Дмитрий Дзыговбродский
Идущий во Тьму
Тьма сегодня бушевала. Где-то внутри шёл призрачный шторм, и лёгкие завитки сумрака бродили по внешней границе.
— Пап, а пап…, — маленькая Мири подёргала Рэда за рукав.
— Да, звёздочка…
— Ты принесёшь сегодня солнечную куклу? Ну, пожалуйста, пап. У меня же завтра день рождения.
— Конечно, милая. Я обещал, — Рэду очень не нравилась Первая Завеса. Что-то там сегодня происходило, и совсем не хотелось в это вмешиваться. Но завтра и вправду день рождения Мири. Да и денег уже почти нет.
На границе образовалось уплотнение похожее на руку. Серый туман сформировался в пять пальцев с когтями. Нечеловечески плавным движением рука извернулась ладонью вверх, будто пытаясь поймать капли несуществующего дождя, потом сжалась в кулак. Внезапно призрачная рука направила указательный палец на Рэда, как будто говоря "Сегодня ты", и спустя мгновение распалась на несколько сгустков.
Рэд уже что-то слышал про такие вот руки. И вроде бы ничего хорошего. Да и что хорошего можно услышать про Тьму? Но теней бояться — во Тьму не ходить.
Нет, сегодня во Тьме явно было не спокойно. В Западной Тьме, как говорят важные маги из Ордоса. Вот только идти всё равно придётся — поступил заказ на волшебные камни. В Ордосе новый выпуск, и каждого выпускника надо обеспечить посохом с волшебным камнем.
Если бы ещё господа маги знали что за камни они носят в навершиях посохов. Хотя Совет давно уже знает, и ничего — носят и радуются. Странные они — борются с Тьмой, но при этом спокойно используют предметы, рожденные в Ней.
— Мири, не ходи сегодня к границе. Хорошо? — Рэд посмотрел дочери в глаза. — Даже если девочки будут звать. Сегодня там буря, и могут выйти "ядозубы", а то и "серые спруты". Обещаешь?
— Да, папа… Но может я пособираю камушки после отлива?
— Нет, звёздочка. Сегодня отлива не будет. Там Призрачный Шторм.
— Хорошо, пап.
Рэд улыбнулся и перевёл взгляд на Первую Завесу. Эх, говорил Лис Хоган не соваться во Тьму, когда там шторм бушует. Ещё и рука эта. Не к добру…Ох, не к добру. Но ведь дочке обещал. Ещё обидится — так ждала день рождения, чтобы я ей куклу подарил.
А живут то они далеко — за Игровым Полем. Как туда идти, знаю, но во время шторма всякое может появиться…или пропасть. Рассказывал как-то Топтыга о том, что он увидел во время шторма: чудовища железные всякие, земля из мелкого камня, скреплённого смолой, странные дома похожие на коробки, стальные стрекозы в небе. Рассказывал. Уже и не помню половину. Помню только, что не вернулся Топтыга из очередного шторма. Сгинул. Пусть душа его во Тьме найдёт дорогу к Свету!
Рэд пристально посмотрел в сторону гавани. Нет, корабля магов ещё нет. Наверно, к вечеру объявятся. Сами бы залезли во Тьму — посмотрели бы из какого теста они сделаны. Старики говорят, пытались когда-то их мажества полезть за Первую завесу. Бодро полезли — пятнадцать стихийных, рунных штуки три и один тёмный, а во главе сам милорд ректор, бывший, не нынешний. Так из серого тумана через пару часов только милорд ректор и выбрался. А точнее выполз. С тех пор маги даже не пытались что-нибудь изменить в сложившейся ситуации — можешь, сходи, а мы заплатим. К слову говоря, платили хорошо. Грех жаловаться. А то, что пропадали Идущие во Тьме, то что ж. На то она и Тьма. Каждый выбирает по себе.
Рэд криво усмехнулся. Подбросил плечом рюкзак, чтоб поудобнее лёг на спину. Ох, не лежала душа к прогулке во Тьме. Поправил Мири сбившуюся чёлку и, не оборачиваясь, пошёл к Первой завесе. До неё было уже совсем недалеко — метров сто, не больше. Из-за призрачного шторма она приблизится ещё метров на сорок, а потом уже пойдёт на убыль. По всему получается, что окажется он около Игровых Полей аккурат к пику призрачного шторма. Дрянь дело. Если бы не сложилось всё так, хрен бы полез. Сидел бы дома, пиво пил.
Рэд выругался. На сердце скребли кошки размером с дом. Терпи, Идущий во Тьму. Не зря же нас так прозвали. Вот и иди, молча. Сам выбирал судьбу, вот и шагай. Ругайся, проклинай, сжимай зубы до солоноватого привкуса, но иди.
Первая Завеса играла лёгкими струями тумана, сплетая странные узоры из серого и белого цветов. Всё ближе и ближе… Рэд закрыл глаза, отсчитывая последние шаги. Споткнуться он не боялся — каждый камешек был знаком, каждая неровность почвы отпечаталась в памяти. С этого места он всегда начинал свой путь. И сюда же возвращался.
Пятый шаг…
Четвёртый…
Третий…
Второй…
Последний…
Тьма.
По ушам ударил далёкий мрачный гул. Почти не слышный, ощущаемый больше кончиками пальцев. Как будто рядом находится огромная морская раковина.
Вечная песня Тьмы.
— Ну, здравствуй, — еле слышно прошептал Рэд. Всё осталось за Первой Завесой: призрачный шторм, страхи, сомнения, маги и простые люди, будущее и прошлое. Только так и можно выжить — учил когда-то пятнадцатилетнего Рэда повидавший всё Седой Эгмонт, невероятно удачливый Идущий. Он говорил, что его удача заключается только в том, что всё человеческое, лишнее, пустое он оставлял за Первой Завесой, и как только делал первый шаг во Тьму, становился её частицей. Да и повидал он столько, что в свои двадцать восемь полностью поседел.
Рэд постоял неподвижно несколько секунд и только потом открыл глаза.
Серое на чёрном. Лишь кое-где яркие искорки алого. Даже чёрный цвет выглядел как тёмно серый. На горизонте цеплялось за горизонт неправдоподобно большое алое солнце. Оно там находилось всё время. В землях Западной Тьмы всегда поздний вечер, нескончаемый, обречённый. Тёмно-серые тени протянулись по земле, время от времени колыхаясь, словно от незримого ветра.
Рэд упрямо мотнул головой и направился через Развалины в сторону аллеи, вдоль которой стояли странные статуи. Только здесь можно было выйти во внутренние области Тьмы. Во внешних уже нечего было искать. Конечно, приливом забрасывало "камни", правда, не очень большие. Иногда можно было найти "мифриловое кольцо" или "ледяную молнию", но это так — игрушки для новичков. По настоящему интересные штуки отсюда выгребли лет с полсотни назад. Земли рядом с границей стали полигоном для новичков. Тем более, здесь тоже можно было откинуть копыта. Или встретить "пересмешников". И неизвестно ещё что хуже.
Вокруг живописно расположились развалины каких-то неизвестных дворцов и храмов. Самое интересное, никто не слышал, чтобы на островке был хоть один дворец. Селение рыбаков было, это да, вот только их жилища уж никак не тянули на дворцы.
Но красиво, невероятно красиво. Рэд каждый раз любовался этим мрачным пейзажем. Тёмные силуэты полуразрушенных дворцов, опутанных ярко алыми лианами. Серые тени, еле заметно меняющие очертания под лучами умирающего солнца. Это была нечеловеческая красота. Созданная не людьми и не для людей. Два года назад Рэд привёл сюда одного художника — опасности никакой, а деньги тот заплатил немалые. Побродили они так пару часов и вернулись. Художник отплыл на материк через день, даже не попрощался, всё бормотал про себя что-то, да чертил угольком наброски Развалин. И только через полтора года Рэд снова услышал о том художнике. Его картины пользовались невероятным успехом. Они завораживали. Даже простейший набросок сразу же считался шедевром и покупался за бешеные деньги. Правитель Салладора заказал цикл, заплатив одним из приморских городов. Султан Арраса за картину "Алые тени" отдал один из Великих бриллиантов, величиной с кулак взрослого мужчины. Даже Инквизиция признала заслуги художника, хотя и пыталась вначале отправить на костёр. Ни у кого больше не получалось так изобразить чуждость, красоту и нечеловеческое зло Тьмы. Слава его длилась недолго. Художник сошёл с ума и покончил с собой, написав на стене своего жилища "Я вижу свет". Своей кровью…
