Наследник Виссавии
Алмазная Анна
Рэн не поверил, когда услышал приказ вождя немедленно явиться в замок Арама, да так, чтобы гости его ни в коем случае не заметили. И явиться не куда-нибудь, а в покои самого наследника.
Когда Рэн выполнил приказ и осторожно выскользнул из перехода, он удивился еще больше - не одного его позвали. Был здесь и занудный братец. Так же удивленный, как и Рэн, он уже кланялся вождю, который и Дериана, и его братца в упор не видел. Элизар смотрел только на бледневшего, отходящего к стенке Армана.
На кровати, под белоснежными простынями, сладко спала светловолосая девушка. Та самая Аланна, которую недавно так "удачно" вылечил наследник.
Сам же наследник пришел в себя достаточно быстро. Он поклонился вождю и притворялся удивленным, (неплохо, кстати, претворялся, Рэн ему даже почти поверил), но в то же время не мог скрыть дерзости в остром, как заточенная сталь взгляде.
Такого так запросто не сломаешь, понял сразу же Рэн. Мальчик явно свободолюбив и горд до безумия, вождю с ним придется несладко. Впрочем, разве может быть слабым вождь Виссавии?
Наверное, может, но лучше не надо. Рэну вот точно не надо.
- Чему обязан столь позднему визиту? - холодно спросил Арман. - И почему вы меня называете наследником? Я уже давно являюсь главой северного рода и достиг вершины того, чего могу достигнуть.
В черных глазах Элизара заплескался гнев, и Рэн очень серьезно начал опасаться за наследника. Вождь привык к абсолютному подчинению, мальчишка же, над котором сгустилось черное облако, упрям, неразумен и сейчас опасен сам для себя. Смертельно опасен. Одно слово Элизара, и непомерная гордость наследника рухнет в грудах. Потому что Арман может сопротивляться сколько угодно, но даже с его непомерной, распирающей щиты силой, он против вождя никто.
Однако Элизар не сказал не слова. Его выразительные глаза вдруг зажглись стальным блеском, а губы вытянулись в знакомую, несколько игривую улыбку. Рэн знал это выражение лица вождя и выдохнул с облегчением. Элизар более не гневался на наследника. Он воспринимал стоявшего перед ним мальчишку как твердый орешек, который сложно раскусить, но скрытая под скорлупой сердцевина, несомненно, будет стоить всех усилий.
Рэн улыбнулся, приготовившись к занятному зрелищу. Сейчас кого-то будут воспитывать. И жестко воспитывать. Элизар никогда не славился мягким характером, и с ослушниками, до своего окончательного безумства, справлялся очень даже ловко.
А ослушников среди свободолюбивых магов всегда хватало. За неповиновение вождю жители клана платили сначала болью, а потом смертью. А вождь не любил терять гордых магов понапрасну. Потому давно уже научился действовать иначе, не оставляя им права на отказ.
Элизар шагнул вперед, и ладонь его впилась в шею изумленного мальчишки. Арман даже пошевелиться не успел, как оказался вжатым в стену. Он пытался вырваться, схватил руку вождя, стараясь оторвать ее от шеи, но безрезультатно.
Глаза мальчишки сначала зажглись гневом, потом заполыхали синим. Он явно намеревался использовать магию.
- Даже не думай, - тихо прошептал вождь.
Черный взгляд Элизара вспыхнул серебром. Душа Рэна запела. Вождь редко использовал свою силу, но когда использовал, ее чувствовал каждый виссавиец.
Арман вот, хоть и не виссавиец, а тоже почувствовал. Рэн выдохнул с облегчением - он не ошибся, перед ним и в самом деле тот, кто должен будет стать вождем несмотря на татуировки на запястьях.
Арман сглотнул, руки его вдруг опустились, безвольно упав вдоль тела, и мальчишка откинул голову, явно понимая, что против вождя ему не совладать. Или просто делал вид, что не понимал, за этого мальчишку-кассийца не берись.
- Вот и молодец... - тихо сказал вождь, наклоняясь к Арману. - Твоя душа все еще бунтует, но твое тело подчиняется мне... ты же знаешь? Правда? Чувствуешь...
Арман дернулся, вновь сделав безумную попытку освободиться. Вновь безрезультатно. Рэну его даже стало жаль, но в то же время непонятное упрямство наследника раздражало. Такое ощущение, что ему предлагали стать убийцей, а не вождем Виссавии.
- Очень прошу, наследник, позови своего хариба... - приказал вождь.
Просит, не приказывает. Просьбе, даже если это просьба вождя можно отказать. Наследник, видимо, и собирался. Лицо его напряглось, между бровями пролегла глубокая морщинка. Он явно хотел что-то сказать, но губы его лишь бесшумно шевелились, не испуская ни слова.
- Ты не можешь мне отказать, - прошептал Элизар. - Да и зачем? Просто позови своего хариба. Не заставляй моих людей искать его в замке. Там достать Нара будет сложнее, но все же его достанут. А когда достанут не будут столь милостивы, как тут.
Арман слегка расслабился, сдаваясь. Рэн плавно развернулся: за его спиной бесшумно отворилась дверь и внутрь скользнула фигура, завернутая в плащ. Увидев вождя и Армана, фигура вскрикнула и бросилась к Элизару, но Рэн был быстрее. Он перехватил руку с кинжалом, и не церемонясь, врезал слуге по шее ребром ладони, подловив падающее тело еще в воздухе. Им не нужен был шум.
Наследник вздрогнул, посмотрел на Рэна ненавидящим, полным ужаса взглядом. Было видно, что он беспокоился, но не за себя, а за своего слугу. За юношу, над которым немедленно склонился Дериан.
- Надеюсь, что он жив, - заметил вождь.
- Я не дурак карать смертью за верность, - ответил Рэн. - Полежит слегка и вскоре очнется.
- Кажется, ты его разозлил! - усмехнулся вождь, мигом забывая о харибе и вспоминая о наследнике.
Узник рванулся в руках вождя, но глаза Элизара вновь заполыхали серебром. Арман побледнел, на его лбу выступили капельки пота, а в глазах, вместо гнева заплясало отчаяние.
- Думал, что ты так просто уйдешь? Даже не мечтай...
Мальчишка захрипел.
- А теперь прими свой настоящий облик, - прошипел вождь. - Немедленно.
Чужая личина сползала с Армана, как сделанный мелом рисунок с мокнущего под дождем камня. Потемнели до черноты и слегка завились недавно светлые волосы, приняла золотистый оттенок белоснежная кожа. Округлилось лицо, опухли губы, затуманились уже не голубые, а почти черные глаза. Фигура наследника вдруг будто истощилась, стала более изящной, гибкой, почти хрупкой, более подходящей виссавийцу, чем кассийцу.
Тонкая кость, аристократическая красота, и в то же время чувствующийся внутри стальной стержень. Таким Арман Рэну нравился гораздо больше.
