Дестриант скользнул внутрь следом за незнакомцем. Смертный меч стоял около центрального камня, а теперь обернулся, чтобы посмотреть на новоприбывшего. Баргасты, Хетан и Кафал, сидели на своей подстилке в нескольких шагах справа от Брухалиана. Жрецы и жрицы Совета Масок все как один склонились вперёд – подвижные маски отражали различные гримасы крайнего неудовольствия – за исключением Рат’Худа: тот даже вскочил, а черты его маски скривились от бешеной ярости.
Незнакомец, будто и не заметив холодного приёма, невозмутимо сложил руки в складках своего серовато-коричневого балахона.
Со своего места Дестриант не мог увидеть его лица, но по движению капюшона понял, что тот разглядывает жрецов в масках – одного за другим.
– Ты не исполнишь мой приказ? – с трудом сдерживаясь, процедил Рат’Худ, а затем злобно огляделся по сторонам. – Где наши джидраты? Почему они не явились на зов, во имя всех богов?!
– Увы, – проговорил по-даруджийски незнакомец, – сейчас они явились на зов своих снов. Так мы сможем избежать нежелательных помех. – Он повернулся к Брухалиану, так что Карнадас, который уже стоял рядом со Смертным мечом, впервые увидел его лицо. Круглое, до странности гладкое, неприметное, если не считать выражения невозмутимого спокойствия. Ах да! Торговец, которого спас Итковиан. По имени… Керули. Взгляд светлых глаз остановился на Брухалиане. – Прошу командира «Серых мечей» простить меня, однако я должен обратиться к Совету Масок. Не будет ли он столь любезен, чтобы уступить мне место?
Смертный меч склонил голову.
– Милости прошу, сударь.
– Мы на это не согласны! – прошипел Рат’Престол Тени.
Глаза незнакомца стали суровыми, когда он перевёл взгляд на жреца.
– У вас, к сожалению, нет выбора. Я смотрю на всех вас и вижу представительство трагически недостойное.
Карнадас едва не закашлялся, пытаясь сдержать смех, и взял себя в руки только для того, чтобы увидеть, как Брухалиан приподнимает бровь с выражением невинной заинтересованности.
– Клянусь Бездной! – вспылила Рат’Огнь. – Да кто ты такой, чтобы выносить такие суждения?
– Мне нет нужды называть своё истинное имя, жрица, но лишь титул, которого я ныне требую.
– Титул?
– Рат’К’рул. Я прибыл, чтобы занять своё место в Совете Масок и сказать вам: есть среди вас тот, кто предаст всех вас.
Она сидела на дощатой кровати, длинные волосы спутались, упали на лицо. Остряк протянул руку и медленно убрал сбившиеся пряди. Скалла судорожно вздохнула.
– Это глупо. Всякое бывает. Нет правил в бою. Это я дура – вышла на провидомина с одной рапирой. Он её на раз-два отмёл в сторону. – Скалла подняла голову. – Не оставайся со мной, Остряк. Я же вижу, что́ у тебя в глазах. Иди. – Она оглядела комнатку. – Мне просто надо… надо помыться. Ты мне здесь не нужен, и за дверью тоже. Если ты это место займёшь, Остряк, никогда уже не уйдёшь. Давай. Ты – лучший боец, какого я только видела. Убивай там паннионцев – да Худ меня бери, всех их убей!
– Ты уверена…
Скалла хрипло рассмеялась.
– Даже не пытайся.
Он хмыкнул, начал проверять ремешки и застёжки на доспехах. Поправил стёганую подкладку. Опустил забрало шлема. Ослабил тяжёлые сабли в ножнах.
Скалла смотрела на него молча.
Наконец Остряк приготовился.
– Ладно. Ты сама не спеши, девочка. Тебе ещё много достанется, сколько бы ты тут ни провела времени.
– Да, это точно.
Остряк повернулся к двери.
– Отправь их к Худу.
Он кивнул.
– Отправлю.
Тысячи беклитов и скаланди подошли к восточной стене. Несмотря на смертоносный обстрел, они приставили лестницы, полезли наверх, вырвались на парапет. Восточные ворота вновь захватили, и враги теперь широким потоком текли под аркой, чтобы выплеснуться на площадь Нового Восточного рынка.
На юге Главные ворота города пали под нещадным обстрелом из катапульт. Легион бетаклитов ворвался на площадь Джеларкана. Один из пылающих снарядов попал точно в западную казарму Капанталла – здание вспыхнуло так, что весь город окрасился багрово-красным.
Ударные отряды урдомов и провидоминов ворвались в Северные ворота, вышли на улицы Даруджийского квартала, разгромив прежде Лагерь Нильдар и перебив в нём всех и каждого. Враг вошёл в город и наступал со всех сторон.
Итковиану оставалось лишь заключить, что битва идёт не очень хорошо.
В ответ на каждый доклад вестового Кованый щит отдавал приказы тихим, спокойным голосом.
– Четвёртое крыло на девятую баррикаду – между восточной Портовой и башнями Нэ’рора. Подвезти припасы капанцам в башнях… Седьмое крыло на Западную внутреннюю башню и стену. Мне нужен доклад по башне Джебара. В западной казарме стояли пять сотен капанцев – их, скорее всего, обратили в бегство… Пятую и третью гривы – на улицы вокруг площади Тулара, чтобы собрать капанцев… Первую, седьмую и шестую гривы – как можно скорее на север Храмового квартала, сдерживать и контратаковать до тех пор, пока не удастся отбить Северные ворота… Четвёртую, вторую и восьмую гривы на Новый Восточный рынок. Когда отобьём Восточные ворота, первое, третье и пятое крылья должны совершить вылазку. Сбор у восточного редута – необходимо уничтожить осадные орудия, которые расстреливают форт, затем забрать выживших джидратов. Вызвать ко мне троеначальника…
Когда не нужно было отдавать приказы и выслушивать вестовых, Итковиан следил за схваткой у Нового Восточного рынка – насколько можно было в отсветах пожаров, за густой пеленой дыма. Скаланди отчаянно атаковали, пытались пробиться за баррикады, которые отделяли их от дворца князя. Каменные ядра непрестанно молотили по внешним стенам дворца, но без толку – тонкий, блестящий камень даже не дрожал. Горящая смола шипела, но оставляла на неведомой породе лишь чёрные потёки. Дворец придётся брать тяжёлым путём – комнату за комнатой, этаж за этажом, и паннионцам не терпелось этим заняться.
На площадку поднялся троеначальник, который командовал первым, третьим и пятым крыльями «Серых мечей». Это был один из старейших офицеров Кованого щита, высокий, худой, седая борода скрывала бесчисленные шрамы.
– О поставленных передо мной задачах мне сообщили, Кованый щит.
Так зачем же я вас вызвал? Вижу вопрос в ваших глазах, сударь. Вам не нужны слова поддержки, чтобы заставить пойти на, вероятнее всего, самоубийственное задание.
– Атака будет неожиданной, – сказал Итковиан.
Солдат прищурился, затем кивнул.
– Да, сударь. Штурм по многим направлениям, линии врага смешались. Сегодня ночью всюду царит хаос. Мы уничтожим осадные орудия, как вы приказали. И заберём выживших из редута.
Да, старый мой друг. Это мне нужны слова поддержки.
– Будьте начеку, сударь. Я хочу знать расположение паннионских частей в тылу. Особенно тенескаури.
– Ясно, сударь.
Женщина чуть не упала, вскарабкавшись вверх по лестнице.
– Кованый щит! – прохрипела она.
– Докладывайте, сударыня, – отозвался Итковиан.
– От троеначальника первой, седьмой и шестой грив, сударь.
Северные ворота. Он посмотрел на север. Большинство даруджийских доходных домов там пылали.
– Продолжайте.
– Троеначальник докладывает, что наткнулся на ударные отряды урдомов и провидоминов. Они все были мертвы, сударь.
– Мертвы?
Женщина кивнула, утёрла густой от сажи пот со лба. Итковиан заметил, что шлем ей велик.
– Кто-то из гражданских собрал остатки капанской дружины, а также других горожан и нескольких караванных охранников. Сударь, они сошлись с урдомами и провидоминами на улицах – и оттеснили. Троеначальник теперь удерживает Северные ворота, сапёры его роты их чинят.
– А что это импровизированное ополчение и его командир?
– Троеначальника приветствовали лишь несколько раненых, сударь. Это… хм, ополчение выдвинулось на запад, преследуя роту урдомов, которая пыталась взять Лектаров дом.
– Вестовая, отправьте им на помощь первое крыло. А когда передадите мой приказ, отдохните, сударыня.
– Да, Кованый щит.
– Это ведь не тот шлем, который вам выдали, верно, сударыня?
Та сконфуженно покачала головой.
– Я его, хм, потеряла, Кованый щит.
– Попросите интенданта подобрать вам шлем по размеру.
– Да, сударь.
– Идите.
Два старых воина смотрели вслед молодой женщине.
– Небрежна, – пробормотал троеначальник, – так потерять шлем.
– Верно.
– Умна, нашла себе другой.
Кованый щит улыбнулся.
– Я вас покину, сударь.
– Храни вас Фэнер, троеначальник.
Карнадас глубоко, но тихо вздохнул, волоски у него на шее встали дыбом от внезапно наступившей в Главном зале глухой тишины. Предательство? Он не сводил взгляда с одного из жрецов. Слова Рат’К’рула подлили масла в огонь подозрений, которые уже давно терзали Дестрианта, и это заставило его сомневаться в собственных выводах. Он смолчал, но продолжал буравить взглядом Рат’Фэнера.
