Светлана Протасенко
ОБОРОТЕНЬ
Было девять часов вечера, и Мелена, сидя в кресле автобуса, сонно сощурив глаза, смотрела в окно. Почему-то, не смотря на то, что мелькавшие в темноте оранжевые огни фонарей навевали на девушку сонливость, она никак не могла заснуть. В этом не было ничего нового, в общественном транспорте, сколь бы сильно не устала, но заснуть ей не удавалось. На улице было уже не только ветрено, но и весьма холодно — для ноября такая погода была естественна. Уже вторые сутки беспрерывно моросил противный дождик.
В автобусе же в столь поздний час народу было мало, она легко нашла себе место. Тёплая одежда, включённый обогреватель и общая усталость привели тело к странному оцепенению, а сознание к сонливому безразличию — до остановки было ещё далеко.
Мелена училась на третьем курсе университета, по специальности менеджмент. В принципе, её всё устраивало и в месте обучения, и в выбранной профессии, однако, ездить приходилось каждый день в самый центр Москвы из, пусть не самых дальних районов, но очень уж заковыристым маршрутом, что не могло не навивать грусти. Вообще-то, девушкой была весьма практичной особой, так что предпочитала не портить себе нервы по пустякам, и смотрела на мир с пофигистской точки зрения. Хотя слишком большие затраты на дорогу постоянно навевали тоску.
День для студентки начался сегодня в половине седьмого утра, но ничего страшного в этом, в отличие от своих сокурсников, она не видела, ибо просыпалась легко, а за пять — шесть часов сна успевала неплохо отдохнуть и к вечеру практически никогда не чувствовала «разбитости». Хотя сегодняшнее состояние сильно отличалось от «обычного», но возможно, — подумала, устало, Мелена, — я просто немного простыла.
Дело всё было в том, что девушку вот уже двое суток мучили сильные головные боли, и градусник стабильно показывал температуру 37,8. Вероятно, ей стоило остаться сегодня дома, отдохнуть, отлежаться — выздороветь, но такова уж её натура, что многие веши до разума доходили с запозданием, и поэтому, когда Мелена поняла, что заболела, она просто учла этот факт и отправилась в институт. Сейчас, она, конечно, признала всю опрометчивость данного поступка — к обшей разбитости состояния прибавилась лёгкая боль в мышцах и ломота в костях, но делать что-то было уже поздно и Мелена приняла решение, хотя это был скорее сам собою напрашивающийся вывод — по прибытию домой кружка горячего чая и в постель, набираться сил.
Стоило только войти в квартиру, как что-то метнулось ей под ноги и громогласно мяуча принялось требовать положенный ужин. Споткнувшись о Грацию, Мелена тихо зашипела, вполне удачно проглотив, пришедшие на ум ругательства. Отнюдь не мелодичный мяв, гвоздём, ударил по ушам и вбился в череп с силой отбойного молотка.
Устало, стянув сапоги и кинув куртку прямо на пол прихожей, девушка, пошатываясь, прошла, на кухню. Сил развесить всё как положено уже не было. Она достала из холодильника фарш и наложила его кошке. Из последних сил, раздеваясь и кидая одежду прямо на пол коридора, Мелена вошла в ванную и, открыв кран с холодной водой побрызгала на лицо, пытаясь хоть немного остудить разгорячённую кожу. Попытка оказалась напрасной, она даже не ощутила, попадания капель на кожу. Стало очевидно, что жар усилился. Мелена, дрожа всем телом, едва ли не ползком добралась до кровати и с громким стоном повалилась на неё, даже и не думая натянуть на обнажённое тело одеяло.
Пока она валялась в забытье, прошло не больше часа. Сон был наполнен липким туманом и тошнотворным бредом. Проснулась Мелена от жуткой боли в мышцах, казалось, что какой-то невидимый садист выкручивает ей суставы, и обжигает огнём внутренности. Она дико закричала, срывая связки и начала метаться по постели, глухо воя от нестерпимых ощущений, то и дело, снова срываясь на крик. Она извивалась немыслимым образом, стремясь хоть чуточку уменьшить раздирающую тело боль.
Испугано зашипевшая кошка, распушив хвост до состояния ёршика, округлившимися глазами смотрела за мучениями хозяйки. Во время очередного вопля, животное одним прыжком очутилось на шкафу, и наблюдала за страшной картиной уже оттуда. Так продолжалось несколько часов, наполненных криками и воем. Ближе к полуночи боль спала, не то чтобы совсем, но теперь она теребила внутренности, заставляя обессилевший организм тихонько подвывать и плакать от бессилия.
Саднило сорванное горло и, в голове девушки пронеслась мысль, что теперь она, наверное, не сможет издать ни звука. Всю опрометчивость данной мысли Мелена поняла ещё через полтора часа, когда боль одним рывком достигла наивысшей отметки, и принялась, плавить кости: растягивая, ломая, корёжа. Все суставы страшно выкручивало, тело, будто ломало невидимой силой, ногти то укорачивались, то увеличивались, становясь слишком большими для тонких девичьих пальцев и, меняли свою текстуру, становясь настоящими когтями. Из воспалённых, распахнутых на пол лица глаз беспрерывно текли слёзы. Радужка практически заполнила белок и сменила цвет с тёмно-зелёного на жёлтовато-оранжевый, зрачок то и дело становился толщиной с волос и делался вертикально вытянутым, но долго не держался, расползаясь и делая глаза беспроглядно чёрными. Губы были рассечены увеличивающимися зубами, кровь текла по подбородку, пачкала меняющие форму, заострившиеся зубы. Клыки значительно укрупнились, по сравнению с остальными лишь заострившимися зубами и даже слегка загнулись вовнутрь. Окровавленными оказались также внутренние стороны бёдер — резкие изменения затронули весь организм заставляя тело подстраиваться и перетекать во что-то новое. Неожиданно тело девушки сложилось пополам, но не вперёд, а назад, как будто ей сломали позвоночник. Когда же оно вернулось в нормальное положение, то фигура уже мало, чем напоминала человеческую: другое строение бёдер, вытянувшиеся и поменявшие форму руки, иной контур черепа обезобразивший уже не человеческое лицо. Бессистемно, то тут, то там на теле прорастали клоки волос. Между ног вился, беспорядочно извиваясь, хвост. Мелена уже давно не кричала, из меняющегося горла раздавался тихий хрип. Но перевоплощение на этом ещё не закончились. Вытянувшиеся вверх уши поменяли своё положение и покрылись жёсткой щетиной волос. Менялось строение губ и челюстей, менялись кисти и ступни, кости таза, позвоночника и грудной клетки, волосяной покров становился всё плотней, гуще и к четырём часам утра на разодранной, испачканной кровью и потом кровати лежало странное создание. Пожалуй, самым близким по внешности животным можно было назвать лесную рысь, но и это было бы весьма приблизительно. В первую очередь из-за размеров. В длину она казалось, могла «переплюнуть» и тигра, в высоту достала бы человеку до пояса, и это только в холке. Шерсть, покрывавшая зверя, имела темно-коричневый, отливающий в рыжину окрас, сильнее вытянутая, чем у кошачьих морда и слишком большие клыки.
