Сахарный череп - Марина Сергеевна Комарова

Третий кин Огненной ящерицы по Долгому Счету Дней

Сегодня меня убили.

Снова.

Прилично утомляет, когда убивают больше раз в неделю, чем ты способен возродиться. Впрочем, какая разница, сколько раз, если ты давно не живой?

В Доме Обсидиановых ножей мне были не рады.

— На твоих ногах кровь, — сказала изогнутая дугой Шок-Аху, старейшая женщина. — Ты не имеешь уважения к нам.

Ее лицо скрыто нефритовой маской, руки покрыты морщинами; каждое слово, срывающееся с ее губ, оборачивается зеленым дымом. Дым пахнет гарью и табаком.

— Возле вас протекает кровавая река, — огрызнулся я. — Чтобы ее переплыть, приходится немного испачкаться.

А заодно и умереть. Тот, кто был человеком, погибает сразу. Если б не мои необычные способности, то не отыскали бы даже праха на берегу.

— Боги выше этого, — хмыкнула Шок-Аху, и я готов поставить свой череп на то, что ее кривые губы ухмыляются.

— Я не бог. Уже много вактунов как. Поэтому, прошу не печалить этим фактом мою трепетную душу.

Шок-Аху рассмеялась. Хрипло и низко. Ее смеха страшатся люди Оутля, эс-калавера предпочитают прикрывать окна, чтобы отгородиться от непривычных звуков, а пустынные рыжие волки начинают дико выть.

— А мои ли это проблемы, Тиош? Ты сам доигрался.

Я молчу и смотрю на собственные босые ступни. И правда, по щиколотку в крови. Остальное уже впиталось в кожу. Кровавая река Шибальбы* топит только испуганные души людей. Остальным она не причинит вреда… или причинит, но не сразу.

— Чего ты хочешь? — наконец-то успокоившись, поинтересовалась Шок-Аху. — Если прошения Совету смертей, то даже не проси — не пойду.

В каменном храме, самой пустынной части Дома Обсидиановых ножей, жарко. Кажется, по спине уже сбегает струйка пота. Но раз явился, то жаловаться негоже. В Шибальбе не любят холод. Почти всем тут в радость огонь, злой зной и треск… порой ветвей, подброшенных в костер, порой — ваших костей.

В Доме Обсидиановых ножей еще весьма миролюбивый род. Если и будут пытать, то, в основном, не выпуская из рук лезвий, игл и пил. Другое дело Дом Пламени, например. Там и пепла не оставят. Дом Летучей мыши — обескровленное тело заставят скитаться по всей Шибальбе, выполняя божественные поручения. В Доме Льда кровь не тронут, но она застынет в ваших жилах навек. Воедино сольется с нервами, сухожилиями и костьми. И уже вовек не согреешься. Кстати, да. Единственный Дом, где могут потерпеть отсутствие жары. Но недолго. Не любят выбиваться из коллектива.

А вот в Дом Мрака… В Дом Мрака попадать не советую. Даже богам.

— Я хочу наверх, — сказал я невозмутимо.

— Куда? — с рычанием спросила Шок-Аху, зеленый дым зазмеился, обратился оскаленной пастью фантасмагорического чудовища.

— Наверх, — повторил я, даже не думая делать шаг назад.

Пусть сердце все же пропустило удар, а пальцы похолодели. Дымные звери служителей Домов — вовсе не те проблемы, которые можно развеять движением руки.

— Совсем тронулся? — прошипела она. — Тебя везде ищут. Муэрте-Катрина сама попросила, чтобы тебя надежно спрятали и больше никогда не показывали белому свету.

На иссушенной временем груди Шок-Аху ядовитой зеленью сверкнул ключ от Преисподней. Один из ключей. Каждый старейший представитель Дома имеет такой. Мало ли, вдруг придется открыть Преисподнюю и выпустить из нее то, что выпускать никоим образом нельзя?

— Конечно, — согласился я, делая вид, что рассматриваю убранство мрачного храма, в котором Шок-Аху согласилась со мной встретиться, но на самом деле следя за зеленым сиянием. — Только сама подумай: какой хищник будет искать добычу у себя в норе?

Дым обернулся белоглазой змеей, зашипевшей так, что тут же захотелось сорваться с места, перепрыгнуть кровавую реку и оказаться как можно дальше от Дома Обсидиановых ножей. Можно даже в кандалах, которые накинули на меня в Шибальбе, стоило только ступить сюда.

— Уничтожу-у-у, — выдохнула Шок-Аху. — Я не верю ни одному твоему слову. Неужели ты настолько глуп, чтобы прийти ко мне с такой просьбой, Тиош?

— А что с ней не так? — поинтересовался я так, будто просил вырезать костяные бусы и повесить на шею. — Просьба как просьба. Согласись, бывают куда более экзотичные.

Говоря это, я медленно приближался к Шок-Аху. Главное, не бояться дымной змеи. Даже если и кинется, я успею. Слишком большая ставка на кону.

— Ты умом не блистал в Оутле, а тут и последний растерял, — снова прошипела она.

В прорезях нефритовой маски сверкнуло пламя.

Гневается. Оно и ясно. Я б за такое вообще убил.

— Все, что растерял, собрал Уичтли-Почтли и сложил в свой большой горшок, — невинно сказал я. — Хоть и бог обжорства, но ты ведь знаешь, очень хозяйственный. У него ничего не потеряется.

— Тиош-ш-ш-ш…

Я кинулся к Шок-Аху, сорвал ключ с шеи. Руку охватило пламенем, боль миллионами игл впилась в плоть, вкручиваясь до самой кости.

Я выскочил из храма и понесся по выжженной земле, перепрыгивая через черные кривые корни деревьев чобоа, прикосновение к которым убивает любой живой организм.

— Тиош-ш-ш-ш! — заревело сзади пламя, и я не рискнул обернуться, зная, что ничего от женщины в нефритовой маске за моей спиной уже нет. — За ним! Отобрать ключ, а тело разорвать на части и швырнуть в реку со скорпионами! Уничтожу!

Я мчался на такой скорости, что ветер свистел в ушах. Позади раздавался вой.

Шок-Аху, конечно, временами очень милая собеседница, но не тогда, когда хочет увидеть тебя бездыханным.

Выжженная земля царапала босые ступни, но сейчас не до обуви.

Деревья чобоа тянули ко мне черные ветки, будто гигантские когтистые руки, желая ухватить за горло и швырнуть в объятия защитников Дома Обсидиановых ножей.

Перепрыгнув очередное нагромождение камней, я свернул в сторону реки со скорпионами. Прекрасное место, временами даже умиротворяет, главное — не соваться туда. А то скорпионы могут не понять.

Издали река казалась живым существом, слабо шевелящимся в приглушенном золотистом свете. Десятки тысяч клешней, смертоносных жал и шипастых панцирей. Где-то я слышал, что у скорпионов не должно быть на теле шипов, но это, по-моему, просто сказки.

Дыхание стало вырываться из легких с хрипом, в правом боку немилосердно кололо. Сердце стучало в бешеном ритме, изо всех сил давая понять, что не хочет быть вырванным на вершине ступенчатой пирамиды-храма, где поклоняются Дому Обсидиановых ножей.

Я бросил быстрый взгляд через плечо.

Их слишком много. Оскаленные пасти громадных ящеров не предвещали ничего хорошего. Но безликие всадники, движущиеся рвано