Александра Лисина - Белые ночи

Ларесса — удивительно тихий и спокойный город.

Нет, днем она, разумеется, шумит, блистает и сияет, как и положено всякой приличной столице. Поражает сочными красками, слепит незадачливого путешественника своей кичливой красотой; после чего вынуждает закономерно споткнуться, тихо ахнуть от восторга и с разинутым ртом уставиться на окружающее великолепие.

Впрочем, посмотреть есть на что, как есть, чему удивиться, и есть, отчего ненадолго впасть в уныние, одновременно пылая черной завистью к квартирующим здесь небожителям. Но и первое, и второе чувство оправданы в равной мере, потому что Ларесса действительно достойна звания красивейшего города этого мира, как достойна сомнительной славы самого продажного места королевства Симпал, куда без конца и края стекаются мошенники всех возрастов и специальностей. А также заслуженные казнокрады, воры, наемные убийцы и все то, «не тонущее в воде», о чем приличные люди предпочитают не поминать ближе к ночи.

Наверное, это рок всех крупных городов?

Не знаю, мне просто не с чем сравнивать. Думается, для большинства приезжих Ларесса до сих пор остается самой заманчивой перспективой их серой и унылой жизни. Этаким высшим призом, с получением которого гарантированно оборвется полоса неудач и наступит блаженное счастье — в сыте, тепле и покое. И хотя бы поэтому роскошная и дорогая, как цветная игрушка на витрине, Ларесса не могла не привлекать к себе внимание.

Привлекать, прежде всего, нестерпимым блеском золота на изящных куполах Храма Двуединого. Безупречной чистотой улиц Верхнего Города. Несусветной роскошью многочисленных экипажей, курсирующих по специально выделенным для них, идеально ровным дорожкам. Поражать богатством разноцветных одежд, приятно разнообразящих серые будни; нескончаемой вереницей дорогих особняков. Ухоженной и тщательно постриженной зеленью Городского парка, где, как говорят, нередко любит отдыхать Его Величество Велиссий Первый. А еще — нескончаемым высокомерием прогуливающихся по мощеным улицам именитых горожан, их пресыщенными и откровенно скучающими лицами, на которых изредка мелькают фальшивые улыбки; холодным равнодушием телохранителей-нубийцев, готовых по первому знаку насмерть забить любого неугодного; пронзительными криками зазывал на Центральном Рынке, пробивающимися сюда даже через много миль трущоб, скромные два уровня Нижнего Города и высоченную кирпичную стену в два с половиной человеческих роста. Но таким, как я, она больше всего запоминается раздражающей, поистине вечной суетой делового города, в котором жизнь, кажется, не замирает ни на мгновение.

Вот только Верхняя Ларесса безостановочно бурлит исключительно днем, тогда как ночью…

Я спокойно оглядела пустынную мостовую, бурой лентой отделившей два ряда роскошных усадеб за высокими заборами, мельком оценила дрожание магических завес над каждым из домов, мысленно усмехнулась (а в парочке из них я недавно побывала!) и, убедившись, что вокруг нет ни одной живой души, незримой тенью перемахнула через главную городскую стену.

Вообще-то, считается, что эта стена, разделившая Нижний и Верхний Город, неплохо защищена от подобных визитеров, но, на мое счастье, даже у грозных представителей королевской гильдии магов иногда случаются досадные осечки. Иными словами, они, похоже, просто не предусмотрели такой вопиющей дерзости, как существование амулета, скрадывающего присутствие постороннего. Причем, амулета старого, можно сказать, древнего, который не виден никаким магическим взором. Славная вещица…

Кстати, я не представилась, прошу прощения. Будем знакомы, Ведьма… э-э, стойте, погодите, не надо строить такое лицо! Я ж не больная! И не магичка, если на то пошло. Более того, магию не только не люблю, но и сторонюсь при всяком удобном случае. Хорошо хоть, мало в Симпале рождалось магов, очень мало, у эльфов и то больше — видно, слабо оказалось человечество на магические дары, в отличие от бессмертных, но это, по моему скромному мнению, просто прекрасно. Что же касается Ведьмы, то просто имя у меня такое, понятно? И ничего предрасудительного в этом нет. Имя звучное, громкое, слегка таинственное… как раз такое, чтобы отличаться от коллег по «работе», тоже любящих поживиться за чужой счет. Разумеется, ничуть не соответствующее действительности, но так намного безопаснее, потому что посвящать посторонних в свою вторую жизнь у меня нет никакого желания.

Итак, я — Ведьма, и это так же верно, как то, что сейчас стоит поздний вечер. По ночам я ношу исключительно рыжие волосы, чтобы ни одна собака не узнала скромную помощницу уважаемого господина королевского писаря. К слову сказать, довольно симпатичного старикана, живущего на улице Красных Роз вместе с двумя сыновьями и пятью бестолковыми внуками. Днем подрабатываю у него посыльной, стараясь не выходить из неказистого «мышиного» образа, созданного специально для этой милой семейки. Зато ночью полностью преображаюсь, делаясь ярче, гораздо заметней и… опасней. Не каждый день, конечно, а только когда кошелек начинает показывать дно — нельзя привлекать лишнее внимание к своей персоне. Не время еще. Зато, надевая перед уходом привычную маску Ведьмы, я неизменно копирую основные черты лица приемной матушки и специально подставляю получившийся результат чужим недоброжелательным взорам, смутно надеясь на то, что хотя бы один из пострадавших от моих ловких рук когда-нибудь вернет ей за меня один старый должок.

Я не боюсь быть узнанной — с моими талантами это просто невозможно. Хотя бы потому, что и сама уже плохо помню, какая я — настоящая. Вернее, просто стараюсь не смотреть на себя без личины, потому что зрелище, надо признать, не для слабонервных. Но дело не только в этом: с тех пор, как пришлось в спешке покинуть родное село, у меня было так много масок, что я давно потеряла им счет. Сегодня — симпатичная беленькая мордашка с губками-бантиками и розовыми щечками. Завтра — длинноносая и конопатая выдра, умеющая срезать острым словом любого наглеца. Послезавтра — горячая брюнетка с соболиными бровями и многообещающей улыбкой… я всегда разная и редко ношу один и тот же облик больше полугода. Профессия, так сказать, обязывает — хорошая воровка должна быть изменчивой, хитрой, изворотливой и неуловимой, как призрак. А моя Ведьма, смею надеяться, после десяти лет непрерывной практики все же может претендовать на это почетное звание.

Вот и сейчас я — уже не я, а рыжеволосая бестия, бесшумно скользящая в тени раскидистых тополей, скрывающих за своими кронами дремлющие в блаженном неведении дома богатеев. Быстрая, ловкая и абсолютно незаметная в своем черном трико с миллионом кармашков, до отказа забитыми всякими полезными для работы вещами. На плечах — короткая накидка, умеющая прятать ауру, на голове — низко надвинутый капюшон, из-под которого торчат непослушные огненные локоны, на поясе — туго смотанная в кольцо веревка и пара изящных эльфийских кинжалов в потертых кожаных ножнах, на руках — прочные перчатки, оставляющие свободными только кончики пальцев, а за спиной — небольшой, но совершенно необходимый для сегодняшнего дела арбалет. Совсем крохотный по сравнению со своими боевыми собратьями, убойная сила у него тоже невелика, но мне большего и не требуется. Главное, чтобы докинул стрелку до нужного места, а там я и без него обойдусь.