Ознакомительная версия.
Ичивари бережно обнял ладонями лицо Вики и повернул так, чтобы глядеть ей прямо в глаза:
– Я этого не пойму никогда и тем более не научусь так думать. Скажи проще. Что надо делать, чтобы уцелела моя женщина с кожей цвета горного снега?
– Теперь все почти что бессмысленно и едва ли не безнадежно, – вздохнула Вики, прижимаясь к плечу, принимая предложенную защиту. – Мне надо доставить бумаги герцогу Этэри. Настоящие копии с записей ментора Лозио, старого канальи. Сверх того, мне хотелось бы повидаться с Диего, его сыном. Молодой кретин в меня немного влюблен, я могла бы его убедить… Но все сказанное невозможно: оружия нет, король все равно поверит ментору, мы окажемся виновны при любом развитии событий. Хуан служит сейчас двоим, он знает больше, у него люди, золото, право. Без его дозволения ночное покушение на меня не могло состояться – о том, что я купила здесь дом, пока что мало кто знает и…
– Как у вас все сложно. Я наслышан о Хуане. Хорошего человека мясником не станут звать. По-моему, если кто-то тебя предает и его нельзя отослать за перевал на зимовку… – Ичивари на миг задумался. – Следует свернуть ему шею.
– Это невозможно! Он во дворце Этэри, там охрана, и ты не представляешь себе… – недоуменно глядя на решительного дикаря, покачала головой Вики.
– Я ростом и внешностью похож на наемника из охраны герцога, мне рыбак сказал. Ночью я могу миновать, наверное, любую засаду бледных, если она вне дома, в парке, допустим. Но я не соображу, что делать в большом доме, там я чужой. Куда идти? Как искать Хуана?
– Бгама знает дворец, – неуверенно улыбнулась Виктория. – Я могу отправить его к Хуану. Если ты успеешь выручить моего старого управляющего…
– Зачем ему идти и умирать?
– Я выкупила Тори, спасла от очень большой беды. Он поклялся мне кровью. Для жителей Таари это свято.
Махиг кивнул, более чем довольный окончанием нелепейших и туманнейших рассуждений. Завершил повторное расчесывание волос и нехотя отдал Вики гребень. Обернулся к двери, в которую два раза негромко стукнули и, не дождавшись возражений, позволили себе побеспокоить обитателей комнаты. Сперва в проеме появился ворох ткани, с трудом удерживаемый обеими руками, затем и сам слуга. Очень темнокожий, но все же не черный. Пожилой, слегка прихрамывающий на левую ногу, явно нездоровый – слишком худой, словно бы голод для него обязателен… Не глядя ни на кого, слуга стал раскладывать вещи на кресле.
– Бгама, вечером ты и Чар попробуете пробраться к герцогу, – негромко сообщила, а вернее, приказала Вики. – Возьмешь мою карету и бумаги, передашь Хуану. Открыто. Надеюсь, Чар успеет тебя выручить.
Слуга едва заметно кивнул, не отвлекаясь от своего занятия. Завершил разбор вещей, последнюю бережно развернул, встряхнул и придержал за ворот: это оказалось длинное платье, разрезанное впереди и завязываемое на поясе. Вики вскочила, ловко устроила руки в рукавах, повозилась с воротом, затянула пояс – и оказалась в единый миг одета…
– Завтрак подан, госпожа. – Голос слуги был тих и хрипловат. – Гостю я сам помогу одеться. Мы будем долго разговаривать. О дворце, парке, правилах поведения. Бгама сделает все, что следует.
– Спасибо. – Вики, проходя мимо слуги, погладила его руку и направилась к двери. – Все и сделай. Чтобы был жив и здоров, это и есть «все», да?
– Мы постараемся, – пообещал Ичивари закрывающейся двери. Глянул на слугу. – Говорили, все люди вашего берега немые…
– Это штаны, нижние, сперва следует надеть их, – невозмутимо сообщил Бгама. – Тут перед. Тут завязки. Я таари лишь на четверть. Мою бабушку привезли сюда, я не видел ее родной земли. Моя бабушка родила ребенка хозяину. Девочку. Та тоже родила ребенка своему хозяину. Меня признали неублюдком, то есть незаконным сыном, но уже человеком. Я принял веру в Дарующего. Это позорно, но необходимо. Нас таких много. Мы искали здесь то, что у нас отняли. Я преуспел. Теперь я служу Вики, другие тоже служат. Это верхние штаны. Перед здесь. Завязывать так.
– Столько тряпок! Я в них чувствую себя куклой. Но двигаться удобно.
– Хорошая одежда. Бгама подбирал, – гордо кивнул странный человек. – Это куртка. Рубаху ты сам надел, хорошо. Пока ходи босой, удобно. Позже выдам чулки и башмаки. Иди за мной, в библиотеку. Буду показывать план дворца. Госпожа строга, сказала выжить. Трудное дело.
– Бгама, а за нее стоит умирать? – прищурился Ичивари, которого несуетливое усердие слуги забавляло.
Бгама удивленно оглянулся, явно сомневаясь в разумности гостя, убрал руку с ручки двери. Серьезно кивнул, чуть помолчал, морща лоб и без малейшего дружелюбия рассматривая махига.
– Можно и умирать, так. Тори считает ее бакха – живой. Тори не ошибается. – Бгама строго погрозил махигу пальцем. – Обидишь Тори, я вернусь из тени после смерти и сожру твои кишки.
Отвернулся и пошел по коридору, больше не оглядываясь. Махиг зашагал следом, озираясь по сторонам, рассматривая картины, щупая стены и ткани штор, облицовку дверей. Библиотека оказалась огромна, число и разнообразие книг, тонкость рисунков и красота оформления текста поразили Ичивари. Он успел повынимать с нижних полок до сотни томов в добротных переплетах самого разного вида и размера, пока Бгама хлопотал, распоряжаясь по поводу завтрака и устраивая на большом столе важное: план, рисунки, бумагу, чернильницу… Махиг ел, продолжая листать книги и ругая себя без слов: как он одичал и опустился! Грязными руками трогает переплеты. Но отказаться от любопытства невозможно: когда еще он увидит великую ценность, хоть отдаленно подобную содержимому шкафов в этой комнате? Воистину Вики очень богатая женщина.
Бгама не торопил гостя. То ли понимал его состояние, то ли осознавал, что весь остаток дня, до сумерек, уйдет на пояснения, и позволял ненадолго оттянуть неизбежное.
«Порой я думаю, что мавиви перестали приходить к нам не просто так. Разве дар общения с духами – для боя и мести? Разве суть его – в непрерывных прошениях о помощи? Разве духи – лучшая наша часть, то безвременное, что сокрыто в недрах нашего «я» и являются дыханием самого мира, – разве могут духи без отвращения взирать на деяния наши, на горы трупов, обугленных пламенем ариха, на кровь, стекающую в реки и несущую безумие даже рассудительному асхи?
Вступив в войну, мы желали выжить и спасти мир. Пройдя через войну, мы желали уже отомстить и уничтожить чужаков. Иная цель. Иное состояние души. И новая, грубая и решительная, убежденность в том, что дар высших – не связь и не взаимодействие, но их односторонняя обязанность в отношении нас – детей, возлюбленных, имеющих право на всепрощение со стороны родителей своих.
Они обладали долготерпением. Они плакали черными мертвыми слезами, но все же давали нам то, о чем мы просили. Но однажды они сочли, что нельзя и нам вечно оставаться детьми. И отпустили нас в большой мир, лишив помощи. Чтобы мы осознали не только их долг, но и свои обязательства. Чтобы мы увидели себя не крикливыми младенцами, но родителями и подателями жизни для зеленого мира – леса, степи, гор…
Они не отказались от нас окончательно, полагаю, благодаря последнему поступку вождя Ичивы. Он брал больше иных и убивал успешнее прочих. Но, оставшись без поддержки высших, он все же выиграл свой последний бой, самый сложный. Он научил нас прощать и поставил право на жизнь выше возможности отомстить и убить… Может статься и даже наверняка, он уже был поглощен тенью безумия ариха. Я помню его взгляд, наполненный яростью рыжего огня. Я помню, как бездумно и жадно он брал силу своей мавиви, не оставив ей ничего, совсем ничего. Но умер он человеком. Поэтому я позволил дать его имя внуку. В надежде вернуть лучшее, что было в крови и душе деда, исправить его ошибки…»
(Из дневников Магура, вождя вождей)Само собой, не удалось изготовить корпус корабля за пять дней, как сгоряча пообещал Гимба, в первый раз коснувшись ариха и без труда обратив в пепел отрезок ствола изрядной длины. Сагийари убедил магиора пробовать свои силы на бесполезной для постройки части ствола, самой тонкой, близ верхушки. И потому пробудившийся арих не причинил вреда скрытому в толще древесины кораблю, еще не явленному на свет.
Считать корпус уже готовым и требующим лишь удаления излишков, его окружающих, предложил Магур. Он некоторое время наблюдал, как Гимба рычит, хмурится и толкает вперед свой тяжелый, каменно-твердый кулак. Как вспыхивает едва различимое пламя и беззвучно рассыпается теплым пеплом. Слишком быстро, грубо и неточно. Пожилой вождь безмятежно сел и начал рисовать корабль. Потом позвал Сагийари и предложил вылепить фигурку хотя бы из глины, поскольку вырезать из дерева – долго. Лепили все вместе, приглашая профессоров и фермеров, охотников и мастеров по дереву. Обсуждали, кто что помнит о каравеллах и кто готов предложить новое. Любому телу, тем более большому, нужен скелет – это тоже придумал Магур. Так получится усилить выжженную огромную лодку и удерживать ее форму долго, надежно, без трещин и искажений. Сагийари сказал, что надо одеть корабль в кору. Есть годная, не гниющая и легкая. И чем ее закрепить, он тоже уже знает. Фермеры посоветовались и точно указали, где ставить мачты, две – больше не получится. Ушли сразу, чтобы собрать по всей столице ткань и сделать парус. Один-то еще цел со времен последней войны, захвачен на корабле людей моря, не сожженном дотла. По его образцу, рассмотрев крепление и шитье, следует теперь спешно делать новые, много.
Ознакомительная версия.
