Ночь пульсировала оранжевым огнем.
Генерал Форто, верховный главнокомандующий легионов Нара, стоял на склоне холма под красными вспышками ракет, на безопасном удалении от обстрела, разрушавшего стены Гота. Ночь была холодная, в воздухе ощущался легкий морозец. В небе и на кончиках ресницах генерала сверкали блестки снега. Порывы ледяного ветра подхватывали ракеты, уносили их за город, изгибали пламенные струи огнеметов. Прожигаемые стены Гота светились расплавленным янтарем, а центре города поднимались дымы пожаров – результат удачных попаданий ракет. Готские лучники стояли на зубчатых стенах и помостах, поливая дождем стрел тысячу легионеров, окружавших город. Высоко в горах пусковые установки запускали ракеты, по полю тяжело катились металлические гусеницы боевых фургонов, превращая почву в полужидкое месиво. Внутри металлических корпусов команды стрелков перекачивали керосин в сопла огнеметов и жгли стойкий камень Гота.
Боевые машины Нара работали.
Генерал Форто стянул перчатку и поднял палец, чтобы оценить ветер. Юго-восточный и сильный, решил он. Чертовски сильный. Выругавшись, он засунул руку обратно в металлическую перчатку. Пока не похоже было, чтобы город-крепость был готов дрогнуть под напором войск, и ветры отказывались послушно стихать. Прошло всего несколько часов с начала штурма, а он уже начал испытывать нетерпение. Плохая черта для генерала. Он с раздражением скрипнул зубами и снова стал смотреть, как Гот продолжает противостоять его силам.
– Ну, сопротивляйтесь, дело ваше, – проскрежетал он. – Скоро мы установим таран.
Неподалеку на склоне ожидала его приказаний команда кислотометчиков. Они уже несколько часов назад зарядили орудие первой емкостью со смесью Б – сразу же по прибытии в город. Форто надеялся, что ветер ему поможет, но тот только усилился, так что стрелять было пока нельзя. На холмах вокруг Гота стояли еще пять таких кислотометов: все были заряжены, все ждали приказа Форто. Форто подул на руки, пытаясь их согреть.
– Они сильны, – сказал генерал своему адъютанту, стройному и мрачнолицему полковнику Каю. – Я их недооценил. Похоже, у них хватит духу выдерживать осаду. Я считал, что Локкен на такое не способен.
– Герцог Локкен – человек слабый, – возразил Кай. Голос у него был хриплый, генерал с трудом понимал его речь – результат трийской стрелы, попавшей в горло. – Когда рассветет и он увидит то, что здесь для него приготовлено, он сдастся. – Полковник изобразил одну из своих кислых улыбок. – Я настроен оптимистически.
– Да, ты можешь себе это позволить, – отозвался Форто. – А я не могу. – Он указал на высокие стены города, густо усеянные лучниками, не обращавшими внимания на обстрел. – Посмотри. Видишь, сколько у него людей? Он может так держаться неделями. А эти проклятые ветра…
Форто замолчал и вознес мысленную молитву. Эти ветра создал Бог, и он не имеет права их проклинать. Он покаялся в своем грехе, а потом перевел взгляд на гигантский кислотомет. Десять емкостей со смесью Б ждали рядом с магазином, приготовленные к заряжанию. Мехи, которые должны послать емкость в город, были раздуты. Их тугая кожа тихо постанывала. Форто наклонился и поднял одну из емкостей. Солдаты из расчета ахнули и попятились. Генерал поднял емкость выше и стал поворачивать, чтобы разглядеть ее в пульсирующем свете ракет. Цилиндрическая емкость была не больше его головы. Он ощутил, как плещется внутри жидкость. В емкости было две камеры: одна была полна воды, вторая содержала смесь Б, сухие гранулы, синтезированные военными лабораториями. При ударе емкость разобьется, и компоненты смешаются. Остальное довершит даже самый слабый ветерок.
Теоретически. Смесь Б еще никогда не испытывалась в боевых условиях. Бовейдин сбежал из Нара, не завершив ее разработку, оставив после себя горстку неумех, которым пришлось заканчивать его работу. Смесь А оказалась слишком едкой, так что ее нельзя было транспортировать. Но, по уверениям военной лаборатории, смесь Б получилась идеально. Они проверили ее на пленных, получив превосходные результаты, так что пятидесяти емкостей должно хватить на уничтожение Гота.
Но для этого ветра должны быть благоприятными.
Помрачнев еще сильнее, Форто поставил емкость обратно. Как бы ему ни хотелось попробовать действие нового средства, он не мог рисковать и взрывать смесь при таком сильном ветре. Стены Гота, конечно, высоки, но смогут ли они задержать весь газ? И что будет, если какая-нибудь емкость упадет вне стен? Если и существует безопасное расстояние, на котором эти едкие пары не действуют, его пока никто не измерил. Может, Бовейдин его знал, но карлик теперь на Кроуте, сбежал с этим содомитом Бьяджио.
«Нельзя терять веру», – напомнил себе генерал.
– Даже если я полечу с драконами и поселюсь в самых темных уголках земли, – произнес он, – то и там Твоя десница поведет меня и Твой свет осветит мне путь. – Форто бесстрастно улыбнулся своему полковнику, который не отличался религиозностью. – Книга Галлиона, – объявил он. – Глава одиннадцатая, стих девятнадцатый. Ты знаешь, о чем тут говорится, Кай?
Кай остался равнодушным. В отличие от Форто, он следовал эдиктам архиепископа Эррита из одного только долга, без всякого религиозного чувства. Форто безуспешно пытался убедить полковника в реальности Небес, но Кай оставался скептиком. Однако он был верным и талантливым офицером, так что Форто закрывал глаза на его ересь.
– Они поднимают флаг, – просто сказал полковник Кай. – Вот и все, что я знаю.
За спиной Кая виднелся город Гот, освещенный ракетами. Его каменные башни по-прежнему вызывающе возносились вверх. А в самом сердце города на крепости Локкена развевался Черный флаг – этот ненавистный символ старого Нара. Теперь подъем такого флага считался преступлением, но Локкен и ему подобные демонстративно игнорировали указы Эррита. Форто не успокоится, пока он не сорвет этот флаг и собственноручно не запихнет его в лживую глотку герцога Локкена.
После смерти Аркуса и прихода к власти Эррита всем народам Нара разрешили поднимать только один флаг. Это был тот флаг, под которым сейчас сновали люди Форто: яркое золотое поле с восходящим солнцем. Этот флаг придумал сам Эррит. И епископ очень разумно назвал его и благословил, как знак укоризны Черному Ренессансу.
Флаг назывался «Свет Бога».
И всякий раз при виде этого флага у Форто перехватывало горло. И теперь, когда его войска окружили огромный город-крепость, его знаменосцы высоко поднимали Свет Бога, и свет ракет падал на него, словно прикосновение небес, и все заблудшие души Гота могли его видеть. Сегодня они подняли свой Черный флаг, сегодня они демонстрировали свою верность мертвому императору и его столь же мертвым идеалам, но завтра, если ветра будут благоприятствовать, Свет Бога навсегда взовьется над Готом.
