Александр Никитин - Бешеный лев

Несколько недель мы двигались по Карнскому тракту, не встречая никаких преград или препятствий. У меня стало складываться впечатление, что все вокруг ведут себя слишком расслабленно и совсем не заботятся о безопасности. Тогда где же разбойники, которых так опасался Мако?

— А вы не боитесь, что на нас нападут? — спросил я, однажды не сдержав любопытства.

— Пока мы в Драконовых пределах нам ни что не угрожает. Я задумался.

— А почему Драконовых?

— Ну как же, по имени Императора.

— Но ведь сейчас правит Император Тит!

— Значит по имени другого Императора. — подмигнув улыбнулся Сахиб.

— О! Во всей истории Вильф был всего один человек столь могущественный и великий! Правда, у вас, о нём стараются забыть. Вот уж не знаю почему! Такими надо гордиться! Правил твёрдой рукою!

Никому не давал спуску. Стоило, кому-то вторгнутся в его владения, как несчастный тут же узнавал его гнев. И никто не смел, сунутся к нему! Вот и осталось это в памяти людской. Даже сейчас разбойники побаиваются заходить сюда.

— Он был тираном, — отозвался на наш разговор Мако, — Скольких людей погубил, какая война после него началась! Не жалел, ни своих, ни чужих. Одним словом обрекал на гибель. Ей богу язык из железа, а сердце из свинца!

— А разве правитель должен быть иным?! — осведомился наш попутчик.

— О ком вы говорите? — не выдержал я.

— Невероятно! Вильф, ты что, никогда не слышал истории Мара? — воскликнул Сахиб.

— Сказка! — махнул по воздуху рукой Мако.

— На привале я расскажу тебе её! — пообещал купец из Алькара. И вот что поведал мне Сахиб, когда мы разбили бивак.

По мрачной узкой улочке, громко шлёпая по лужам и грязи, прошёл низенький, уже не молодой человек. Он был мало приметен. Годы напряжённой работы состарили раньше срока его лицо, хотя ему не было и сорока лет. Он спешил и то и дело запинался обо что-нибудь на своей дороге. Нервничал. У него были на то причины. Пару часов назад в академию заявилась императорская стража. Они собрали людей и объявили, что Именем Императора их обвиняют в измене, распространение крамольных мыслей и участие в тайном обществе. Затем несчастных казнили, там же в академическом саду. Без суда и следствия… Но его беспокоило не столько то, что среди казнённых были его друзья и коллеги преподаватели, сколько то, что он сам был членом этого общества. А значит, прийти могли и за ним. И сейчас ему приходилось пробираться не самым приятным путём в городе, что бы не быть замеченным никем. Он шёл к старому покосившемуся дому на окраине, где собирались члены общества, хотел предупредить остальных об опасности. Едва ноги вывели его из лабиринта переулков на широкую освещённую дорогу, как в глаза ему ударил луч света, ослепив и остановив на какое-то время. Придя в себя, он увидел удручающую картину. У входа в нужный ему дом стоял караул. Изнутри доносились крики, был слышен грохот посуды и ломающихся вещей. На заднем дворе лежали обезглавленные тела… «Опоздал. — подумал он, — Боже за что же так? Мы же не делали ничего дурного! Кому может навредить кружок учёных обменивающихся своими мыслями?» Однако это внезапная остановка спасла ему жизнь. Не будь её, он бы уже привлёк внимание караула. Человек развернулся и с досадой побрёл назад в тёмный проулок, постепенно всё прибавляя и прибавляя шаг, в конце концов, перейдя на бег. Император не остановится на достигнутом! Он пойдёт дальше и предаст мечу всех кого заподозрит. И значит надо скорее скрыться самому и укрыть свою семью. И человек понял это. Вбежав в свой дом, он велел жене собирать вещи в дорогу, пресекая всякие расспросы.

— Но что случилось? — билась она, — Мы живём здесь уже пятнадцать лет! Всё это время мы были на хорошем счету и ни с кем не сорились!

Ты стал уважаемым человеком. Что могло произойти?!

— Беспокойные настали времена и боюсь уважение нам не поможет. — отвечал он, — Пятнадцать лет назад я не знал, что нынешний Император дойдёт до такого.

— Но мы ни в чём не виноваты!

— Хватит причитать! Зови детей, мы уезжаем! Но как только он шагнул через дверь, уводя за собой своё семейство, чья-то тяжёлая рука преградила ему путь.

— Мар Туммий Цицео? — спросил грубым голосом рослый стражник. Человек оцепенел, встав на месте как вкопанный.

— Неее… Неее я… — слабым голосом протянул он. Стражник с недоверием взглянул на него, нахмурив брови. Он явно не поверил этим словам.

— Умоляю… Пощадите хотя бы мою семью… — обречённо попросил человек опустив голову.

— Нам приказано доставить тебя во дворец Его Величества Императора. Шевелись, Его Величество не любит ждать! Вот так он, Мар Туммий Цицео, ни чем не приметный преподаватель из городской академии, оказался ведомым и не в тюрьму или на плаху как могло показаться с начала, а к самому Императору! Что могло его ждать там? К Его Величеству невозможно так просто попасть! Он не принимает просителей, а охрана никогда никого не подпустит к нему без дозволения самого Императора. Мар терялся в догадках. Нынешний правитель Силентиума, по ходившим на улицах слухам, был беспощадным и бессердечным узурпатором.

Впрочем Мар не знал, стоит ли этому верить, ведь он не встречал людей которые открыто бы высказывали эту точку зрения. Их просто не было… толи не появлялись, толи уже исчезли… Впервые о нём услышали пятнадцать лет назад, Мар хорошо это помнил, — тогда он получил приглашение преподавать в академии. И за это время будущий Император стремительно поднялся с самого низа до невероятных высот. Величие этого человека сделало его живой легендой и пробило путь к престолу. Он вызывал страх и трепет, восторг и уважение. Правда, о нем самом Мар не мог ничего припомнить. Ни из какого сословия, ни откуда он родом, даже его настоящего имени! К удивлению, хотя его знали все, от мала до велика, сам он оставался тайной… И поговаривали, что жестокость родилась на этот свет именно от него… Дворец Императора встретил, запуганного собственными мыслями, Мара невообразимой пышностью, помпезностью и роскошью. Буйством красок и цвета. Повсюду были ценные породы дерева, диковинные ткани и вещи из благородных металлов: серебра и золота. Драгоценные камни усыпали потолок, словно звёзды небо! А сам дворец, подобно его хозяину, возвышался над остальным городом, как горы возвышаются над равнинами. Мара долго вели, пока очередная металлическая дверь, украшенная узорами и гравюрами сражений, в которых одержал победу Император, не распахнулась, явив взору просторный прямоугольный зал. Вдоль всей его длинны, шли два ряда больших окон, которые сейчас были занавешены. Как в день траура. Их украшали статуи и барельефы. В конце зала высился громадный пьедестал с троном Его Величества. На нём восседал сам Император. Строгий взгляд пронзительных глаз.