Стивен Браст - Грезы страсти

Понятия не имею, кем она была и как влюбилась в Маролана.

Он отбыл с визитом на гору Дзур, когда прозвучал сигнал тревоги. Я как раз находился у него в гостях, а поспольку я отвечал за службу безопасности, в мои обязанности входило как минимум выяснить, в чем дело. Образы в моем мозгу отобразили коридор неподалеку от личных покоев Маролана, и я побежал туда со всей возможной скоростью. Несколько медленнее, чем мог когда-то.

На бегу я проверил, в порядке ли оружие, и связался с несколькими охранниками, которые направлялись туда же. Двое, которые были ближе всего к тому коридору, не откликнулись; либо заняты, либо не в состоянии ответить.

Однако.

У дверей спальни Маролана я увидел обоих. Один лежал на боку, второй скрючился рядом. Оба мертвы. Пока хватит.

Остальные охранники еще не подоспели.

«Осторожно, босс», — Лойош опустился мне на плечо и размял крылья, готовясь, если надо будет, быстро взлететь.

Изнутри донесся негромкий взрыв. Я не доставал оружия, так как не знал, что потребуется; я просто вломился внутрь.

Обширный, обставленный в черных маролановских тонах, пустой зал. Резная дверь в дальнем углу приоткрыта. Я вздрогнул: даже Сетре Лавоуд пришлось бы повозиться, открывая ее. Золотая цепь, которую я неверно назвал Чароломом,[1] скользнула мне в ладонь. Я устремился вперед и вверх, в башню Маролана.

Я почти догнал незваную гостью у комнаты, где Маролана никто и никогда не смеет беспокоить. Времени мне хватило лишь на короткий взгляд. Высокая, темноволосая, в белом, среди ее предков могли быть дзурлорды.[2] Она стояла у окна, что вело куда угодно.

Она взглянула на меня; я вскинул Чаролом, но она не напала, и понять что-либо по ее лицу было невозможно. Она развернулась и шагнула в окно.

Несколько лет назад я связался бы с Мароланом и спросил, насколько для него важен факт вторжения в святая святых его замка. Или задержался бы на минутку, чтобы оставить Крейгара на хозяйстве. Но она убила двух моих знакомых, и что там скажет Маролан, меня более не волновало; Крейгар же и так давно мертв.[3] Подняв повыше Чаролом, чтобы продемонстрировать ему окно, я последовал за ней.

Меня охватило пламя — ни жара, ни боли, но все чувства отрубились, остался лишь Лойош — как всегда, когда я отправляюсь сквозь Врата в иное место. Звезды, скрытые за красно-оранжевым небом Драгейрианской Империи, танцевали пред очами моего разума, а музыка бездумного творения и бессмысленного разрушения звучала в ушах моей души, а потом обрушился душ золотых искр, которые падали, падали и исчезали. Так уже бывало. Мне это не нравится, но телепортироваться еще хуже. Неудобствам я предпочитаю ссадины. Может, это моя основная проблема.

Я привык к вечно сумеречному небу над Империей, и я видел небо Востока, синее или затянутое белым или серым, так что пурпурная мгла не должна была смутить меня. Но — смутила, и хватит об этом. Я оказался на пыльной земле, окруженный бурыми скалами. Неподалеку стоял оседланный конь светлой масти.

«Сзади, босс».

Я развернулся; всадница в белом рысила вниз по грунтовой дороге. Я не был уверен, что владею верховой ездой достаточно хорошо, чтобы вообще сесть в седло, но конь не возражал, и я оказался там еще до того, как принял окончательное решение. Седло было деревянным. Если вы никогда не пользовались таким — можете мне поверить, вы ничего не потеряли.

Земля для всадника кажется очень далекой, особенно с непривычки. Скакать со шпагой при бедре тоже не слишком удобно, обычно я при этом нервничаю. Сейчас мне, впрочем, было не до того: я главным образом старался удержаться верхом на этой твари.

Потом разразилась буря, с водопадами дождя, со сполохами молний, какими гордился бы Маролан, с оглушительными раскатами грома. Лойош спрятался у меня под плащом. Грунт стал скользким и я сместился ближе к обочине. Подняв воротник, я прятал глаза от дождя, чтобы хоть что-то видеть, однако все же едва не врезался в повозку, которая очень быстро двигалась в противоположную сторону; у нее были яркие фонари, но лошадей я не заметил. После этого я держался еще ближе к обочине.

Через несколько минут буря стихла, а она все еще была впереди, вся в белом. Тут я осознал, что она натянула поводья и поджидает меня.

Дорога закончилась кольцом, окруженным деревьями, которые щекотали пурпурный небосвод. У обочины высилась рыхлая груда камней.

Я позволил коню перейти на шаг. Дышал он довольно тяжело. Сколько бы еще он продержался?

Лойош вынырнул из-под плаща и занял обычное место у меня на плече.

Приближаясь к ней, я потихоньку восстановил собственное дыхание.

«Тут что-то странное, босс».

Я тоже чувствовал это что-то, но что именно и где точно — указать не мог. Мелькнула мысль о Чароломе, однако я оставил его на прежнем месте.

Шагах в десяти я остановился и оглядел ее. Молодая, по драгейрианским меркам, довольно привлекательна, но не так чтобы красавица. Она спешилась.

— Кто ты? — спросил я.

Ответа не было, и я решил, что она, пожалуй, не дзурледи, но черт иного Дома выявить я не мог.

— Ту дверь не так легко открыть, — проговорил я. — Очень неплохо.

Она по-прежнему молчала. Столь непринужденно открыть дверь, и воспользоваться окном Маролана — которое Богиня Демонов Вирра, его (и моя) покровительница, полагает имперским секретом… Да еще конь без хозяина, под седлом и со стременами по моей мерке…

Я спросил:

— Зачем нужна была скачка?

— Чтобы ты оказался здесь.

Голос ее был низким и порождал странное эхо, отражаясь от деревьев вокруг нас.

— Ты создала этот мир? — спросил я.

— Да.

— Маролан знает о тебе?

— Пока нет.

— А ты знаешь, что он верен Вирре?

— Да. Но любит ли он ее?

— Не уверен. Почему ты не убила меня?

— Моей целью было доставить тебя сюда. — Она указала на груду камней. — Ты слышал о мече — Убийце Богов?

Я тронул языком губы и посмотрел на камни. Да, это то самое чувство.

— Ты его нашла.

Она кивнула.

— Достань его.

«Босс…»

«Знаю».

Я спешился, подошел к груде камней и стал отбрасывать их один за другим. Через некоторое время я откопал тяжелый металлический короб, а в нем еще один, а в нем — меч, который был длиннее моего роста.[4] Меч был живой. Я не коснулся его.

— Возьми его, — сказала она.

Я глубоко вдохнул и повиновался. А что делать смертному, если бог повелевает? Я воззвал бы к Вирре, но в мире, созданном другой богиней, это прозвучало бы глупо.