Острие лезвия, ветер и любовь
Пролог
Далеко-далеко на востоке, где нет людей, эльфов и гномов, скрыто тайное королевство. Королевство изгнанников.
И нет ничего прекрасней этой страны осенью. Все деревья покрываются золотом или багрянцем. В пожухлой траве — если повезёт — удастся найти ловко спрятавшийся гриб или куст с алыми или тёмно-синими терпкими ягодами. На полях собирают последний урожай, после чего всех ждёт праздник, последний перед грядущей зимой. Его всегда празднуют с размахом — до самого утра здесь не умолкает музыка, а свежий эль и молодое вино льются рекой. В этот день все равны: и стар, и млад; и богат, и беден.
А следом приходит зима.
Кое-где на снежном фоне расцветают последние упавшие с деревьев листья; сквозь белое морозное одеяло пробиваются плоды снежноягодновика. Горожане ходят друг к другу в гости, а детвора с утра и до самой ночи резвится на улице. Зиму здесь любят все — волшебную сказку, которая приходит каждый год в это тихое место. И никто не боится замерзнуть, ведь кровь в жилах, так горяча, что даже в самый лютый мороз не покажется страшным.
Чудесны в эту пору дома, что один за другим уходят вверх по горе почти к самой вершине. Из-за маленьких светящихся изнутри окошек, напоминающих чем-то глаза (не меньше двух, но и не больше четырёх), и пушистых снежных шапок, эти домики напоминают головы каменных великанов, которые высунулись, чтобы поглядеть на долину, своими разномастными глазами. А поглядеть есть на что: раскинувшаяся у подножья гор долина усыпана маленькими, укрытыми снежными шапками домами. Жители раскрашивают стены в яркие цвета, а кто половчее — рисует пёстрые картины.
За зимой неумолимо приходит весна. Всё живое просыпается в лесах и реках: птицы вновь щебечут сутки напролёт, а рыбы плещутся в полноводных реках. Молодая листва занимает место опавшей, и на ветках распускаются почки. Кругом снуют пчелы; ребятня бегает меж деревьев, забираются по веткам на самый верх и оттуда видит всё королевство как на ладони — так высоки те деревья. С полей сходит снег, и горожане начинают посев.
Если приглядеться, то меж пастбищ и полей, можно увидеть старые развалившиеся от времени землянки. Они — как память о былых годах. Тех самых, когда этот народ только покинул Средиземье — дома первых поселенцев. Побитых. Израненных. Бегущих.
Удивительный народ, скрытый от глаз чужаков. Он чтит традиции сложенные веками, хранит тайны, что берегли предки. Народ, созданный в неволе, но убежавший от Тьмы, а после и от ненависти. Где-то далеко на востоке, за хребтом высоких гор, за быстрыми и петляющими реками, густыми лесами, есть королевство тех, кому не нашлось место в мире людей, гномов и эльфов. Королевство оборотней.
***
Год 3018 Третьей эпохи
Листья, потревоженные копытами идущей по тропе лошади, возмущенно шуршали.
Плотный ковёр опавшей жёлтой и алой — а иногда и старой сухой серой — листвы простирался по земле во все стороны. Найти тропу было не так уж легко, и вороная лошадь уже пару раз сходила с верного пути.
Солнце лениво и неохотно поднималось из-за горизонта. Дневное светило не желало оставлять тёплую постель и подниматься в холодное утреннее небо. Чего не скажешь о его лучах, которые бежали впереди и разливали ярко-алые и оранжевые краски на всё, куда ни бросишь взгляд. Особенно красивыми теперь казались облака. Легкие и пушистые, будто разорванные на маленькие кусочки каким-то великаном, по краям были окрашены жёлтыми и красными цветами. Деревья же, почти лишившись листьев, выглядели уныло и скучно, вздымая к небу свои неуклюжие тёмные ветки. Другие же, ещё не снявшие пёстрые одежды, красовались на их фоне яркими пятнами. Всадник неспешно следовал вперёд.
Он покачивался в такт лошадиному шагу, кутаясь в длинный тёмно-зелёный плащ, закрывающий капюшоном лицо. Всадник, как и солнце, не хотел расставаться со своим сном. Голова его неизменно клонилась к чёрной шее лошади, а на руку, обтянутую перчаткой, были намотаны поводья. На поясе, с обеих сторон, висели одноручные мечи эльфийской работы — подарок старого друга; к седлу была прикреплена сумка, потёртая и выцветшая от времени. Лошадь замедлилась, а после и вовсе остановилась.
— Я не сплю, — послышался голос всадника, а точнее всадницы. Девушка ткнула животное пятками в бока и натянула поводья правее, возвращаясь на тропу. Медленно переступая, лошадь, фыркала и мотала головой, но покорно продолжала путь. Всадница поправила капюшон, открыв, наконец, глаза, и с наслаждением зевнула.
Темноволосая лениво провела ладонями по лицу, будто пытаясь снять с себя марево сна. Она мчалась всю ночь, и те две, что были до неё — боялась опоздать, но приехала даже раньше, чем нужно. Вот он Ривенделл — старый друг — раскинулся перед взором со всеми своими бесконечными водопадами. Девушка невольно залюбовалась, пусть и видела город раз, наверное, в тысячный, а лошадь вновь фыркнула и остановилась, упрямо цокнув копытом по выглянувшей из-под листьев каменной тропе.
— Знаю, — всадница провела рукой по мускулистой шее животного, — я тоже устала, но нам осталось сделать последний рывок. Совсем немного и мы будем дома, — она пустила лошадь рысью, позже перейдя на галоп.
Холодный утренний ветер прогнал остатки сна и сбил капюшон с головы девушки, трепля её короткие тёмные волосы. Ворота медленно открылись перед всадницей, и теперь цокот копыт о каменную поверхность дороги отскакивал от домов и разносился гулким эхом. Эльфийская лошадь, не сбавляя скорости, мчалась по давно изведанным улочкам. Она несла свою всадницу на площадь перед домом владыки Элронда, а всё кругом было таким до боли знакомым, таким привычным и родным. Таким… домашним что ли.
Все ещё спали — и гости и горожане — но два знакомых силуэта девушка заприметила у родного сердцу дома. Она спешилась, ступив на мощённую камнем дорожку. Эльфы-близнецы появились рядом.
— Здравствуй! — радостно сказал один из них, но кто это был, Элладан или Элрохир, гостья точно не знала.
За все годы знакомства с близнецами она так и не научилась их различать. А разве можно найти хоть какое-то различие в таких похожих, и не только внешне, эльфах? Всё у них было одинаковым, начиная доспехами и заканчивая манерой речи. Лишь на праздники они надевали разные одежды, чтобы их было легче отличить друг от друга, но сейчас не то время и не то место: оба эльфа были облачены в сверкающие доспехи ривенделльских стражей, но оружия при них не было.
— Рада видеть вас, друзья, — всадница тут же, поочередно, заключила близнецов в свои объятья.
Подобное панибратство она старалась позволять себе только наедине и потому, прежде чем обнять эльфов, окинула местность вокруг быстрым, но внимательным взглядом. Темноволосая увидела на шее у одного из них цепочку. Её вместе с кулоном-оберегом она несколько лет назад подарила Элрохиру, а Элладан получил тогда в подарок перстень с таким же камнем. Это было сделано с единой целью — чтобы близнецов хоть как-то можно было различать. Но братья почти сразу поняли хитрость и не замедлили с ответом: время от времени они стали меняться украшениями, чтобы ещё больше запутать подругу, так, шутки ради.
— Прибыла на Совет? — спросил, предположительно, Элладан.
— Как раз вовремя, — прибавил его брат, кивнув.
— Совет? — девушка задумчиво нахмурилась. Эльфы сделали то же. — Ах, да! — она взмахнула рукой и неловко изобразила на лице улыбку. — Тот самый Совет. Устала в дороге, все мысли из головы повылетали, — засмеялась и стукнула себя по лбу, чем вызвала ответные сдержанные смешки. — Галадриэль рассказала мне о нём.
— Сама Галадриэль? — удивился один из близнецов, а всадница фыркнула. — Не лично, к счастью. Она передала через Халдира, — и бросила взгляд на дом Элронда.
Девушка была здесь в последний раз около двух лет назад, но всё равно успела соскучиться: как по самому городу, так и по его жителям.
