Татьяна Русуберг - Глаза ворона

В библиотеке было душно. Золотистые пылинки неподвижно висели в куполе света, косо падавшем из открытого окна. В высоком арочном проеме виднелись часть полуразрушенной восточной стены и ослепительная полоса воды за ней — море, которое никогда не бывало синим, как в книгах.

Кай вздохнул и нехотя оторвал взгляд от окна. Уже в который раз он попытался сконцентрироваться на книге, которую ему задано было читать. Пожелтевшие хрупкие страницы пахли пылью и старой кожей. Кай сощурился и зажал переносицу двумя пальцами, удерживая рвущийся наружу чих. «На чем я там остановился? Вот…» Все та же пятая строка под аляповатым заголовком «Гоблины: выдумка или реальность?». Он по диагонали просмотрел остаток страницы.

«Повальная безграмотность и невежество широких слоев населения способствуют распространению в массах нелепых предрассудков, одним из которых является вера в так называемых гоблинов. Характерно, что именно необразованные представители низших сословий чаще всего описывают встречи со злобными волосатыми существами в половину человеческого роста, с серой кожей, огромными желтыми глазами и заостренными ушами. Прогрессивная наука давно доказала, что „гоблины“ — не что иное, как продукт живой фантазии невежественного крестьянства. Гродвиг Слепой и созданная им школа исторического мистицизма не оставила, однако, попыток найти доказательства существования гоблинов в далеком прошлом человечества. Единственная археологическая находка — полный скелет гоблина, выставленный в зоологическом музее Феерианды, — не выдерживает никакой критики и, по всей вероятности, является скелетом обезьяны. Таким образом, мы можем с уверенностью заключить, что место гоблинов — в детских сказках, вместе с троллями, драконами, черными магами и прочими фантастическими персонажами, не имеющими ничего общего с реальностью современного мира».

Кай вздохнул и захлопнул книгу, о чем тут же пожалел, — тонкое облачко пыли взметнулось к его носу, и давно сдерживаемый чих вырвался наконец на волю. Все еще чихая, мальчик подошел к окну и высунулся наружу. Далеко внизу, на залитом солнцем дворе, Триллебёлле седлал коня Мастера Ара. Трилле отнюдь не был похож на скелет, и еще меньше — на обезьяну. Он был тем, кем он был: обычным гоблином, остроухим, буйно волосатым, с желтыми совиными глазами, носом пятачком и прочими свойственными его расе украшениями.

Жеребец по кличке Кекс заржал и попытался лягнуть Триллебёлле. Гоблин разразился бранной тирадой, соперничавшей по количеству этажей с библиотечной башней и завершившейся ревом: «Буллебёлле!» В поле зрения возникла уменьшенная копия Триллебёлле — его племянник, и гоблины принялись за норовистого коня вдвоем.

Внезапно на лицо Кая упала тень: большая чайка на миг заслонила яркое солнце. Птица пролетела над двором и с замечательной точностью украсила плечи дяди и племянника жирными белыми погонами. Речь гоблинов стала еще более изысканной, они задрали головы кверху, но Кай успел отскочить от окна: еще только недоставало, чтобы Мастеровы слуги наябедничали Ментору Рыцу или самому господину Ару.

Мальчик проследовал взглядом за чайкой: выше и выше в выцветшее августовское небо, дальше и дальше от самого Кая, арочного окна библиотеки, двора с двумя гоблинами и жеребцом… Он не заметил, в какой момент шершавый камень под его ладонями растаял, как и ощущение самих ладоней. Только вдруг Кай осознал себя парящим высоко в прохладном соленом воздухе: он смотрел на мир глазами птицы. Прямо под ним кружились острия четырех шпилей, выраставших из мозаики черепичных крыш — Замок. Колоссальные стены, фундаментом которых были сами скалы, уносились куда-то вбок смазанной серо-зеленой полосой. Ощущение скорости и свободного полета наполнило сердце восторгом. Холодный ветер перебирал перья на груди Кая и толкал снизу в распростертые крылья, поднимая его на недостижимую высоту.

Теперь он летел над Драконьим Хребтом. Древняя горная цепь развернула свое титаническое тело под Каем. Покрытые снегами перепончатые крылья, хвост с острыми шипами потухших вулканов, длинная морщинистая шея и голова с мощными челюстями, будто пытающимися ухватить море… Здесь, в глазной впадине гигантского черепа, лежал замок Око Дракона: маленький — с такой высоты, черный, вечно обращенный на океан.

Чайка резко завалилась на правое крыло, развернулась в воздухе и взяла курс на море. Она снова пролетела над библиотечной башней, двором с крошечными гоблинами и конем, восточной стеной, врезающейся в серо-стальные волны… Кай пролетел над россыпью скал-охлестышей, поднимающихся из воды в горностаевых мантиях пены, — короной Дракона. Горизонт лежал перед ним, как косая линейка между водой и небом, упирающаяся на юге в голубоватую дымку Холодных Песков. Он развернул крылья, ловя воздушный поток, чтобы подняться выше… И сорвался вниз с криком боли: обратно в душный полумрак библиотеки, к книгам и пыли. Чайка осталась на скалах с арбалетным болтом в крыле. Мертвая.

Кай стоял, задыхаясь, прижавшись спиной к шероховатой каменной стене: правое плечо горело, в глазах плыли цветные пятна — суша, море и небо, перемешавшиеся в миг падения. Он не понимал, что с ним только что произошло: он был собой и одновременно… птицей?! «Но как это возможно? Ведь я не волшебник, как Мастер Ар! Маг сам испытал меня». Он ясно помнил слова Мастера, будто они были сказаны вчера: «Магии в тебе, мой бедный Кай, меньше, чем в гоблиновом хвосте…»

«Неужели я просто замечтался у окна? Замечтался, как это часто бывало, в самый неподходящий момент, задремал в тишине библиотеки, и все это мне просто приснилось? Конечно, так, должно быть, оно и было… Только почему тогда так болит плечо?» Вспышка боли, когда арбалетный болт вонзился в крыло, ломая хрупкие кости… В замешательстве Кай задрал рукав: ни перьев, ни крови… только привычная гладкость кожи.

«Ясно. Я просто задрых стоя, как лошадь, потерял равновесие и ударился плечом о подоконник. Замечательно! Скоро Ментор Рыц придет проверить урок, и что я ему скажу?» Кай отлепился от стены и решительно направился к столу. Однако, чем ближе он подходил к своей цели — книге о гоблинах — тем медленнее становились его шаги. На полпути он внезапно изменил траекторию и закончил путь у высокого, забитого фолиантами стеллажа. Немного порывшись на полках, Кай извлек на свет длинный, покрытый пылью тубус. Мальчик вытряхнул из него свиток пергамента и бережно расправил на столе. Закрепив углы попавшимися под руку тяжелыми предметами, вроде переделанного в подсвечник черепа, Кай принялся изучать карту.