Глава 1. Убить его!
"Завоюй уважение и любовь своей паствы. Лишь после этого ты можешь их использовать"
"Наставления для молодых богов".
— Стража! Тащите сюда этого бога-ублюдка. Пора ответить за всё.
Все шесть кругов кольцевой арены заполнили боги и богини, жаждавшие зрелища. Слыхано ли — один из них совершил настолько невероятное зверство, что потребовался Высший совет. Впервые за две тысячи лет.
— Пшёл.
От пинка в голую спину я вывалился на малахитовую площадку и растянулся на полу.
— Трусливый говнюк, а слабо в лицо ударить? — фыркнул я, силясь порвать путы, стянувшие руки за спиной. Страж лишь презрительно усмехнулся.
Вот же сука, поток сомы в теле и так едва успевает затянуть раны после побоев. Хорошо хоть у этих слабаков не хватило силёнок повредить один из сфирот астрального тела. Тогда о божественной регенерации пришлось бы забыть. Но что-то подсказывало, и с ней мне ходить осталось недолго.
Подхватив под руки, стражи дотащили меня до центра площадки и отошли в стороны. Я сплюнул кровавую слюну, поднялся и оглядел зал. Сквозь туман от пота и крови, застилающих глаза, проступили знакомые лица.
Боги всех рангов смотрели на меня с холодом и безразличием. Большинство из них я знал в лицо. И хорошо помнил, как еще недавно эти твари улыбались мне, заискивающе жали руки и прочили место в Высшем совете, лет эдак через пятьсот. Грязные божественные мрази, все до одного.
— Ну что, стервятники, — усмехнулся я, сглотнув кровь, — Не терпится пожрать моей сомы, да?
— Убейте его. Возмездия! Сожгите его сфироты...
— ТИХО!
Охо, а вот и он. Вседержитель, старейший из сонма Вселенной, вышел на площадку и одним словом заставил молчать всех. Могучий, кряжистый мужик, — несмотря на седину, никто не осмеливался (язык не повернётся) назвать его стариком, — для убедительности ударил в пол посохом. Тем самым, легендарным, из кости и энергоплатины, с которым он вел армии богов в бой против магов. Но на миг извечная война, идущая и сегодня, отступила на второй план.
— Молчать, — повторил он уже затихшему залу, и пошёл ко мне. Старейший пытался держаться хладнокровно, но по лицу было видно — внутри он кипел от гнева. Мерзкий старпёр явно не нотации читать мне будет, хаха.
— И что? — сплюнув наполнившую рот кровь, я посмотрел ему в глаза. — Что ты сделаешь мне, старый...
Свистнув, посох врезался в бок и отбросил меня в сторону. Судя по хрусту, рёбрам хана.
— Младший бог Гигас, — голос Вседержителя звенел от гнева, — Ты обвиняешься в нарушении кодекса Мелитаны, перемирия с магами, геноциде и уничтожении вверенного тебе мира. Это правда?
Последние слова он произнес так, будто и сам не верил. Всё-то ты знаешь, манипулятор херов.
Я с трудом поднялся на колени. В зале суда стояла тишина, все ждали моего ответа.
— Да. Чистая правда.
— Там жили семьсот миллионов человек. Семьсот миллионов невинных жизней. Женщин, детей, стариков. Они даже магией не обладали. И ты...
— Семьсот тридцать два миллиона, — с усмешкой бросил я, глотая кровавую слюну, — Считая не рождённых детей в утробах их матерей. И тех, кто был при смерти. Убил, одним махом. Всех.
На миг безразличное лицо Высшего исказила такая гримаса злости, что даже воздух задрожал, а мелкие песчинки и камешки с пола взлетели вверх. Не ожидал дед такой наглости, да?
— Почему?
Я тихо рассмеялся. Лживый подонок, да ты лучше всех знаешь, почему я это сделал! Но признаться не посмеешь, какую участь ты готовил им всем. Только вот теперь к хренам пошла вся твоя хитровыделанная затея. И что, будешь дальше ломать комедию?
— Все эти церемонии, расшаркивания, раболепие... надоело. Мне стало скучно. До безумия скучно.
— До безумия, значит.
Было слышно, как скрежетал зубами Высший. Наэлектризованный воздух искрил, местами разряды били в стены и пол, выбивая камешки из прочнейшего малахита.
— Ты безумен, Гигас, — холодно процедил он. — Посмотри на себя. Как из многообещающего юного бога ты стал психованным чудовищем?..
— Больной ублюдок, — фыркнул толстяк из первого ряда трибун. Когда-то крепкий, а теперь отрастивший уродливое брюхо и такую же уродливую козлиную бородку. Я едва сдержал смех — и это смеет говорить тот, кого последние лет триста обвиняют в скотоложестве, потому что ему не дают даже его жрицы? Пхах!
— Приговор, Всевышний! — донеслось с другого конца. — Выжги дотла его сфироты!
Краем глаза я заметил выскочку. Тощий тщедушный божок, из тех, кто может лишь плестись за кем-то более сильным. Этот червяк вечно заискивал передо мной, разве что ноги не лизал, как псина. Быстро же он забыл, как я однажды спас его, выгородив перед одним из Высших. А теперь завистливая тварь разве что руки не потирала в ожидании расправы.
— Он не заслуживает своей сомы, — вклинилась невысокая смазливая женщина из первого ряда, — Лишите его сил и предайте огню.
Даже сквозь кровавую пелену я узнал её лицо. Да эта сука была готова высосать сому прямо из тела! За милым личиком скрывалась настоящая змея с таким послужным списком, что последняя портовая шлюха рядом с ней была непорочнее храмовой девственницы.
По залу прокатился гомон, многоголосье желавших мне смерти слилось в монотонный гул. Лишь в третьем ряду нашлась безмолвная фигурка, украдкой утиравшая слёзы.
— Я сказал молчать. — посох снова грохнул в пол. — Гигас.
Выдавив горькую улыбку, я посмотрел ему в глаза.
— Ты должен был стать богом для миллиардов людей. Но ты предал их... и нас. Я вверил тебе этот мир, надеясь, что ты наберёшься опыта и встанешь рядом с нами как полноправный член Высшего совета. Но совершённое тобой выходит за все рамки добра и зла. Тебе больше нет места среди нас.
Совет встретил решение с холодным безразличием. Но краем глаза я всё же заметил, как какой-то облезлый толстый божок торжествующе сжал кулак.
— Я вижу лишь два решения, Гигас, — хладнокровно продолжил Вседержитель, — И первое — твоя смерть. Я заберу твою сому и выжгу сфироты астрального тела. А после тебя отправят к свету праотцов.
Ага, к свету... иначе говоря, сожгут. Лишив всех божественных сил и наработанной сомы, — энергии, воплощения человеческой веры, дающей силы богам. Старый ублюдок не смирится с тем, что потерял такой приток энергии из моего мира, и хочет урвать хотя бы остатки.
Готов спорить, все остальные тоже смотрят на меня как стервятники на жирный, лакомый кусок. Но лезть вперёд старшего никто не осмелится.
Ну да, не каждый день лишают сил бога, переполненного сомой целого мира.
— А второе? — усмехнулся я.
— Лишение сил и изгнание в
