Веда Корнилова - Эрбат. Пленники дорог

Теплый летний день стал приближаться к закату, когда, наконец-то, я стала успокаиваться. Где-то высоко в зеленой кроне дерева настолько радостно и беззаботно щебетала какая-то птица, что мои льющиеся без остановки слезы понемногу стали сохнуть, и я постепенно стала приходить в себя. Даже оказалась в состоянии оглядеться по сторонам. Как выяснилось, я сижу на маленькой полянке в небольшом лесном березняке. Кажется, даже знаю это место… Светлое пятно берез среди темных елей… Вокруг голоса птиц, шелест листвы, добрый солнечный свет… И с белого ствола дерева на меня смотрит большеглазая ящерка. Хорошо здесь, спокойно… Только вот сейчас где-то там, в одном из домов нашего поселка, вовсю готовятся к веселью… Или, скорее всего, веселье уже начинается…

Я провела рукой по мягкой траве…

Здесь хотя бы тихо и нет любопытных глаз. Ох, Пресветлые Небеса, да за что же мне это?!.. Что я сделала не так, в чём моя вина?!…

Ушедшие было слёзы, вновь стали наполнять глаза, снова появилось желание упасть лицом в траву и позабыть обо всём. Уснуть бы, а, проснувшись, узнать, что всё мне только приснилось. Что это был просто кошмарный сон из тех, которые проходят, стоит только открыть глаза. Бывают же у меня ночные кошмары, которые уходят с пробуждением… Правда, после них несколько дней в себя приходишь…Резко встряхнула головой, отгоняя пустые мысли. Ну, всё, хватит! Так распускаться я себе не позволяла уже многие годы. Всегда была сильной, а сейчас отчего-то сорвалась. Вытерла слезы, глубоко вздохнула несколько раз… Так, надо собраться, отогнать прочь минутную слабость. И хватит понапрасну терять время! Пока не поздно, надо что-то делать, и чем быстрее, тем лучше…

Опираясь на берёзку, поднялась с примятой травы. Ну вот, довела себя слезами до того, что ноги не держат. Где-то здесь должна быть та узкая дорожка, с которой я сбежала в глубь леса, не помня себя. По пути попался крохотный лесной родничок. Холодная вода остудила разгоряченное лицо и придала сил. Ничего-ничего, все еще наладится, все будет хорошо! Только надо поторапливаться — я и так, со слезами, впустую много времени потеряла. Сейчас быстрее туда, куда ведет лесная тропинка. Помочь мне сможет лишь один человек — наша ведунья Марида. И почему я к ней сразу не побежала? Ведь все одно больше пойти не к кому… На нее вся надежда: не зря же та не раз повторяла, что у нее передо мной долг. Впрочем, она поможет и так, безо всяких просьб и напоминаний…

Шла, и повторяла про себя, как заклинание: "Только б ведунья была на месте. Только б никуда не ушла! И пусть все живущие окрест сегодня будут здоровы и счастливы, пусть никому, кроме меня, твоя помощь, Марида, не понадобится…"

Уже идя по хорошо знакомой мне петляющей лесной дорожке, я вновь и вновь перебирала события своей жизни, пытаясь понять, где же совершила ошибку.

Наш поселок Большой Двор стоит на проезжей дороге в столицу — Стольград. До нее от нас четыре- пять дней пути. Обычный поселок при большой дороге — больше двух сотен домов и несколько постоялых дворов для проезжающих. Идущие в столицу обозы часто останавливаются в наших местах: проезжие купцы отдыхают на постоялых дворах, да и поселковые часто ездят в Стольград — продают там товары. Местность вокруг лесистая, да и болот хватает, пахотной земли мало, так что живут у нас в основном ремесленники: плотники, кузнецы, ткачи, а также те, кто обслуживает проезжающих, которых, спасибо Великим Небесам, на дорогах нашей страны в избытке. Стоит поблагодарить Высокое Небо — не бедствует поселок.

В нашей семье из поколения в поколение занимаются вышивкой и плетением кружев. Мне пяльцы в руки впервые дали, когда отроду и трех лет не было. Не скажу, что мне это уж так понравилось, да делать нечего — всюду родители детей к своему ремеслу сызмальства приучают. Матушка и бабушка были первыми мастерицами в округе и без криков, по-доброму, учили всему, что знали сами. Со временем и мне полюбилась эта кропотливая работа. Жила так, как все дети живут: и родителям помогала, и с подружками время находилась побегать, и в снежки зимой поиграть, и летом в лес по грибы-ягоды походить. И все бы хорошо, да только детство у меня в девять лет кончилось.

Ездили зимой родители в соседний поселок на ярмарку, да и родных проведать (батюшка был из тех мест), а возвращались домой по замерзшей реке. Зимы у нас обычно лютые, мороз водоемы сковывает крепко, и оттого-то через замерзшие реки безбоязненно ездят, что на санях, что верхом чуть ли не до поздней весны — ледовый путь хорошо держится. А та зима была гнилая, с постоянными оттепелями да зимними дождями…

Я в тот день застудилась, приболела, и осталась дома, с бабушкой, и о том, что случилось, знаю лишь с чужих слов… В общем, возвращались родные домой, да не одни, а вместе с нашим поселковым обозом (многие в тот день на ярмарке были, народу в обозе хватало с избытком). Ехали по замерзшей реке уже вечером, и вдруг трещины по льду пошли. Может, с ярмарки тяжело гружены были — кто знает? — но ухнули в образовавшуюся полынью четверо саней. Кого вытащили, а кто и на дно пошел… Одни из этих саней были наши. Ну, что сказать: батюшка матушку с сестренкой спас, но сам так застудился, что за три дня сгорел. Долго он их в воде искал, говорят, да пока их вытащили из полыньи, пока его… Батюшка в ледяной воде дольше всех был, вот и промерз чуть ли не насквозь. А вот матушка с сестрицей… Лошади в воде бились — кому ж тонуть хочется? Да темно уж было, не видно ничего. Вот тогда матушке копытами спину повредили, да и сестрице досталось (ей тогда всего два года от роду было — отец возил родным показать).

Даже сейчас не хочется вспоминать дни, как принесли их домой! Все в жару мечутся, бабушка от горя как не в себе стала — лишь плачет, в матушку вцепилась, и никого к ней не подпускает, кричит, что сама дочь выходит… А время-то уходит, спасать матушку надо, тем более что от бабушки помощи не было. Как раз наоборот — мешала только. Сидит, раскачивается, за дочь свою обеими руками ухватилась, плачет, и всех от нее отгоняет, кто подходил, помочь предлагал. Беда…