшений вроде человеческого черепа или хотя бы мумии младенца, но в целом – выглядело оно неплохо. Другую такую комнату, полную таинственных инструментов, кристаллов, стеклянных шаров и удивительных механизмов, стоящих на всех полках, шкафчиках, столах или подвешенных у потолка – собранных в одном месте, непросто было бы найти.
Зорстеана работала, главным образом, с металлом и кристаллами. Как утверждала сама, чаще всего она пользовалась аспектом, называемым Темный Кулак, связанным с Тропой Земли. Альтсин подозревал, что умения ее не ограничиваются единственным аспектированным Источником, но сама она никогда об этом не вспоминала. Ее мастерская, освещенная лучами солнца, врывающимися сквозь остекленную крышу, выглядела так, словно в ней взорвалась радуга. Тысячи кристаллов расщепляли свет на миллиарды лучиков, которые разливались куда попало, падали на стены, отражались от стальных зеркал, кусочков стекла, металла и камня, взблескивали по углам и под потолком, поворачивали и отражались назад. Сущая оргия света.
