Глава 1. Озеро
Не даем мы тебе, о Адам, ни определенного места, ни собственного образа, ни особой обязанности, чтобы и место, и лицо, и обязанность ты имел по собственному желанию, согласно твоей воле и твоему решению. Образ прочих творений определен в пределах установленных нами законов. Ты же, не стесненный никакими пределами, определишь свой образ по своему решению, во власть которого я тебя предоставляю
Джованни Пико делла Мирандола "Речи о достоинстве человека"
Глава 1. Озеро.
Без шансов, подумала Юлька, глядя на Настю с ненавистью и тоской. Зря я с ними поехала.
Дождь хлестал немилосердно, сплошным потоком заливая лобовое стекло. Напрасно она пыталась разглядеть в небе хоть малейший просвет между облаками — мутная серая хмарь обложила небеса насколько хватало глаз. Разноцветные пятна поздних авто проносились мимо, спеша по деревням и дачам и рассеиваясь по многочисленным поворотам, раскисшим от дождя.
Лучше бы мы поехали с утра, подумала Юлька устало, но Саша был очень убедителен. Дача его родителей располагалась недалеко от лесного озера с чистым песочком и водой, в которой, по его горячим заверениям, можно было купаться даже сейчас, в конце августа, когда комариная пора уже закончилась и можно не бояться быть сожранными заживо. Поначалу компания набиралась немалая, грандиозные планы жарки шашлыков мешались с кокетливым хихиканьем насчет купания нагишом, но к вечеру оказалось, что едут всего две машины: отдел айтишников в полном составе, да они четверо — сам Саша, Димка Румянцев, главный специалист по шашлыкам в конторе, Юлька и рыжая Настя.
Настю Юлька ненавидела. В компании та работала без году неделя, но уже успела очаровать мужскую половину коллектива. В другой раз она бы с удовольствием понаблюдала, как разгораются страсти, если бы не Саша. Саша, похоже, умудрился попасть в ее сети всерьез и надолго.
Именно эта особенная, сосредоточенная и очень искренняя серьезность так привлекла Юльку, когда она только пришла работать в эту транспортную компанию менеджером. Александр Колесов, зам начальника компании, стал ее непосредственным руководителем. Несмотря на молодость — ему только недавно исполнилось двадцать восемь — он пользовался авторитетом и у руководства, и у сотрудников. Он отнесся к ее робким шагам на новом поле деятельности с доброжелательным терпением: разъяснял ошибки, подсказывал решения, поддерживал инициативы и искренне радовался ее первым успехам. Через месяц на новой работе она неожиданно осознала, что относится к этому высокому, худому, белобрысому и не слишком симпатичному парню совсем не так, как, по ее мнению, следовало бы относиться к начальнику. Нет, никаких служебных романов в ее жизни не будет, решила она, это так пошло, примитивно…так банально.
И каждый раз, когда он вызывал ее к себе, она хватала бумаги и бежала с радостно колотящимся сердцем. Тайком любовалась его крепкими большими кистями, так не сочетавшимися с худобой, резким профилем с несколько тяжеловесным подбородком, когда он смотрел в бумаги, и мягкими, шелковыми завитками светлых волос на висках и шее. Одевался он умело и дорого. Его идеально подобранные костюмы и галстуки производили на Юльку, выросшую в семье врача и учительницы, впечатление изысканной элегантности. Он не курил, занимался спортом, был исключительно вежлив и корректен даже со скандальной уборщицей Верой Семеновной, тыкавшей шваброй во всех, кто не ушел из офиса ровно в 17–00 и уникально тупой секретаршей отдела кадров. Со временем оказалось, что и чувство юмора у него присутствует, только вот проявляется редко, не в офисе, в компании он умеет и тост сказать, и анекдот к месту припомнить, и эрудицией блеснуть.
Настя появилась в офисе две недели назад и сразу же его очаровала. И если бы только внешностью… Видя результаты ее работы, Юлька впала в глубокое отчаяние — при тех внешних данных, что имелись у Насти, да еще при наличии мозгов, конкурировать с ней становилось бессмысленно. Впрочем, Настя не собиралась ни с кем конкурировать — она была остроумна без язвительности, добродушно приветлива со всеми, в друзья не набивалась, но и коллективу себя не противопоставляла. Она показала себя приятным собеседником и коллегой, но с собой Юлька ничего поделать не могла. Когда Настя одной из первых откликнулась на предложение Саши поехать в выходные к нему на дачу, у нее все оборвалось внутри. Знаем мы эти дачи…и что на них случается.
Когда они вышли из машины, дождь, словно по взмаху волшебной палочки, закончился. Озеро, о котором с упоением мечталось в душном пропыленном городе, серым туманным пятном мелькнуло где-то справа, за соснами и чужими дачами. Потянуло тем особенным лесным запахом, травы-хвои-свежести, столь непривычным городскому жителю, отчего настроение у Юльки скакнуло до небес. Дом был как дом, из бруса, не очень большой, обшитый и выкрашенный темно-зеленой краской, с шиферной крышей, верандой, грядками, теплицей и баней, чистенький и ухоженный, больше походивший на хорошо обжитый деревенский дом, чем на дачу обычных городских жителей. Юлька попыталась вспомнить, кем были Сашины родители, и не вспомнила — потому что он до сих пор ничего не рассказывал о себе и своей семье. Она задержалась на крыльце, слушая вполуха пояснения Саши и веселые комментарии остальных ребят — они явно успели согреться по дороге — и, обнаружив маленькую отдельно стоящую будочку, воровато оглянулась и поспешно сбежала с крыльца. В сумерках было не совсем уютно, однако, перед тем как войти в дом, она несколько раз глубоко вдохнула. Как здесь дышится! Тихо… и немного жутко.
Она вошла в дом и сразу же увидала эту парочку. Волшебный настрой как ветром сдуло.
— Неплохой домик. Старомодный, но очень уютный, — Настя улыбалась краешками губ, и Саша, словно зачарованный, не смог отвести от них взгляда. Дмитрий с Романом вытаскивали стаканы из буфета, колбасу и помидоры из сумок и уже шумно чокались с остальными, провозглашая тост за хорошую погоду и отвязный отдых, а он все еще зачарованно смотрел на ее губы. И волосы, скромным узлом убранные на затылке, пламенно-рыжие, как костер в лесу. Она взяла стакан, протянутый ей Димкой, вскинула глаза, шоколадно-карие, в обрамлении таких же, чуть рыжеватых ресниц, отчего взгляд ее казался ему игрой золотых бликов, чокнулась с его поспешно протянутым щербатым стаканом и осторожно отпила самую малость. — А теперь спать, спать! Я безумно устала… Куда ты нас поселишь?
Он поспешно повел их смотреть дом, спиной чувствуя вопросительно-насмешливый Настин взгляд. Парни разместились прямо в просторной гостиной, отделенной от кухоньки обложенной кафелем печкой и декоративной перегородкой, благо диванов и подушек там хватало. Юля Белых осталась в маленькой мансарде наверху, вместе с коробами, грибными корзинами и большим старинным сундуком, доставшимся его матери от прабабки. Насте он хотел предложить уютную комнату на втором этаже дома, где они с отцом весной сложили камин — топить, конечно, нет смысла, но смотрится очень уютно; сам же собирался устроиться на веранде в раскладном кресле, но Настя окликнула его на лестнице, и он вернулся, привлеченный пустяковым, в сущности, вопросом…
— Ну, за молодых, — Румянцев разлил по стаканам остатки первой бутылки. — Да, недолго наш Сашок мучился.
Парни многозначительно и понимающе заржали.
Проснулась Юлька от ощущения занемевшего тела. В маленькое окошко мансарды смело прорвались пучки солнечных лучей и залили некрашеные доски пола сплошным золотистым половичком. Юлька спустила босые ноги, окунув их в лучистое тепло. Встала, потянувшись, с узкой деревянной кровати-самоделки, явно сколоченной на скорую руку кем-то из хозяев дома для увеличения спальных мест. Спать больше не хотелось, зато хотелось действовать — поднялась откуда-то из глубины души зудящая жажда активной полезности — эх, к чему бы руки приложить, чтоб не думалось, не думалось…
Спустившись вниз, в кухню, она нехотя занялась разборкой разномастных сумок с продуктами, брошенных накануне кое-как, собрала и помыла стаканы, вынесла на веранду пустые бутылки. Да, повеселились вчера мальчики, похмелье кое-кому с утра обеспечено. Любовно-насмешливо оглядев спящих вповалку коллег, она с удовлетворением отметила, что ее задушевный друг и собеседник Димка Румянцев единственный из всех осилил расстелить диван и раздеться. Кое-кто и до дивана не дополз.
