Юлия Галанина - Кодекс Ведьмы

Листья тогда из зеленых стали алыми и золотыми.

Прошло время летних костров, когда земные дороги бросались под ноги человеку и манили идти, идти, куда глаза глядят. И мы бродили по земле там, где нам вздумается, шли и возвращались, и снова уходили на восход и на закат.

Когда же ветры с горных хребтов стали пахнуть снегом, а ночные заморозки убили цветы, мы по заведенному порядку вернулись в Зимний Город, в черные шатры, чтобы ждать зиму.

Зимний шатер всегда черный — полотнища его делают из жесткой шерсти диких яков, что пасутся в высокогорье. Только этот войлок стеной встает на пути вьюг. Мы расшиваем его черноту золотом и пурпуром, солнечными колесами, рысями и крылатыми псами.

А внутри колышутся яркие шелка, удерживающие лето в жилище, пахнущие теплым ветром.

Шатер не ставится прямо на землю — небольшие стены, выложенные из камня, не дают благородному войлоку соприкасаться с влажной почвой. Войлок стоит дороже золота: мы получаем его от ячьего народа, чьи жилища в горах, на юге. Там люди живут выше неба, держат огромных собак с голубыми глазами, а кости своих яков не выкидывают, а прячут под камни, чтобы в голодное время достать и сварить. Голод там частый гость, а холод — гость постоянный.

Но мы не берем у них для шатров ни седой, ни бурый войлок.

Это шерсть домашних животных. Слишком мягко.

Только свирепые дикие яки, добытые в горах. Яки, которых невозможно остричь прежде, чем убьешь. Только они дают нам надежные зимние стены. Плотные, жесткие и непокорные.

А мягкий, податливый шелк тоже с юга. Из теплых, влажных равнин, где цветут шелковичные деревья. И он, шелк, притягивающий солнечные струны, конечно недешев.

Но не дороже золота.

И мы его покупаем, чтобы видеть солнце зимой.

Для нас это главное.

Мы живем здесь, потому что нам нравится здесь жить.

Здесь холодно зимой и жарко летом. Там, где больше солнца, нет таких зим, и нам это не нравится. Там, где меньше солнца, нет такого лета. И это тоже нам не по нраву.

Здесь есть и горы, и степи, и леса, и реки, и озера. Все это наше, потому что здесь живем мы.

Мы — всеядны. Наших коней мы кормим мясом и сушеным творогом. Зимою, когда заканчивается сено и солома, а снежные покровы так глубоки, что не докопаешься до спящих трав. И сами едим сушеный творог и мясо наравне с конями.

На наших полях растет пшеница, ячмень и горох. Морковь, лук и редиска вызревают на огородах. Стада наших свиней пасутся в лесах, укрываясь на ночь в загонах, овцы же и козы вольно ходят степями.

Наши овцы несут груз на спине, когда их гонят горными тропами от одного селения к другому. Пусть это не кони, не вьючные яки, но они делают свое дело, как могут.

Мы не знаем, что такое Добро и Зло. Мы знаем, что такое добро для нас. И это необязательно добро для всех. Понять это сложно, но необходимо, иначе беды не избежать.

Ведь мы любим солнце и радуемся каждому солнечному дню. Но в глубоких пещерах гор совсем неподалеку от нас живут те, для кого луч солнца смертелен, чья кожа идет пузырями и обугливается, а глаза навсегда слепнут от яркого света. И мы понимаем это. И не лезем в чужую жизнь, не желая зла своим соседям.

Мы любим чай, караваны с которым идут к нам вместе с шелками и пряностями. Мы любим заправлять чай молоком наших коров.

Люди, пасущие яков высоко в горах, презирают нас за это: они добавляют в чай масло, соль и щепотку золы из костра. Для них налить молока в чай — проявить слабость. Такой человек не сможет выжить в заснеженных хребтах.

Мы понимаем это, но мы любим чай с молоком.

Люди, выращивающие шелковичные деревья в теплых зеленых долинах, считают нас грубыми дикарями. Их ужасает наша привычка добавлять в чай молоко. Они думают, что тонкий, изысканный вкус чая не нуждается ни в каких добавках. Они не понимают, как можно уродовать драгоценный напиток.

Мы понимаем это, но мы любим чай с молоком.

Так уж получилось.

В Зимнем Городе нам нравится жить на Горе. С нее далеко видно, здесь постоянно дует свежий ветер, который развевает дым над шатрами. С нее видно Реку. Очень красиво.

Весною, когда тают снега, по горе текут потоки воды. Это время быстро проходит и грязь высыхает. Вода не застаивается здесь, как в низинах. И нам это нравится.

Нам нравится каждый день спускаться с горы и подниматься на гору, хоть это и тяжело.

Но кто сказал, что всё в жизни должно быть легко? Пусть лучше будет радостно! И надежно.

Люди часто не понимают, что это такое — быть той, кто ведает.

Иначе они не считали бы ведьмами убогих злобных старушек, строящих козни всему белому свету. Это не ведьмы, это злобные и завистливые, и от того очень несчастные бабульки. Ведь невыносимо глупо, обладая знаниями, отдавать все силы на пакости ближним и дальним, вместо того, чтобы наладить свою жизнь и сделать ее счастливой. Это все равно, что топить очаг шелками и кедровыми чашами. Ведьме такое и в голову не придет.

Быть ведьмой — это знать, что ты делаешь, зачем ты это делаешь и почему.

И это должно быть твое знание, а не чужое, каким бы правильным оно не казалось.

Но если ты говоришь себе: я делаю это, потому что мне интересно, — в твоих руках сами собой оказываются ответы на многие вопросы. И чужие знания становятся твоими, пропущенными через тебя, опробованными тобой, ставшими твоей неотъемлемой частью. Докопаться до сути вещей и поступков сложно, но что еще в мире может быть таким захватывающим?

Люди побаиваются тех, кто знает, и трудно винить их за это. Любое непонимание рождает страх и злобу. Самое сложное в мире — это понять того, кто не такой, как ты.

Поэтому настоящую ведьму не видно и не слышно, если она сама этого не хочет. А ей видно и слышно многое. Ведьма умеет думать. Это редкое качество.

И ведьма знает твердо: нельзя обижать людей.

Нельзя — и все тут. Человек не виноват только потому, что ты слышишь, как страстно поет ветер, а он нет. Ему доступно то, что недоступно тебе. В мире нужны разные люди и всякому найдется свое место.