Троянский кот - Далия Мейеровна Трускиновская

Серия «BackUp»

Издательство «Снежный Ком М»

ИП Штепин Дмитрий Вадимович

www.skomm.ru

E-mail: contact@skomm.ru

© Далия Трускиновская, 2023

© ИП Штепин Д.В., 2023

— Жребий! Вашему роду выпал жребий! — хрипло вопил гонец, врываясь во двор и осаживая коня. — Все слышали? Жребий! Радость вашему роду!

К нему бежали с разных сторон толстые прачки со жгутами сырого белья, конюшенные мальчишки, фермеры, что привезли зерно и репу, и даже, подхвативши синюю сутану, старый замковый капеллан Антониус.

— Что за жребий, Бонно? — спросил капеллан, как самый старший среди челяди, ведь ни Хозяина, ни Хозяйки, ни кого из родни здесь не было и быть не могло.

— Позовите благородного сьера Элиаса! — Гонец хотел бодро соскочить, но вместо того сполз наземь по конскому боку. — Спешная новость! Жребий выпал вашему роду! Поддержите меня под руки, мерзавцы…

И точно — по Уставу двое пажей должны были помочь спешиться королевскому гонцу и бережно довести его до крыльца, где стоял глава рода. Но пажей в замке уже лет двадцать как не было — ни одна семья не желала отдавать мальчишек на выучку в захудалый, всеми позабытый род…

— Да что за жребий-то? — Антониус что было силенок встряхнул гонца за плечо, как бы давая понять — да хватит с нас этих церемоний!

— Великий, славный жребий! Радость вашему роду!

Не так уж часто доводилось Бонно привозить вести из самой столицы. И он желал, чтобы всё было по правилам, всей душой желал, да только вот глотка охрипла и ноги были как неродные.

— Будь ты неладен! Ты что же, полагаешь, что сьер Элиас сюда явится?

Чтобы сократить путь, Бонно, отважно скача через канавы, примчался замковыми огородами и въехал не в парадный, а в хозяйственный двор, двор форбурга, примыкавшего к северной стене старого замка.

— Он явится, когда узнает! — чуть потише сказал Бонно и опять завопил во всю дурь: — Жребий выпал вашему роду!

Бонно был королевским гонцом на содержании у города, и встречать его полагалось именно в миг его появления и во дворе — так писалось в Уставе. Главный это был двор или хозяйственный — Устав умалчивал, так что лазейка имелась. Капеллан почесал в затылке.

— Я попробую сообщить Хозяину, — проворчал он. — Жди здесь!

Хозяин отыскался довольно скоро — в молельне, у самого окошка, за резной конторкой, где он по привычке, стоя, листал амбарную книгу.

— Чего тебе, милосердный отче?

— Сумасшедший Бонно прискакал с радостной вестью. Твоему роду выпал жребий! — сообщил капеллан.

— Жребий? Это что еще такое?

— Я думал, ты знаешь.

Старики посмотрели друг на друга с недоверием и одновременно пожали плечами.

— Какие-то новомодные выдумки, — осмелился прокомментировать Антониус.

— Пошли, — решил Хозяин.

Когда они через калитку, пробитую в северной стене, протиснулись во двор форбурга, Бонно сидел на скамье у коновязи и спал, прислонившись к стене. Он сидел довольно прямо, опираясь о стену лишь виском, и если бы не приоткрытый рот — имел бы вид более чем достойный.

— Проснись, гонец Бонно! Сьер Элиас желает выслушать королевское сообщение! — Хозяин выразился именно так, как велел Устав, да и Бонно, пока не заснул от усталости, тоже говорил служебным языком, не позволяя себе ни одного слова из обыденной речи.

Прачки, мальчишки и фермеры замерли — но Бонно не проснулся.

— А новость-то спешная, — шепнул Хозяину на ухо капеллан.

Сьер Элиас похлопал гонца по щеке.

— Старый дурак… — проворчал капеллан.

Бонно был моложе его на восемь лет, но сейчас другого титула не заслуживал.

— Больше ничего не сказал? — осведомился Хозяин.

— Спешная новость, выпал великий жребий, — повторил Антониус. — А что он еще мог сказать нам? Сообщение-то для тебя!

Хозяин огляделся по сторонам.

— Беги-ка за холодной водой! — велел он старшей прачке, заметив у нее пустое ведро. — Живо, живо! Может быть, война?

— И тебя призывают взять генеральское знамя? Выходит, сьер Магнус скончался — потому что живой он это самое знамя никому не уступит, — усмехнулся капеллан. — Какой они еще там придумали жребий?

Вода была доставлена и почтительно вылита на голову гонцу. Бонно пробормотал что-то несуразное, однако не проснулся.

— Может, тебя избрали в Совет? — предположил капеллан.

— Когда это в Совет избирали по жребию? А может, готовится большой турнир?

— В наши годы мы уже не тянем жребия, с кем сражаться, — Антониус учтиво сказал «мы», хотя сам никогда не надевал турнирных доспехов. — Нас уже сажают по обе стороны от королевы, чтобы подсказывать ей решение…

Решений он тоже не подсказывал.

— Так что же это за великий жребий? — Хозяин обвел взглядом толпу.

Никто ничего не понял — это и читалось на простых неподвижных физиономиях.

— Несите гонца в замок, — приказал Хозяин. — Да не в калитку, застрянете! Жили в тишине, в благости и просветлении, делами занимались, порядок соблюдали, нá тебе — жребий! Чует мое сердце, хлебнем мы беды с этим жребием!..

* * *

Бонно получил сообщение для съера Элиаса в городе из уст старшего королевского гонца, который нарочно для такого случая прибыл из столицы. Старший гонец тоже был немолод, передавать должность сыну не желал, и дорога до такой степени его доконала, что он вопреки Уставу велел Бонно выучить сообщение наизусть и отправил его, хотя такие новости обязан был довезти сам.

А вышло из этого, что их подслушали.

Хозяйка постоялого двора «Королевская сковородка» не имела намерения подслушать. Она просто стояла перед дверью с подносом и ждала, пока старший королевский гонец потребует вина и мяса. Можно было, конечно, установить на этом посту и глухонемого Пьера, который за хлеб и одежду помогал по хозяйству, не чураясь и бабьей работы. Пьер имел свойство сохранять неподвижность часами. Однако хозяйка полагала, что в Уставе про глухонемых ничего не говорится, а владельцы постоялых дворов там уж точно поминаются.

Узнав неслыханную новость, она подноса не уронила, не взвизгнула от восторга и вообще сказала вслух лишь «М-м-м…». Это была очень благоразумная женщина, и она сразу сообразила, какую пользу может извлечь из новости.

Вот почему едва ли не одновременно с Бонно в замок сьера Элиаса прибыла его младшая сестрица, дама Берта, которую он не видел сорок лет — и еще столько бы охотно не встречал.