Пролог
Города Алат не любил. На этой почве он когда-то с Зерваном и сошелся.
Буйный и несдержанный старейшина комфорту обустроенных тайных лежбищ зачастую предпочитал опасную свободу лесных угодий, и это увлечение разделялось многими из его свиты. Да, в городе добычи больше. Зато там же есть стража, обычная и тайная, любопытные горожане, сующие нос не в свои дела, храмовые дознаватели, агенты Госпожи, наконец. Скрываться самому и скрывать свои «развлечения» намного сложнее. В то же время на пропажу одного-двух крестьян, или даже полностью вырезанную семью, никто внимания не обратит — спишут на волков, или демонов, или еще на кого. Обычное же дело. Кроме того, удачная охота на различных колдовских тварей не просто повышала статус подчиненного в глазах Зервана, но и приносила очень даже неплохой доход, потому как ингредиентов магам всегда не хватало и они давали за них хорошую цену.
Не все, разумеется. Некоторые сами с хлеба на воду перебивались.
Однако мэтр Хастин с учениками имели если не безграничный доступ к казне сообщества не-мертвых, то почти безграничный, поэтому в большинстве случаев Алат предпочитал сдавать добычу своим. Проще, надежнее, быстрее, да и лишний раз показаться полезным в глазах второго старейшины не повредит. В отличие от большинства Зервановых свитских, он страха перед магией не испытывал и в лаборатории колдунов спускался без душевного трепета.
— Темной ночи, — охотник с некоторым трудом ввалился в узкую дверь, из-за объемного баула приветствовав хозяина. — Принимай добычу.
— Темной, темной. — Светловолосый юноша отодвинул в сторону склянки с засушенными травами, которые он перебирал перед приходом Алата, и знаком указал на столешницу перед собой. — Клади сюда. Что там у тебя?
— Брюхогрыз. Ты просил целого — я принес целого. Только без лап.
— Лапы мне ни к чему. О, да он еще живёхонький!
— Да что ему сделается-то? — охотник присел на табурет, ожидая, пока маг оценит добычу. — Серебром я его не бил, ядами не травил… Оклемается.
— Не успеет. Сам он нам без надобности, нам его потроха свеженькие нужны, только-только извлеченные.
— Дело ваше. Вадор, тебе свежий огневик нужен? На обратном пути на росток наткнулся.
— Давай, — согласился восставший-алхимик. — У меня все в дело пойдет. Десять золотых за тушу, десяток диниров за траву плюс бонус за доставку. Итого одиннадцать золотых. Пойдет?
Алат кивнул, соглашаясь на цену. Возможно, жрецы некоторых храмов за условно-живую тварь дали бы больше, но связываться с ними не хотелось. Рискованно. У остальных потенциальных покупателей — торговцев запретным товаром, подпольно практикующих магов или лидеров сектантов — выложить одиннадцать желтых кругляшей рожа треснет. Золото, оно дорогое. Это в прежние времена, при единой Талее, благодаря работающим рудникам оно шло едва ли не в одну цену с серебром. Теперь — всё, добывать негде, истощились месторождения.
Ещё Вадор гнал некую жидкость, пробиравшую даже нечувствительных к ядам вампиров, и с проверенными поставщиками расплачивался ей. Что, в глазах Алата, служило мощнейшим аргументом дружить с алхимиком.
— Ты последнюю новость слышал? — похожий на подростка чернокнижник сноровисто затаскивал брюхогрыза в небольшую подсобку. — Насчет подземелья?
— Нет, я только что в столицу вернулся, еще даже в логово не заходил. Что там?
— Наши копатели отрыли сеть пещер, причем искусственных. Защита там страшная. Не знаю, какие ритуалы в них творились, но силы влито немеряно, и непонятно с какой целью. Похоже на родовую систему герцогов Талейских.
— Их тайное святилище?
— Очень может быть. После Иррана Придурка династия подзабыла наследие предков. — Колдун навесил замок на дверцу и пошел вглубь убежища, знаком пригласив Алата следовать за ним. — Работы приостановлены, мэтр и мессен Латам сейчас пытаются определить, не лучше ли замуровать уже отрытые ходы.
В принципе, талейские катакомбы обитавшую в них нежить более чем устраивали. Запутанный многоярусный лабиринт успешно отбивал у исследователей охоту поближе познакомиться с владениями восставших, в трех случаях из четырех вместе с жизнью. Ловушки, демоны, бандиты, сектанты — всех опасностей не перечесть. Однако, несмотря на меры предосторожности и регулярные обвалы или, наоборот, прокладку дополнительных тоннелей, людские структуры умудрялись посылать отряды, занимающиеся картографированием подземелий. По оценкам самих вампиров, те же храмы Святителей и Марра-Мечника обладали планами более чем восьмидесяти процентов первого этажа и не менее шестидесяти — второго. Это внушало опасения.
Госпожа в великой мудрости своей решила, что, хотя идеал не достижим, стремиться к нему надо. И затеяла строительство. Под городом, прямо под королевским дворцом, имелся мощный скальный пласт достаточной толщины, чтобы стать чем-то вроде центральной базы общины восставших. Или, если брать глобально, всех цивилизованных немертвых современной ойкумены. Из-за большой глубины и необходимости действовать скрытно задача изначально представлялась очень сложной, ее решение растянулось на несколько десятилетий. Нашли в Барди горняков, умеющих строить на больших глубинах. Их верность обеспечивалась немалой суммой денег семьям и наложенной на личность ментальной паутиной, а опыт и большое число рабочих рук, предоставленное нанимателями, позволяли мириться с некоторой нестандартностью заказа. Затем, после долгой разработки проекта, приступили непосредственно к строительству. Бюджет закряхтел под тратами на материалы, охрану, взятки и подкуп массы чиновников и стражников, питание и медицинскую помощь работникам…
И вот теперь начались сюрпризы.
— Так мы что, без подземного дворца останемся? — вслух засомневался Алат.
Чувства он испытывал противоречивые. С одной стороны, махать кайлом ему не нравилось — в целях безопасности к строительству смертных привлекали по минимуму, только специалистов. Поэтому грязную работу выполняли сами восставшие в многочисленной компании сектантов с намертво промытыми мозгами или живых мертвецов, поднятых мэтром Хастиным. С другой стороны, он видел рисунки будущего сердца кровавого рода, и замысел архитекторов его тронул. Такого прежде никто не создавал, во всяком случае, после Чумы. Охотнику нравилось чувство причастности к чему-то великому, способному простоять даже не века, а тысячелетия. Да и просто нравилось отвлечься от привычной борьбы за существование.
— Я все-таки надеюсь на лучшее, — длинный коридор закончился, теперь Вадор возился возле двери во внутренние покои. Кажется, отзывал охранку. У Алата всегда покалывало в затылке от присутствия магии,
