— Вот она! Прелесть глуши, величие природы. — Максим, видимо задавшись целью отговорить сокурсницу, как ему казалось от девичьей дури и свойственных ей (то есть дури) необдуманных поступков, показательно глубоко втянул ноздрями воздух. Правда, тут же закашлялся. У природы было своё представление о температурном режиме. Мелена злорадно хихикнула и, просочившись через калитку, побрела в направлении домика. Открыть дверь с первой попытки не получилось, и, тогда девушка упёрлась ногой в стену и поднапрягшись рванула на себя. На этот раз упрямая дверь, как бы в насмешку, с лёгкостью выскочила из проёма, больно саданув студентку по пальцам.
— Уй! — Мелена прижала покалеченную руку к груди. На этот раз хмыкнул Макс, протискиваясь мимо неё в дверной проём. Через несколько секунд уже оттуда донеслось его презрительное фырканье. Мелена потрясла запястьем в воздухе, с него к удивлению студентки уже начел сходить, желтея, неслабый синяк. Подозрительно покосившись на собственную ладонь, как будто конечность чем-то угрожала хозяйке, Мелена последовала за спутником. Войдя в эту пародию на дачный домик, девушка с трудом подавила вздох. Одна единственная комнатка три на пять метров, под единственным окном старый, если не сказать умирающий в муках стол, у стены, со стороны входа, трухлявый шкаф, забитый, как знала девушка, всякой старой одеждой, да гниющими матрасами. Так же её обостренный теперь слух выловил со стороны этого самого шкафа шуршание и невнятный писк. У дальней от входа стены стоял большой, но практически плоский деревянный ящик, служивший, когда нужно ещё и кроватью. На столе так же присутствовала, почему-то лёжа, керосиновая лампа, правда, без топлива.
— Да-а-а уж. Спартанская обстановочка. Мелен, ты точно уверена, что хочешь забить на универ и пожить в этой глуши?
Девушка кивнула, с тоской оглядывая место своего будущего пребывания. Максим состроил рожу и, ничего не сказав, пошёл в машину — за вещами. Мелена же, неприкаянным призраком прошлась по единственной комнатке, провела пальцем по поверхности стола, понюхала оставшуюся на нём пыль и раскатисто чихнула. Спустя буквально минуту на «сцене» снова обозначилась сильная половина человечества тащивший ватный матрас и несколько одеял, одно пуховое и два шерстяных. Отодвинув плечом так некстати попавшуюся под руку спутницу, он свалил принесённые вещи на жалкое подобие кровати и, буркнув, что-то про то, что он ей в грузчики не нанимался, и не могла бы она хотя бы пойти притащить сумки с продуктами, снова покинул строение. Философски пожав плечами, девушка направилась за ним. По дороге она столкнулась со спешащим уже в обратном направлении Максимом, нёсшим небольшую печку, к которой предстояло ещё и дрова заготовить. Подойдя к калитке, которую, оказывается, её спутник уже успел распахнуть на всю ширь, Мелена вынула из багажника пакеты с продуктами, тёплой одеждой, и необходимыми предметами личной гигиены. В которые, при нынешних условиях входили и веник с совком. Вот так перетаскав все привезённые вещи однокурсники расстались, на прощание, выслушав/высказав напутственную речь про бабью дурость, и про то, что так как телефона у неё нет, то пусть ей местные волки и подавятся, они попрощались. Максим уехал, а Мелена принялась за очистку нового места своего проживания.
Ну, пожалуй, не стоит нагружать читателя описаниями непосредственно процесса уборки, думаю, каждый из нас имел хоть раз в жизни такую возможность, поубираться на даче после зимы. А, учитывая, что всё это простояло без уборки не один год…
Выметать из углов трупики пауков, и других насекомых, ползать по полу на коленях, и возить по нему грязной тряпкой — не самое приятное занятие. Когда процесс был завершён, девушка позволила себе лишь пару мгновений насладиться результатом, и принялась раскладывать привезённые вещи. Посредине комнаты разлёгся коричневый коврик с тёмно-зелёным рисунком, на столе появилась цветастая клеёнка, на окошке, тяжёлая шторка, в уголке примостилась печечка, трубу которой Максим вывел куда-то в щель под крышей, после чего, ему пришлось её, щель, затыкать, какой-то строительной фигнёй, названия которой девушка не помнила. Консервы разместились под столом и частично на нём, а на ящик лёг матрас, накрытый простынёй и пуховым одеялом. В общем, получилось довольно неплохо и вполне себе уютненько. Вот только, когда «юная натуралистка» спохватилась, что дров для розжига печки у неё нет, на улице было уже темно. Благо, с новым своим зрением Мелена и в этой, для обычного человека непроглядной, темноте ориентировалась довольно неплохо и минут через пять блужданий по мокрому, на сквозь продуваемому саду, ей посчастливилось набрести на недавно обломившуюся ветку, довольно влажную, но благо, ничуть не трухлявую. Размером едва ли не с пол дерева, старой яблони, с которой она видимо и отпала. Так проблема топлива была с успехом решена.
Где-то через полтора часа старательных попыток разжечь печку, это всё же удалось совершить и девушка с чувством выполненного долга, наконец-то завалилась спать. Правда, несмотря на физическую, да и эмоциональную усталость заснуть на новом месте сразу не получилось. Мелена против воли вглядывалась в темноту, вслушивалась в ночные шорохи, всё больше проникаясь мыслью, что мыши всё-таки живут в её шкафу… когда же она услышала лёгкий писк и частый звук перебираемых по полу лапок, то и вовсе уверилась в своих подозрениях. Правда надо заметить, что за всю ночь ни одна, даже самая наглая мышь не рискнула подойти к спящей девушке. То ли из-за того, что ещё не привыкли к людям, то ли оттого, что чувствовали в ней зверя. Хотя девушке казалось, что на счёт последнего она себе бессовестно льстит. Но по большому счёту эта ночь прошла спокойно.
Утро началось возмутительно рано… чисто городской житель, коим и являлась Мелена, привык просыпаться часам к одиннадцати, а то и к двум часам дня, если только не ставила будильник, но на природе это было попросту не возможно. По крайней мере, для Мелены. Чуть стало светать, как за окном запорхали, принявшись пересвистываться птицы, зашебуршались «домашние» мыши, и сама девушка, открыв глаза, поняла, что спать ей совсем не хочется. Несмотря на накопленную за вчерашний день усталость, за ночь, кстати, не прошедшую до конца, сон ушёл от неё безвозвратно.
Ну что ж, — подумала Мелена. — Похоже, моё звериное «я» настроено поработать сегодня.
И тут же спохватилась, что мысль эта слишком уж злорадна, будто бы она отделяет себя от этого зверя. Но Мелена, точно знала, что даже после изменения она остаётся собой. А издеваться над самой собой попахивает мазохизмом.
