Ознакомительная версия.
Далия Трускиновская
Аметистовый блин
Глава первая, совершенно реалистическая
Жизнь всегда врывается некстати.
Как правило, это случается, когда человек занят делом, требующим времени, терпения и мирного настроения. И вдруг – звонок, вопли, кошмары, собирайся, беги, лети, ползком, кувырком, ради всего святого, караул, во что бы то ни стало! Ну, стало быть, караул. Откладываешь дела и со вздохом бежишь, летишь, ползешь, потому что отказывать женщине, которая бьется в истерике, несолидно.
Вот и на этот раз…
Стоит уважаемый человек, известный тренер по культуризму, за изголовьем скамейки для жима лежа, двумя пальцами штангу снизу придерживает, а под штангой тужится, не в состоянии выпихнуть, юное создание, решившее перед пляжным сезоном за две недели сделать себе бицепсы как у ван Дамма. Тренер ждет, чтобы клиент совсем из сил выбился, потому что иначе на него не подействуют укоризненные слова:
– А дышать кто будет?
Ибо первейшая заповедь атлета – всякое усилие производить на выдохе.
Но юные и всякие прочие оболтусы запоминают заповеди лишь тогда, когда столкнутся с ними лбом и набьют шишку. Вот мудрый тренер Сережа и провоцирует мучительные моменты тренировок, система у него такая.
Так вот, наступает самое то мгновенье, чтобы задать роковой вопрос и получить ответ в виде выпихнутой кое-как, вкривь и вкось, но вроде бы вверх штанги. И тут выскакивает с телефонной трубкой буфетчица Настенька:
– Сергей Григорьич, вас!
Настеньке восемнадцать лет, Сережа для нее – тот идеал, к которому должны стремиться женихи, и всякого очередного жениха она затаскивает в зал, чтобы показать идеал в действии. Рост, вес, мускульная масса, непоколебимо спокойное лицо, античный профиль и выдержка киношного супермена – все это сразу ни один жених не потянет. Так что Настеньке через годок-другой придется снизить планочку.
Поскольку воспитательный момент все равно загублен, Сережа двумя пальцами поднимает и кладет на рога пятидесятикилограммовую штангу (во поколение пошло, пятьдесят кило вытолкнуть не может…), а потом неторопливо берет трубку.
В трубке – вопль души.
– Сережка! Ну где ты пропадаешь?! Ты срочно нужен! Сейчас я за тобой заеду!
– Привет! – неторопливо отвечает тренер. – Я все узнал. Счетчик Гейгера мне привезут сегодня вечером. А Виктор Иваныч уже раскурочил твой фен и обещает к субботе…
– Какой Гейгер? Какой фен?… Одевайся скорее, сейчас я у тебя буду!
– А что случилось-то?
– Кошмар!
С тем и исчезает звонительница – бывшая супруга, между прочим.
Что делать – приходится оставлять зал на стажера, студента Вадика, которому нужно сдать на кафедру какой-то загадочный журнал практики, вот он и прибегает на тренировки как бы для того, чтобы их проводить. Почему-то на кафедре тяжелой атлетики, к которой, после длительного недоумения, два года назад приписали культуризм, считают, что тренировку в зале проводит тренер, и непременно групповым методом. На самом же деле тренер присматривает, чтобы тренажеры не слишком ломали, а как качаться – каждый и сам знает, кроме зеленых новичков. Сережа как-то заглянул в журнал практики, прочитал, что утром сего дня проводилась общая разминка на свежем воздухе, и больше туда носу не совал. Ближайший подходящий свежий воздух – разве что на крыше, потому что зал – в самом центре города, в подвале старого дома, двор которого впритык забит машинами.
Кошмар, стало быть… Ну ладно. Не первый, не последний.
Сережа снял спортивный костюм и со вздохом распялил на руках новые джинсы. Сумасшедшая промышленность выпускала какую-то нелепую одежду – если штаны не жали в бедрах, то приходилось убирать двадцать сантиметров в талии, а если талия соответствовала Сережиной, то на бедра они бы вообще никогда не налезли. Последнее приобретение ушивала соседка. Две недели назад джинсы были еще впору, но Сережа, готовя к чемпионату атлета Вовчика, и сам дал немалую нагрузку на ноги. Лишних полсантиметра объема могли сыграть роковую роль – и чуть было не сыграли.
Еле передвигая ногами в тугих джинсах, Сережа вскинул на плечо сумку, заглянул в буфет – предупредить Настеньку о счетчике Гейгера, и, с трудом одолевая ступеньки, выбрался из подвала.
Стоило ему подойти к краю тротуара, как рядом затормозил «гольфик». Бывшая супруга распахнула дверь.
– Да скорее ты!
Насколько позволили джинсы, Сережа согнулся и плюхнулся на сиденье. Тут же «гольфик» понесся вперед.
– А что, собственно, случилось? – спросил Сережа, уже предчувствуя основательное стихийное бедствие. Если деловая женщина чешет через весь город, не снимая белого медицинского халата и белой же шапочки, в которых работает с клиентами, то ее здорово припекло.
– Случилось! – буркнула Майка, орудуя рулем примерно так, как ее пещерная прапрабабка – тяжелой дубиной. И точно так же, как заносит хозяина потерявшей управление дубины, заносило маленький суетливый «гольфик», пока не внесло в новый микрорайон и не ткнуло в зад припаркованному возле девятиэтажки «икарусу». Лишь чудом Майка успела затормозить.
– Не слабо, – сказал Сережа, выбираясь из машины.
За два года семейной жизни он понял, что ежели жена впадает в священное безумие – нужно молчать. Ему как мужчине молчать легче. А для нее как для женщины это мучительно. И когда она не дождется ни одного вопроса, то выскажет все необходимое быстро и в концентрированном виде.
Так вышло и на сей раз.
– Эта сволочь бросила Данку, – заявила Майка. – Я только что узнала. Мне Любка звонила. Данка заперлась дома, никому не звонит, никуда не выходит, телефон отключила!
– Может быть, она уехала? – спросил Сережа, нажимая кнопку лифта. – Нет, Валька и Сашка ходили под окном кричать – так у нее свет горел.
Невзирая на развод, Сережа с Майкой вместе ходили в гости к общим приятелям. Приглашение на Данкину свадьбу они тоже получили одно на двоих, из-за чего Майка уже дважды буянила: ей хотелось нарядить Сережу в костюм-тройку, магазины предлагали костюмы только для тонконогих и пузатых уродов, а надежного портного никто из знакомых не знал. Так что Сережа был в курсе всех подвигов Майкиных подруг и даже отчасти в курсе ее собственных подвигов.
В лифте оба молчали. Майка явно волновалась. Она столько сил вложила в подготовку этого брака, что ощущала Данкино несчастье как свое собственное.
Сереже очень хотелось рассказать наконец, что распечатку статьи о методе доктора Бадигиной он отдал Виктору Ивановичу, умелец работает в соответствии с ней, но он видел – это получится некстати. А ведь сколько суеты подняла Майка неделю назад, свалившись ему на голову со старым феном, двумя листами компьютерной распечатки, содержавшими инструкцию, и наполеоновскими планами преобразования своего салона красоты, носившего скромное и непритязательное название «Майя»!..
Ознакомительная версия.
