Роберт Сальваторе
«Рискованная игра Лютиена»
Это были темные времена. Эриадор стонал под игом короля Гринспэрроу и его герцогов-чародеев. Преторианская гвардия, состоявшая из диких и злобных циклопов, жестоко угнетала народ. В те времена восемь величайших соборов Эйвонских островов, построенные как дань поклонения высшим силам, использовались для подсчета и сбора налогов.
Но это также были времена надежды, ведь в северо-западной части горного хребта, называемого Айрон Кросс, в Монфоре, самом большом городе Эриадора, слышались призывы к борьбе за свободу, к открытому сопротивлению. Злобный герцог Моркней, орудие в руках Гринспэрроу, был мертв, его обнаженное костлявое тело болталось на самой высокой башне Собора, главной церкви Монфора. Богатых купцов и их охранников-циклопов — главную опору трона — оттеснили и заперли в верхнем районе города. А в это время обитатели бедных домов, гордые эриадорцы, вспомнили королей древности и выкрикивали имя Брюса Макдональда, который привел свой парод к победе в кровопролитной войне с циклопами несколько веков назад.
Конечно, это восстание явилось всего лишь проблеском надежды в море мрака, одинокой звездочкой в темном ночном небе. Чародей-герцог был мертв, но король мог с легкостью заменить его. Монфор сотрясали яростные битвы, повстанцы сражались против правителей и их охранников-циклопов. Однако грозные войска Эйвона еще не появились, им мешала зима. Но никто не сомневался, что, когда Гринспэрроу ураганом обрушится на север, каждый, кто осмелится восстать против короля-чародея, узнает, что такое настоящая тьма.
Повстанцы не думали об этом, они сражались в своей нынешней битве, объединившись и не теряя надежду. Вот так всегда и начинаются революции.
Вот почему маленькая искорка, загоревшаяся в Монфоре, положила начало огромному пожару, охватившему все земли, стонавшие под игом захватчиков с юга. Народ объединяло имя величайшего героя древности, Брюса Макдональда, и призывы нового вождя, победителя самого герцога Моркнея.
Призывы Алой Тени.
Восстание началось здесь, в огромном нефе Собора, и до сих пор высохшие пятна крови тех, кто погиб в той первой битве, можно было увидеть на деревянных скамьях и каменном полу, стенах и статуях.
Собор построили прямо у стены, отделявшей район купцов и богачей от простого народа. Таким образом, здание имело важное стратегическое значение. Оно переходило из рук в руки несколько раз с тех пор, как начались бои, но революционеры были настроены столь решительно, что циклопам все еще не удавалось продержаться там настолько долго, чтобы взобраться на башню и снять тело герцога Моркнея.
В этот раз, однако, одноглазые ударили в полную силу и проломили западные ворота Собора, как и меньшие двери со стороны северного трансепта. Циклопы десятками прорывались внутрь, встречая, однако, решительный отпор со стороны повстанцев. И свежие пятна крови появились поверх высохших, забрызгав деревянные скамьи и каменный пол.
За несколько минут Собор превратился в арену ожесточенной схватки, в которой противники не щадили себя, думая лишь об уничтожении ненавистных врагов.
Шум битвы услышали в нижнем районе города, на улицах, принадлежавших повстанцам. Сиоба, полуэльфийка, и ее четыре десятка товарищей-эльфов — более трети всех эльфов Монфора — не замедлили откликнуться на призыв. В стене великого Собора был проделан секретный вход, ведущий из нижней части города. Его прорубили искусные гномы в те редкие моменты, когда бои затихали. Сейчас Сиоба и ее товарищи ринулись из нижнего района, карабкаясь по заранее подготовленным канатам в проход.
Пробираясь по грубому туннелю, они могли слышать шум битвы, доносившийся из нефа. Проход тянулся вдоль массивной стены, разделявшей город, затем поворачивал, следуя очертаниям соборной апсиды. Гномы без труда справились с задачей, поскольку толщина стен в любом месте была не менее десяти футов, а кое-где уже имелись проходы, которые использовались ранее при ремонте старинного здания.
Скоро эльфы повернули на запад. Туннель резко обрывался, переходя в лестницу, которая привела их на следующий уровень. Затем маленький отряд повернул на юг, опять на запад, и, наконец, на север, завершив обход южного трансепта. Здесь Сиоба отодвинула каменную плиту и выбралась на южный трифорий, открытый выступ в пятидесяти футах над полом, тянувшийся от западных дверей вдоль всего нефа. Она откинула с лица пшеничные локоны и тяжело вздохнула, глядя на разыгрывавшуюся внизу сцену.
— Цельтесь как можно лучше, — велела Сиоба своим товарищам-эльфам, которые проскальзывали позади нее и распределялись по всему выступу.
Впрочем, приказ оказался излишним, эльфы сами все поняли, взглянув на путаницу тел врагов и друзей, сплетавшихся в смертельной схватке. Немногие циклопы были столь любезны, что сами подставляли себя под выстрелы. Однако мало кто на Эйвонских островах мог превзойти эльфов в стрельбе из лука. Зазвенела тетива, стрелы свистнули в воздухе, безошибочно поражая циклопов внизу.
Теперь эльфийский отряд разделился. Примерно четверть отважных повстанцев с Сиобой во главе помчалась вдоль трифория в его западный конец. Здесь находился небольшой туннель, также расположенный высоко над полом и пересекавший неф, выходя на северный трифорий. Эльфы, стараясь держаться в тени статуй, украшавших выступ, пробрались в противоположный конец, к основанию северного трансепта. Именно здесь прорвалась внутрь собора большая часть циклопов, и только горсточка защитников отважно попыталась преградить им путь. Десяток эльфов натянули луки и посылали стрелу за стрелой, поражая одноглазых, заваливая северный трансепт телами врагов.
На мгновение показалось, что атаку удалось отбить. И одноглазые, к которым перестало подходить подкрепление, отхлынули назад. Но затем раздался оглушительный грохот — это рухнули под ударами тяжелого тарана двери в конце южного трансепта, сметая возведенные баррикады. Новая волна циклопов хлынула внутрь, и ни эльфийские лучники в трифории, ни люди, отважно бившиеся в нефе, не смогли остановить ее.
— Похоже, что на нас двинулись все одноглазые Монфора! — воскликнул эльф, стоявший позади Сиобы.
Девушка кивнула, соглашаясь с такой оценкой ситуации. Вероятно, виконт Обри, который, по слухам, теперь возглавил верные королю войска, посчитал, что Собор слишком долго находился в руках противника. Говорили, что Обри был обычным фигляром, одним из многочисленной толпы виконтов и баронов, кичившейся благородством своей крови, лакеев самозваного правителя Эйвона. Однако, вне зависимости от его личных качеств, сейчас Обри подчинялась вся гвардия Монфора. И теперь виконт обрушил все свои силы на повстанцев, засевших в Соборе.
