Ткаченко Наталья
Книга вторая. Принцесса. Как стать королевойЧасть первая. О нелёгкой принцессьей доле
Глава 1. Как жить дальше
— Она уже больше недели в таком состоянии!
Голос Алилы врывается в моё сознание. До этого я ничего не слышала. А вроде бы спала, но на самом деле говорила и ходила, а больше всего летала, потому что в реальности я никогда не взлечу — слишком мало хаклонгьей крови. Гверфальф честно признал это, но так заботливо посочувствовал, что я даже не очень расстроилась.
Было много незнакомых мест, много откуда-то знакомых хаклонгов и картины из их памяти. Я вспоминала вместе с хаклонгами их прошлое и просто проводила с ними время. И наконец поняла, что справлюсь, потому что я ведь не первая потеряла любимого человека, и буду не первой, кто смог это пережить. Потому что я ведь тоже кому-то нужна, прежде всего — самим хаклонгам. Я просто купалась в любви, нежности и заботе этих существ, многие из которых в тысячу раз меня старше. И в тысячу раз мудрее. Я чувствовала себя ребёнком, да и была для них малышом, которого все согласно жалели, и так же согласно убеждали не сдаваться.
Без этого безграничного тепла и понимания я бы не выдержала. Не только боль от потери Адрея терзала меня, я неожиданно поняла, что я, вся такая всемогущая и неуязвимая… такая же слабая и беспомощная, как и раньше. Довольно болезненное отрезвление от всемогущества.
Утонуть в подобных размышлениях мне не давали хаклонги. За своё во много раз более долгое существование они научились каждый раз подниматься после очередного удара судьбы и пытались научить этому и меня.
А потом, когда я лежала на солнечной лужайке и глядела на проплывающие в вышине облака вместе с одной из своих неожиданно обретённых пятиюродных сестёр, надо мной наклонился Гверфальф. Он внимательно посмотрел на меня своими ртутными глазами (как и у всех хаклонгов, они краснеют, когда он испытывает сильные, особенно негативные эмоции, но сейчас были чистым серебром) и сказал: "Тебе пора". И я сама почувствовала, что пора. И вынырнула из того пространства, которое хаклонги называют "общей памятью". Мы называем. Я ведь тоже хаклонг, пусть и всего лишь на одну восьмую.
— Я не собираюсь ничего менять, — услышала я ответ Ладимира. — Гверфальф сказал, что она должна оставаться в таком состоянии столько, сколько потребуется.
— Он забыл, что она всего лишь на одну восьмую хаклонг, и тело у неё человеческое! — воскликнула Алила. — Если ты будешь продолжать отдавать ей свои силы, от тебя даже тени не останется!
— Не говори глупостей, я всё-таки маг. И потом, ты же знаешь, что я всё равно буду делать это столько, сколько понадобится, — устало ответил Лад. — Ты ведь не хочешь, чтобы Слава умерла от истощения?
— Конечно нет, но… Мне просто надоело бесцельно бродить по дому! — воскликнула Алила. — Я хочу, чтобы она очнулась! Я хочу её обнять, сказать, как она нам нужна, как она МНЕ нужна! А потом надрать уши за то, что она пыталась вытворить!
— Может, не надо? — попросила я, просто, чтобы что-то сказать, и наконец открыла глаза.
Я оказалась в нашей с Адреем комнате, на знакомой кровати, укрытая одеялом, правой рукой в ладони сидящего рядом Ладимира, замершего и обрадованного, и с зарёванной и смеющейся Алилой, прыгающей ко мне и радостно душащей в объятьях.
— Ты! Ты, паразитка! Ты что пыталась с собой сделать, а?! — Алила схватила меня за плечи и яростно затрясла. — Кончать с собой, когда… Когда у нас можешь остаться ты! Ты — частичка памяти об Адрее, и ты пыталась отнять у нас эту частичку! Ты… Я чуть не умерла, когда увидела, как ты прыгаешь из окна! Ненормальная!
— Ты вообще-то обещала сказать сначала, как я тебе нужна, — жалобно заметила я, тщетно пытаясь прекратить тряску. — А уже потом ругать…
— Ты мне безумно нужна! — Алила крепко прижала меня к себе. — Как ты мне можешь быть не нужна, если ты… Да ты… таких как ты так мало! Ты была с Адреем, ты отказалась от своей семьи ради него! Ты — моя подруга! Лад… Лад, скажи ей! — дёрнула она брата за рукав. — Скажи, что тебе она тоже нужна!
— Слава знает, — Ладимир чуть погладил мои пальцы и грустно посмотрел на меня.
И почему-то только сейчас я поняла, что дорога и ему, и Алиле гораздо больше, чем думала. Мне стало стыдно, и я прижалась к гладящей меня по голове Алиле, пытаясь спрятать лицо в её распущенных волосах.
Я почувствовала, как Ладимир мягко коснулся моего плеча:
— Слава знает, как она мне дорога. И она догадывается, что не только мне, правда, Слава? Теперь все знают, кто ты, но не все относятся к этому не так, как мы…
— Я не хочу больше никем быть, — прошептала я, выпутываясь из жизнерадостно пахнущих цветами волос Алилы и отстраняя её. — Я хочу исчезнуть… Куда-нибудь… Где мой отец?
Ладимир замялся, но всё же ответил:
— Он хотел забрать вас с Фёдором, но тебя нельзя было куда-либо отправлять в таком состоянии, а твой брат отказался уходить. Поэтому твой отец ушёл с женой, внуком и младшим из сыновей в другой мир, какой именно, он предпочёл не говорить, — Ладимир вздохнул и тут же бодро добавил: — А твой старший брат остался. Он поселился через комнату, каждый день спрашивает про тебя, но не заходит, по-моему, он просто боится видеть тебя в таком состоянии. Да и у него мало времени: Фёдор с головой окунулся в подготовку восстания…
— Ненавижу восстание, — глухо сказала я, упрямо наклонив голову и сжимая плечи руками. — Ненавижу все благородные рода, и проклятые тоже, и Совет, и всех своих королевских предков, и того, кто придумал запрет и проклятье, и того, кто поднял восстание двести лет назад, и весь этот мерзкий мир! — я резко подняла глаза и посмотрела на Ладимира: — Ты можешь как-нибудь связаться с моим отцом?
Ладимир резко опустил глаза, на секунду повисло молчание, и вдруг раздался вопль Алилы:
— Ни за что! С чего ты взяла, что можешь уйти? Мы тебя не отпустим!
— Алила! — гневно воскликнул Ладимир, выпрямляясь и бросая на неё злой взгляд.
— Нет уж! — упёрла она сжатые кулаки в бока и вздёрнула подбородок. — Хватит того, что у нас теперь нет Адрея, так ещё и она хочет сбежать!
— Не обижайся на меня, — попросила я, устало закрывая глаза. — Ведь это из-за меня Адрей… Понимаешь, мне очень плохо. Так плохо, что лучше ни о чём не думать. Что хочется бежать, бежать далеко-далеко… Я больше не могу. Правда не могу.
— Славанька, — Алила обняла меня, прижала к себе, стала убаюкивать. — Разве тебе плохо с нами? Я тебя так люблю, и Лад тоже, он десять дней сидит с тобой, отдавая свои силы. Слава, ты нам нужна, без тебя нам будет ещё больнее. Если тебе недостаточно моей дружбы, чтобы остаться, останься ради Лада, ради всей нашей семьи, которая теперь твоя семья, ради твоих друзей, которые тебя не бросили, пожалуйста! И не смей винить себя! — воскликнула Алила, отстраняясь, и я открыла глаза. Подруга смотрла на меня почти сердито. — Может, не появись ты в его жизни, Адрей и был бы жив, но я точно знаю, что он предпочёл бы любить тебя и умереть десять дней назад, чем не знать тебя и прожить ещё двести лет! А единственный, кто действительно виноват — это Челси, и я перегрызу горло этой скотине, доберусь до него и…
